– Мне это и самому не нравится. Вы знаете Джорджа Бэрнли?
– Что? – рявкнул виконт, опустив свой бокал на стол так резко, что он едва не разбился.
Слегка вздрогнув, мистер Хедерсетт протестующе заметил:
– Нечего на меня кричать!
– Нечего… Какое отношение этот рыжий бабник имеет к моей сестре? – спросил виконт, и глаза его угрожающе вспыхнули.
– Никакого, – несколько удивленно ответил мистер Хедерсетт. – Более того, хотя я и не отрицаю, что он рыжий, он вовсе не бабник. И кроме того, мой приятель. Я не понимаю, почему надо поднимать такой шум только из-за того, что вас спросили, знакомы ли вы с ним?
– Вы сказали, что это касается моей сестры!
– Ничего подобного я не говорил. Во всяком случае, о бедняге Джордже. И не будь вы самым тупым простофилей в городе, вы бы знали, что я не сказал бы ни слова, если бы он имел к ней отношение! – сурово добавил он.
– Ну ладно, так при чем здесь Бэрнли? – спросил виконт более мягко, но все еще нетерпеливо.
– Я заглянул к нему сегодня утром. Он живет на Кларджес-стрит…
– Да, я знаю, и если это все, что вы имеете мне сообщить…
– Как раз напротив дома еврея Кинга, – продолжал мистер Хедерсетт, уделяя повышенное внимание своей элегантной табакерке.
Наступило короткое молчание.
– Продолжайте! – мрачно сказал Дайзарт.
Мистер Хедерсетт взглянул на него.
– В этом-то и все дело, – извиняющимся голосом произнес он. – Я увидел там леди Кардросс. Узнал ее по шляпке. Под густой вуалью – так что можно не бояться, что Джордж узнал ее!
– Вы хотите сказать, что она вошла к еврею Кингу?
– Нет. Собиралась, но я ее остановил.
– В таком случае я весьма обязан вам! Маленькая безмозглая дурочка! – свирепо произнес Дайзарт.
– Это ни к чему, я просто очень уважаю ее! К тому же Кардросс мой родственник. Я должен был остановить ее. Она страшно растерялась. Очень беспокоилась, чтобы я не разболтал Кардроссу. Похоже, мне и не следует!
– Господи! Конечно нет! Что она вам сказала?
– Сказала только, что ей нужна краткосрочная ссуда. На что-то такое, о чем Кардросс ни под каким видом не должен знать. Я обещал не говорить Джайлзу ни слова, если она обещает отказаться от мысли одалживать деньги у процентщика. Она обещала, но мне все равно неспокойно. И я решил, что лучше всего рассказать обо всем вам, Дайзарт.
Виконт кивнул и поднялся.
– Я весьма обязан вам, – повторил он. – А ей задам за это перцу. Я же говорил ей, что это не способ доставать деньги; черт возьми, я попросту запретил ей это! Обещал, что все устрою. Я так бы и сделал, если бы она не придумала эту жуткую чушь. И будь я проклят, если понимаю, почему она впадает в истерику только из-за того, что не много потратилась. Можно подумать, что Кардросс узнает об этом уже завтра! Я вообще не вижу причины, почему он должен что-либо узнать, и зря она думает, что я могу добыть ей деньги в мгновение ока. Одно слово – женщина!
Он повернулся, чтобы взять свое пальто. Мистер Хедерсетт наблюдал, как он надевает его. Он испытывал огромное искушение отпустить виконта, но хотя он не слишком надеялся убедить его предстать перед Кардроссом, все же посчитал своим долгом предпринять такую попытку.
– Я размышлял над этим весь день, – сказал он. – Мне кажется, Кардросс должен узнать обо всем.
– Он не узнает, – коротко ответил Дайзарт.
– Нехорошо, если он узнает об этом от других, – настаивал мистер Хедерсетт. – Ему не понравится, если ему донесут, что жена обманывала его.
– Да перестаньте же кудахтать! – взмолился Дайзарт. – Я же сказал сестре, что все улажу, значит, так и будет!
– Это, конечно, не мое дело, но каким образом? – осведомился мистер Хедерсетт.
– Да уж как-нибудь, – небрежно ответил Дайзарт.
– Едва ли. Вы же сами на мели. Уверен, что вы надеетесь на счастливый случай, но в вашем положении нечего рассчитывать на фортуну, скорее вы продуетесь окончательно! Вы не замечали, что выигрывают почти всегда те, кому это не очень-то нужно? Похоже, у вас есть лишь один способ помочь леди Кардросс.
Дайзарт смотрел на него, слегка нахмурившись.
– Какой же?
Мистер Хедерсетт неторопливо взял понюшку.
– Лучше всего, если она все расскажет мужу. Я пытался убедить ее, но она и слушать не захотела. Только вся трясется от страха. И нет смысла говорить ей, что бояться нечего. Она что-то вбила себе в голову. Я не могу рассказать ему. Остается это сделать вам.
