Мы искали упоминания о нем в депеше, но герцог лишь отмечает среди других генералов генерал-майора Адама. Вы, конечно, знаете, что 52-й – часть его бригады?
– Да, сэр, я знаю это, но, боюсь, мало что еще. Мы определенно не участвовали в боевых действиях шестнадцатого и семнадцатого. Какую роль мы или кто-либо из дивизии Клинтона сыграли при Ватерлоо, не могу разобраться, хотя у меня такое чувство, что горные корпуса не были в самой гуще сражения. Центр удерживал первый корпус, принц Оранский, в этом не может быть никаких сомнений.
– Просветите нас в нашем невежестве! – попросил Рокхилл. – Мое – признаюсь со стыдом – глубочайшее! Почему нет никаких сомнений?
– Ну, разве вы не заметили, что все названия, которые указаны в депеше, принадлежат первому корпусу? Я имею в виду, не в наградном листе, а в сообщении герцога о боевых действиях. И я не могу не придать значения тому, что в списке генералов, которые были убиты или ранены, нет ни одного из горных корпусов. Старый Пиктон убит; Оранский, Кук, Альтен, Халкетт – ранены! Это само говорит за себя; они приняли на себя удар, а не люди из горного.
Лорд Адверсейн заметно приободрился. Вошли дамы, и во время обычного обмена приветствиями и комментариями по поводу новостей Броу улучил возможность отвести Адама немного в сторону и сказать в своей вальяжной манере:
– Очень утешительно, дорогой мой, я тебе очень признателен. Ты действительно так считаешь?
– Да, уверяю тебя, действительно!
– Наши потери очень тяжелые, да? Слыханное ли дело, чтобы подстрелили так много генералов? На мой взгляд, это скверно.
– Конечно скверно! Дуро называет наши потери огромными, а если уж он прибегнул к такому языку… – Адам осекся. – Ну, мы посмотрим, когда списки опубликуют!
Броу кивнул:
– Именно так! С тобой все в порядке, Дев?
– Более чем. Я восстановил свое состояние, расскажу тебе об этом позднее.
– Это Шоли подтолкнул тебя на верное дело?
– Нет, совсем наоборот! Я поступил вопреки его совету и попал в самую точку!
– Ты серьезно? Тогда отличная работа, дружище! – Броу на миг схватил его руку повыше локтя, красноречиво ее пожав. – Даже если бы я сам сделал состояние, и то не радовался бы больше! Я привык считать тебя самым невезучим человеком из всех своих знакомых, Дев, но в последнее время думаю, что это не так.
– Боже правый, я никогда им не был! Обо мне говорили, что я столько же раз чудесным образом выходил сухим из воды, как и Гарри Смит!
– Этому вовсе не стоит удивляться: я сам был свидетелем одному такому случаю, – загадочно сказал Броу. И продолжил, почти без остановки:
– Ты не против, чтобы Лидия уехала с моей матерью, нет? Мама не показывает этого, но она, знаешь ли, ужасно волнуется.
– Конечно я не против, чудак!
– Она просто очарована Лидией, – сказал Броу, невольно обращая взор к девушке. – С ней она не соскучится – как и любой другой! Моего отца она тоже привела в восторг: вчера вечером он сказал мне, что она просто огонь! А сам я думаю, что он – ужасный старый волокита!
Не оставалось никакого сомнения, что Адверсейны одобряют помолвку Броу. Адам подумал, что Лидия, никогда не служившая поддержкой Вдовствующей, уже стала поддержкой своей свекрови, и скоро станет больше Бимиш, чем Девериль. Некогда ее главным устремлением было восстановить богатство Деверилей; он с некоторой грустью понял, что сегодня ее более тревожит судьба шурина, нежели дела собственного брата.
Как будто прочитав его мысли, Дженни сказала позднее, когда стояла возле него, помахивая на прощанье Лидии:
– Да, тут поневоле затоскуешь, и это факт, как говорит папа! Но она будет очень счастлива. – Более того, мы не потеряем ее, как могли бы, если бы она связала себя с кем-то тебе не знакомым и, возможно, пришедшимся тебе не по нраву. Как это будет удобно! Не то чтобы мы плохо ладили с Шарлоттой и Ламбертом, но… О. Бог мой! Шарлотта! Как же я могла про это забыть? Ну что за суматошный сегодня день, вот уж действительно! Я должна…
Она умолкла, потому что они снова вошли в дом, и Дженни увидела, что по лестнице спускается Джулия. И тут же она сказала самым будничным голосом:
– Доброе утро, Джулия! Надеюсь, ты хорошо спала? Ты чуть-чуть не успела попрощаться с леди Адверсейн и Лидией, но они передавали тебе привет. Знаешь, и Броу с отцом выехали в Лондон полчаса назад, чтобы попытаться разузнать поподробнее о сражении.
Джулия, держась одной рукой за перила, поднесла другую ко лбу.
– Сражение… сражение… сражение! Никто больше ни о чем не может разговаривать!
