Ее вспышка показалась ему несправедливой; ее последние слова – непростительными. Его сердце ожесточилось. Потом здравый смысл подсказал ему, что эти слова брошены ему лишь потому, что она была вне себя от гнева и хотела побольнее его задеть.
Спустя какое-то время он вышел в сад, полагая, что должен пойти и разыскать Дженни, но гнев все еще владел им, и, поскольку в ее словах было так много правды, он не знал, что такого ободряющего может сказать ей. Она была слишком проницательна, чтобы поддаться его лицемерным уверениям, а он понимал, что в нынешнем раздраженном состоянии даже это с трудом сможет ей предложить.
Он пересек лужайку своей слегка прихрамывающей походкой и вошел в розарий. Здесь Дженни и застала его несколько минут спустя. Он довольно рассеянно обрывал увядшие лепестки, а когда увидел ее, в нерешительности остановившуюся под аркой тисовой изгороди, то посмотрел на нее сумрачно, ничего не говоря.
С лицом, опухшим от, слез, она выглядела на редкость непривлекательно. И голос ее был хриплым, когда она сказала:
– Я прошу у тебя прощения! Я так не думаю! Прости меня, пожалуйста!
Его сердце оттаяло. Он быстро двинулся к ней, думая не о том, что она серенькая и невзрачная, а лишь о том, что она в сложном положении. Он проговорил беззаботным, ласковым голосом:
– Как будто я не знал, на какой строптивице женился! Ругается, как сапожник, только из-за того, что мы с твоим отцом больше печемся о твоем здоровье, чем ты сама!
– Это было очень скверно, – пролепетала она. – Я не знаю, что на меня нашло, – наверное, все из-за того, что я в положении!
– Ах вот оно как! – сказал он. – Во всем виноват этот сын, которого я не желаю здесь видеть! Ну, если из-за него его мать становится драчливой, как, кошка, конечно, мне не понравится видеть его здесь или где-то еще!
Она опустила голову, сказав умоляюще:
– О нет, нет! Как я могла сказать такую гнусную вещь? Я знаю, что это не правда! Он потрепал ее по плечу:
– Я на это надеюсь! Более того, леди Линтон, если вы считаете, что мне не нравится видеть вас здесь, то вы даже глупее, чем я полагал, что уж совсем невозможно !
Она засмеялась, довольно неуверенно, но сказала после секундного колебания:
– Ты не хочешь возвращаться в Лондон, правда?
– Нет, не хочу. Я считал, что мы уютно устроились здесь на зиму, и был страшно близок к тому, чтобы посоветовать твоему папе идти к дьяволу. Но нельзя отрицать, что твое здоровье оставляет желать лучшего, Дженни, и что Фонтли слишком уединенное место, чтобы твой отец или я могли чувствовать себя спокойно. Может статься, тебе потребуется более искусный врач, чем старый Тилфорд. Мы не станем по-глупому рисковать, моя дорогая.
– Да, – сказала она покорно. – Я сделаю то, что ты считаешь правильным. Как скоро мы должны поехать? Ведь не прямо сейчас, нет?
– Нет, если у тебя все будет благополучно. Наверное, в следующем месяце, до начала зимы. А если этот первоклассный доктор твоего отца разрешит, я привезу тебя обратно. Обещаю!
Она приободрилась с виду, хотя и сказала горестно, держа Адама под руку, пока они шагали обратно к дому:
– Я хотела, чтобы он родился здесь, где родился ты.
– Но, как мы знаем, она, возможно, предпочтет родиться в Лондоне, – вызывающе возразил Адам. – В конце концов, ты там родилась!
– Она? – воскликнула Дженни. – Нет!
– Я очень хочу дочку, – сказал Адам.
– А вот я – нет! – сказала Дженни уже с гораздо более свойственными ей интонациями. – То есть не хочу, пока у нас не будет сына! Если бы я думала… Боже милостивый, а ведь папа прав! Я проконсультируюсь у его противного доктора!
Он громко засмеялся; а позже, когда мистер Шоли с беспокойством спросил его, убедил ли он Дженни вести себя как подобает разумной женщине, сразу же ответил:
– Да, конечно, – как женщине в высшей степени понятливой! Стоило мне только намекнуть ей, что она, возможно, подарит мне дочь, и она тут же осознала, до чего это мудро – попасть в руки опытного акушера!
– Но, Адам! – запротестовала Дженни.
– Да, но глупо считать, будто он может что-то с этим поделать, – заметил мистер Шоли.
– Боже милостивый! А вы еще называли его первоклассным!
– Я же не говорил, что он волшебник! О, я знаю, что вы смеетесь надо мной, милорд, но негоже вбивать в голову Дженни такие дурацкие мысли. А, так ты теперь веселишься, девочка моя? Ну что ж, – сказал мистер Шоли, снисходительно оглядывая хозяев, – я и сам всегда любил хорошую шутку и потому не в претензии на вас.
Он был далеко не в восторге, когда выяснил, что Линтоны не собираются переезжать в Лондон до конца октября; но мир в доме был спасен тем, что его отвлекло заевшее шкивное колесико в леднике. Все имеющее отношение к механике моментально вызывало у него интерес, и он с удовольствием потратил остаток своего недолгого пребывания в Фонтли, наблюдая за необходимой починкой ледника и придумывая, как лучше установить наклонную дверь в проходе над погребом.