– Чтобы я рассказал Кардроссу, что моя сестра в долгах и пыталась обратиться к еврею Кингу? – ахнул виконт. – Знаете, я думал, вы слегка не в себе, когда вы пригласили меня, но теперь вижу, что вы либо пьяны в стельку, либо сошли с ума!
– Ничего подобного, – внушительно сказал мистер Хедерсетт. – Я знаю, что это ужасно трудно; честно говоря, для этого нужно быть совершенно толстокожим, но, говорят, вы такой и есть.
– Толстокожий! Для этого нужно быть вообще бесчувственным, а вы знаете, что я не такой! Наябедничать на собственную сестру? Да если бы я не пил вашего бренди, черт возьми, я бы вам дал пощечину!
Мистер Хедерсетт был в смятении. Не то чтобы он очень боялся кулаков виконта, которые были угрожающе сжаты, но при виде ярости, в которую впал этот горячий юноша, в него закралось страшное подозрение, что он несправедлив к нему, чуть было не допустил в отношении Дайзарта неподобающий поступок. Это было бы нарушением приличий, и от одной мысли об этом он даже побледнел и поспешил пойти на уступки.
– Прошу вас, забудьте о бренди, – сказал он. – И не потому, что мне хочется побыть в роли боксерской груши, я просто не хочу, чтобы вы ощущали неловкость. И все может оказаться совсем по-другому. То есть у меня нет к вам претензий, но я ведь могу и постоять за себя.
– Хотел бы я знать, какого дьявола вы решили, что я такой негодяй, что могу…
– Похоже, я погорячился! – сказал мистер Хедерсетт. – Мне пришла в голову одна мысль! Глупость, конечно.
– Что за мысль?! – не отставал виконт.
Весьма смущенный, мистер Хедерсетт кашлянул. И на повторный вопрос, заданный с большой горячностью, он ответил:
– Я не могу понять, отчего леди Кардросс так боится рассказать моему кузену о своем долге. Ведь я же прекрасно знаю Кардросса. Мы выросли вместе. Готов поклясться, он ничего для нее не пожалеет. Мог бы, конечно, взбеситься, узнав, что она играла, но тут дело не в этом. Я же знаю, что она не отличит одной карты от другой! Мне и пришло в голову, что речь идет о чем-то, чего Кардросс бы не разрешил. – Он снова принялся рассматривать узор на табакерке. – Может быть, даже запретил ей. Учтите, я вполне понимаю ее! И уверен, что кузен тоже понял бы. Ведь это вполне естественная привязанность.
– Так вы, значит, решили, что она попала в переделку потому, что дала деньги мне? – возмутился виконт.
– Это единственное, что мне пришло в голову, – смущенно произнес мистер Хедерсетт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Что? – рявкнул виконт, опустив свой бокал на стол так резко, что он едва не разбился.
Слегка вздрогнув, мистер Хедерсетт протестующе заметил:
– Нечего на меня кричать!
– Нечего… Какое отношение этот рыжий бабник имеет к моей сестре? – спросил виконт, и глаза его угрожающе вспыхнули.
– Никакого, – несколько удивленно ответил мистер Хедерсетт. – Более того, хотя я и не отрицаю, что он рыжий, он вовсе не бабник. И кроме того, мой приятель. Я не понимаю, почему надо поднимать такой шум только из-за того, что вас спросили, знакомы ли вы с ним?
– Вы сказали, что это касается моей сестры!
– Ничего подобного я не говорил. Во всяком случае, о бедняге Джордже. И не будь вы самым тупым простофилей в городе, вы бы знали, что я не сказал бы ни слова, если бы он имел к ней отношение! – сурово добавил он.
– Ну ладно, так при чем здесь Бэрнли? – спросил виконт более мягко, но все еще нетерпеливо.
– Я заглянул к нему сегодня утром. Он живет на Кларджес-стрит…
– Да, я знаю, и если это все, что вы имеете мне сообщить…
– Как раз напротив дома еврея Кинга, – продолжал мистер Хедерсетт, уделяя повышенное внимание своей элегантной табакерке.
Наступило короткое молчание.
– Продолжайте! – мрачно сказал Дайзарт.
Мистер Хедерсетт взглянул на него.
– В этом-то и все дело, – извиняющимся голосом произнес он. – Я увидел там леди Кардросс. Узнал ее по шляпке. Под густой вуалью – так что можно не бояться, что Джордж узнал ее!
– Вы хотите сказать, что она вошла к еврею Кингу?
– Нет. Собиралась, но я ее остановил.
– В таком случае я весьма обязан вам! Маленькая безмозглая дурочка! – свирепо произнес Дайзарт.
– Это ни к чему, я просто очень уважаю ее! К тому же Кардросс мой родственник. Я должен был остановить ее. Она страшно растерялась. Очень беспокоилась, чтобы я не разболтал Кардроссу. Похоже, мне и не следует!
– Господи! Конечно нет! Что она вам сказала?
– Сказала только, что ей нужна краткосрочная ссуда. На что-то такое, о чем Кардросс ни под каким видом не должен знать. Я обещал не говорить Джайлзу ни слова, если она обещает отказаться от мысли одалживать деньги у процентщика. Она обещала, но мне все равно неспокойно. И я решил, что лучше всего рассказать обо всем вам, Дайзарт.