– Ну, это естественно, что Адверсейны волнуются, – объяснила Дженни. – Адам, ты проводишь Джулию в Зеленый зал? Мне нужно черкнуть записку для Туитчема, чтобы отвезти ее в Мембери!
С этими словами она ушла, энергично ступая по сводчатому коридору. Разительно контрастируя с ней, Джулия медленно спустилась в холл, казалось едва ли не плывя над ступеньками.
Адам стоял, глядя на нее, пораженный, как всегда, ее утонченной красотой и грацией каждого ее движения.
Ее взгляд был прикован к его лицу.
– Тебе не следовало возвращаться так быстро, – сказала она. – Я все еще здесь, как видишь. Но скоро уеду.
Он двинулся к ней, сказав:
– Я очень рад, что ты до сих пор здесь. Я надеялся, что застану тебя и смогу попросить у тебя прощения. Бессовестный я хозяин, правда? Уверяю тебя, я хорошо это сознаю и совсем не думаю, что заслуживаю прощения, потому что знаю: ты не примешь сражение в качестве оправдания!
– Ты считаешь, что мне следовало бы? Я слишком хорошо тебя знаю! Ты не хотел, чтобы я приезжала в Фонтли, ведь так? Тебе следовало бы сказать мне об этом.
– Дорогая Джулия!.. Нет, нет, ты очень ошибаешься!
– О, не говори так! – сказала она порывисто. – Только не со мной! Только не со мной, Адам!
Он был просто ошеломлен. Дрожащие нотки в голосе Джулии демонстрировали даже его неискушенному слуху, что она опасно возбуждена. Он помнил, как леди Оверсли говорила ему, что она из-за своей чрезмерной чувствительности подвержена истерическим припадкам, и искренне надеялся, что это не начало одного из них. Сильно опасаясь стать участником драматической сцены на людном месте в доме, он сказал:
– Идем в зал! Мы не можем говорить здесь! Она пожала плечами, но позволила отвести себя в зал. Он затворил дверь и сказал:
– Итак, в чем дело, Джулия? Не можешь же ты полагать, что я сбежал из Фонтли потому, что ты приедешь нас навестить?
– Тебе было невыносимо видеть меня здесь! Ты однажды сказал мне так…
– Вовсе нет! – убеждал он.
– Ты сказал, что это мучительно, это до сих пор так мучительно… Почему ты позволил Дженни пригласить меня? Откуда я могла знать…
– Джулия, ради Бога!.. Ты говоришь чепуху, моя дорогая, – в самом деле! Я уехал из Фонтли, потому что мистер Шоли написал мне и настоятельнейше просил, чтобы я приехал в Лондон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Да, сэр, я знаю это, но, боюсь, мало что еще. Мы определенно не участвовали в боевых действиях шестнадцатого и семнадцатого. Какую роль мы или кто-либо из дивизии Клинтона сыграли при Ватерлоо, не могу разобраться, хотя у меня такое чувство, что горные корпуса не были в самой гуще сражения. Центр удерживал первый корпус, принц Оранский, в этом не может быть никаких сомнений.
– Просветите нас в нашем невежестве! – попросил Рокхилл. – Мое – признаюсь со стыдом – глубочайшее! Почему нет никаких сомнений?
– Ну, разве вы не заметили, что все названия, которые указаны в депеше, принадлежат первому корпусу? Я имею в виду, не в наградном листе, а в сообщении герцога о боевых действиях. И я не могу не придать значения тому, что в списке генералов, которые были убиты или ранены, нет ни одного из горных корпусов. Старый Пиктон убит; Оранский, Кук, Альтен, Халкетт – ранены! Это само говорит за себя; они приняли на себя удар, а не люди из горного.
Лорд Адверсейн заметно приободрился. Вошли дамы, и во время обычного обмена приветствиями и комментариями по поводу новостей Броу улучил возможность отвести Адама немного в сторону и сказать в своей вальяжной манере:
– Очень утешительно, дорогой мой, я тебе очень признателен. Ты действительно так считаешь?
– Да, уверяю тебя, действительно!
– Наши потери очень тяжелые, да? Слыханное ли дело, чтобы подстрелили так много генералов? На мой взгляд, это скверно.
– Конечно скверно! Дуро называет наши потери огромными, а если уж он прибегнул к такому языку… – Адам осекся. – Ну, мы посмотрим, когда списки опубликуют!
Броу кивнул:
– Именно так! С тобой все в порядке, Дев?
– Более чем. Я восстановил свое состояние, расскажу тебе об этом позднее.
– Это Шоли подтолкнул тебя на верное дело?
– Нет, совсем наоборот! Я поступил вопреки его совету и попал в самую точку!
– Ты серьезно? Тогда отличная работа, дружище! – Броу на миг схватил его руку повыше локтя, красноречиво ее пожав. – Даже если бы я сам сделал состояние, и то не радовался бы больше! Я привык считать тебя самым невезучим человеком из всех своих знакомых, Дев, но в последнее время думаю, что это не так.
– Боже правый, я никогда им не был! Обо мне говорили, что я столько же раз чудесным образом выходил сухим из воды, как и Гарри Смит!
– Этому вовсе не стоит удивляться: я сам был свидетелем одному такому случаю, – загадочно сказал Броу. И продолжил, почти без остановки:
– Ты не против, чтобы Лидия уехала с моей матерью, нет? Мама не показывает этого, но она, знаешь ли, ужасно волнуется.
– Конечно я не против, чудак!
– Она просто очарована Лидией, – сказал Броу, невольно обращая взор к девушке. – С ней она не соскучится – как и любой другой! Моего отца она тоже привела в восторг: вчера вечером он сказал мне, что она просто огонь! А сам я думаю, что он – ужасный старый волокита!
Не оставалось никакого сомнения, что Адверсейны одобряют помолвку Броу. Адам подумал, что Лидия, никогда не служившая поддержкой Вдовствующей, уже стала поддержкой своей свекрови, и скоро станет больше Бимиш, чем Девериль. Некогда ее главным устремлением было восстановить богатство Деверилей; он с некоторой грустью понял, что сегодня ее более тревожит судьба шурина, нежели дела собственного брата.
Как будто прочитав его мысли, Дженни сказала позднее, когда стояла возле него, помахивая на прощанье Лидии:
– Да, тут поневоле затоскуешь, и это факт, как говорит папа! Но она будет очень счастлива. – Более того, мы не потеряем ее, как могли бы, если бы она связала себя с кем-то тебе не знакомым и, возможно, пришедшимся тебе не по нраву. Как это будет удобно! Не то чтобы мы плохо ладили с Шарлоттой и Ламбертом, но… О. Бог мой! Шарлотта! Как же я могла про это забыть? Ну что за суматошный сегодня день, вот уж действительно! Я должна…
Она умолкла, потому что они снова вошли в дом, и Дженни увидела, что по лестнице спускается Джулия. И тут же она сказала самым будничным голосом:
– Доброе утро, Джулия! Надеюсь, ты хорошо спала? Ты чуть-чуть не успела попрощаться с леди Адверсейн и Лидией, но они передавали тебе привет. Знаешь, и Броу с отцом выехали в Лондон полчаса назад, чтобы попытаться разузнать поподробнее о сражении.
Джулия, держась одной рукой за перила, поднесла другую ко лбу.
– Сражение… сражение… сражение! Никто больше ни о чем не может разговаривать!
– Ну, это естественно, что Адверсейны волнуются, – объяснила Дженни. – Адам, ты проводишь Джулию в Зеленый зал? Мне нужно черкнуть записку для Туитчема, чтобы отвезти ее в Мембери!
С этими словами она ушла, энергично ступая по сводчатому коридору. Разительно контрастируя с ней, Джулия медленно спустилась в холл, казалось едва ли не плывя над ступеньками.
Адам стоял, глядя на нее, пораженный, как всегда, ее утонченной красотой и грацией каждого ее движения.
Ее взгляд был прикован к его лицу.
– Тебе не следовало возвращаться так быстро, – сказала она. – Я все еще здесь, как видишь. Но скоро уеду.
Он двинулся к ней, сказав:
– Я очень рад, что ты до сих пор здесь. Я надеялся, что застану тебя и смогу попросить у тебя прощения. Бессовестный я хозяин, правда? Уверяю тебя, я хорошо это сознаю и совсем не думаю, что заслуживаю прощения, потому что знаю: ты не примешь сражение в качестве оправдания!
– Ты считаешь, что мне следовало бы? Я слишком хорошо тебя знаю! Ты не хотел, чтобы я приезжала в Фонтли, ведь так? Тебе следовало бы сказать мне об этом.
– Дорогая Джулия!.. Нет, нет, ты очень ошибаешься!
– О, не говори так! – сказала она порывисто. – Только не со мной! Только не со мной, Адам!
Он был просто ошеломлен. Дрожащие нотки в голосе Джулии демонстрировали даже его неискушенному слуху, что она опасно возбуждена. Он помнил, как леди Оверсли говорила ему, что она из-за своей чрезмерной чувствительности подвержена истерическим припадкам, и искренне надеялся, что это не начало одного из них. Сильно опасаясь стать участником драматической сцены на людном месте в доме, он сказал:
– Идем в зал! Мы не можем говорить здесь! Она пожала плечами, но позволила отвести себя в зал. Он затворил дверь и сказал:
– Итак, в чем дело, Джулия? Не можешь же ты полагать, что я сбежал из Фонтли потому, что ты приедешь нас навестить?
– Тебе было невыносимо видеть меня здесь! Ты однажды сказал мне так…
– Вовсе нет! – убеждал он.
– Ты сказал, что это мучительно, это до сих пор так мучительно… Почему ты позволил Дженни пригласить меня? Откуда я могла знать…
– Джулия, ради Бога!.. Ты говоришь чепуху, моя дорогая, – в самом деле! Я уехал из Фонтли, потому что мистер Шоли написал мне и настоятельнейше просил, чтобы я приехал в Лондон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113