Виконт кивнул и поднялся.
– Я весьма обязан вам, – повторил он. – А ей задам за это перцу. Я же говорил ей, что это не способ доставать деньги; черт возьми, я попросту запретил ей это! Обещал, что все устрою. Я так бы и сделал, если бы она не придумала эту жуткую чушь. И будь я проклят, если понимаю, почему она впадает в истерику только из-за того, что не много потратилась. Можно подумать, что Кардросс узнает об этом уже завтра! Я вообще не вижу причины, почему он должен что-либо узнать, и зря она думает, что я могу добыть ей деньги в мгновение ока. Одно слово – женщина!
Он повернулся, чтобы взять свое пальто. Мистер Хедерсетт наблюдал, как он надевает его. Он испытывал огромное искушение отпустить виконта, но хотя он не слишком надеялся убедить его предстать перед Кардроссом, все же посчитал своим долгом предпринять такую попытку.
– Я размышлял над этим весь день, – сказал он. – Мне кажется, Кардросс должен узнать обо всем.
– Он не узнает, – коротко ответил Дайзарт.
– Нехорошо, если он узнает об этом от других, – настаивал мистер Хедерсетт. – Ему не понравится, если ему донесут, что жена обманывала его.
– Да перестаньте же кудахтать! – взмолился Дайзарт. – Я же сказал сестре, что все улажу, значит, так и будет!
– Это, конечно, не мое дело, но каким образом? – осведомился мистер Хедерсетт.
– Да уж как-нибудь, – небрежно ответил Дайзарт.
– Едва ли. Вы же сами на мели. Уверен, что вы надеетесь на счастливый случай, но в вашем положении нечего рассчитывать на фортуну, скорее вы продуетесь окончательно! Вы не замечали, что выигрывают почти всегда те, кому это не очень-то нужно? Похоже, у вас есть лишь один способ помочь леди Кардросс.
Дайзарт смотрел на него, слегка нахмурившись.
– Какой же?
Мистер Хедерсетт неторопливо взял понюшку.
– Лучше всего, если она все расскажет мужу. Я пытался убедить ее, но она и слушать не захотела. Только вся трясется от страха. И нет смысла говорить ей, что бояться нечего. Она что-то вбила себе в голову. Я не могу рассказать ему. Остается это сделать вам.
– Чтобы я рассказал Кардроссу, что моя сестра в долгах и пыталась обратиться к еврею Кингу? – ахнул виконт. – Знаете, я думал, вы слегка не в себе, когда вы пригласили меня, но теперь вижу, что вы либо пьяны в стельку, либо сошли с ума!
– Ничего подобного, – внушительно сказал мистер Хедерсетт. – Я знаю, что это ужасно трудно; честно говоря, для этого нужно быть совершенно толстокожим, но, говорят, вы такой и есть.
– Толстокожий! Для этого нужно быть вообще бесчувственным, а вы знаете, что я не такой! Наябедничать на собственную сестру? Да если бы я не пил вашего бренди, черт возьми, я бы вам дал пощечину!
Мистер Хедерсетт был в смятении. Не то чтобы он очень боялся кулаков виконта, которые были угрожающе сжаты, но при виде ярости, в которую впал этот горячий юноша, в него закралось страшное подозрение, что он несправедлив к нему, чуть было не допустил в отношении Дайзарта неподобающий поступок. Это было бы нарушением приличий, и от одной мысли об этом он даже побледнел и поспешил пойти на уступки.
– Прошу вас, забудьте о бренди, – сказал он. – И не потому, что мне хочется побыть в роли боксерской груши, я просто не хочу, чтобы вы ощущали неловкость. И все может оказаться совсем по-другому. То есть у меня нет к вам претензий, но я ведь могу и постоять за себя.
– Хотел бы я знать, какого дьявола вы решили, что я такой негодяй, что могу…
– Похоже, я погорячился! – сказал мистер Хедерсетт. – Мне пришла в голову одна мысль! Глупость, конечно.
– Что за мысль?! – не отставал виконт.
Весьма смущенный, мистер Хедерсетт кашлянул. И на повторный вопрос, заданный с большой горячностью, он ответил:
– Я не могу понять, отчего леди Кардросс так боится рассказать моему кузену о своем долге. Ведь я же прекрасно знаю Кардросса. Мы выросли вместе. Готов поклясться, он ничего для нее не пожалеет. Мог бы, конечно, взбеситься, узнав, что она играла, но тут дело не в этом. Я же знаю, что она не отличит одной карты от другой! Мне и пришло в голову, что речь идет о чем-то, чего Кардросс бы не разрешил. – Он снова принялся рассматривать узор на табакерке. – Может быть, даже запретил ей. Учтите, я вполне понимаю ее! И уверен, что кузен тоже понял бы. Ведь это вполне естественная привязанность.
– Так вы, значит, решили, что она попала в переделку потому, что дала деньги мне? – возмутился виконт.
– Это единственное, что мне пришло в голову, – смущенно произнес мистер Хедерсетт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68