Глава 19
Линтоны вернулись в Лондон в конце октября, в ненастную погоду. Дженни делала вид, что ничего не случилось, но именно она больше всего сожалела об отъезде из Фонтли. Адам оставил свои тамошние дела в настолько обнадеживающем состоянии, насколько позволяло его финансовое положение, и в любом случае собирался на некоторое время уехать в Лондон в ноябре, когда вновь соберется парламент К тому же ему не терпелось повидаться со своими друзьями, потому что, хотя 52-й полк находился в Англии с конца июля, он до тех пор встретился лишь с тремя закадычными приятелями, которые наведывались в Фонтли во время коротких отпусков. Эти визиты проходили куда успешнее, чем визит мистера Шоли. Далекие от того, чтобы брюзжать по поводу ситуации с Фонтли или придираться к неудобствам бывшего монастыря, гости объявили, что это самое веселое место, какое только можно себе представить. Они несколько раз развлекались стрельбой по куропаткам, их кормили на славу, а хозяйка не ждала от них приятности манер. Она обеспечивала им земные блага и была явно рада, если они проводили целый вечер, обмениваясь пиренейскими воспоминаниями, вместо того чтобы вести с ней учтивую беседу. Они считали ее замечательной женщиной, а капитан Лангтон зашел так далеко, что сказал с обезоруживающей улыбкой. Огромная жалость, что Дев оставил армию, леди Линтон! Вы были бы чудесной женой для солдата, потому что вам все нипочем! Как бы поздно он ни возвращался в свою квартиру, готов поклясться, у вас всегда был бы наготове первоклассный обед!
Мистер Шоли не встречал Линтонов, когда они приехали на Гросвенор-стрит, но он наведался туда в этот день пораньше с целым возом цветов и фруктов. Адам спокойно принимал подобные, менее значительные знаки его щедрости, но тем не менее плотно сжал губы, когда прочел записку, оставленную для них отцом Дженни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Спустя какое-то время он вышел в сад, полагая, что должен пойти и разыскать Дженни, но гнев все еще владел им, и, поскольку в ее словах было так много правды, он не знал, что такого ободряющего может сказать ей. Она была слишком проницательна, чтобы поддаться его лицемерным уверениям, а он понимал, что в нынешнем раздраженном состоянии даже это с трудом сможет ей предложить.
Он пересек лужайку своей слегка прихрамывающей походкой и вошел в розарий. Здесь Дженни и застала его несколько минут спустя. Он довольно рассеянно обрывал увядшие лепестки, а когда увидел ее, в нерешительности остановившуюся под аркой тисовой изгороди, то посмотрел на нее сумрачно, ничего не говоря.
С лицом, опухшим от, слез, она выглядела на редкость непривлекательно. И голос ее был хриплым, когда она сказала:
– Я прошу у тебя прощения! Я так не думаю! Прости меня, пожалуйста!
Его сердце оттаяло. Он быстро двинулся к ней, думая не о том, что она серенькая и невзрачная, а лишь о том, что она в сложном положении. Он проговорил беззаботным, ласковым голосом:
– Как будто я не знал, на какой строптивице женился! Ругается, как сапожник, только из-за того, что мы с твоим отцом больше печемся о твоем здоровье, чем ты сама!
– Это было очень скверно, – пролепетала она. – Я не знаю, что на меня нашло, – наверное, все из-за того, что я в положении!
– Ах вот оно как! – сказал он. – Во всем виноват этот сын, которого я не желаю здесь видеть! Ну, если из-за него его мать становится драчливой, как, кошка, конечно, мне не понравится видеть его здесь или где-то еще!
Она опустила голову, сказав умоляюще:
– О нет, нет! Как я могла сказать такую гнусную вещь? Я знаю, что это не правда! Он потрепал ее по плечу:
– Я на это надеюсь! Более того, леди Линтон, если вы считаете, что мне не нравится видеть вас здесь, то вы даже глупее, чем я полагал, что уж совсем невозможно !
Она засмеялась, довольно неуверенно, но сказала после секундного колебания:
– Ты не хочешь возвращаться в Лондон, правда?
– Нет, не хочу. Я считал, что мы уютно устроились здесь на зиму, и был страшно близок к тому, чтобы посоветовать твоему папе идти к дьяволу. Но нельзя отрицать, что твое здоровье оставляет желать лучшего, Дженни, и что Фонтли слишком уединенное место, чтобы твой отец или я могли чувствовать себя спокойно. Может статься, тебе потребуется более искусный врач, чем старый Тилфорд. Мы не станем по-глупому рисковать, моя дорогая.
– Да, – сказала она покорно. – Я сделаю то, что ты считаешь правильным. Как скоро мы должны поехать? Ведь не прямо сейчас, нет?
– Нет, если у тебя все будет благополучно. Наверное, в следующем месяце, до начала зимы. А если этот первоклассный доктор твоего отца разрешит, я привезу тебя обратно. Обещаю!
Она приободрилась с виду, хотя и сказала горестно, держа Адама под руку, пока они шагали обратно к дому:
– Я хотела, чтобы он родился здесь, где родился ты.
– Но, как мы знаем, она, возможно, предпочтет родиться в Лондоне, – вызывающе возразил Адам. – В конце концов, ты там родилась!
– Она? – воскликнула Дженни. – Нет!
– Я очень хочу дочку, – сказал Адам.
– А вот я – нет! – сказала Дженни уже с гораздо более свойственными ей интонациями. – То есть не хочу, пока у нас не будет сына! Если бы я думала… Боже милостивый, а ведь папа прав! Я проконсультируюсь у его противного доктора!
Он громко засмеялся; а позже, когда мистер Шоли с беспокойством спросил его, убедил ли он Дженни вести себя как подобает разумной женщине, сразу же ответил:
– Да, конечно, – как женщине в высшей степени понятливой! Стоило мне только намекнуть ей, что она, возможно, подарит мне дочь, и она тут же осознала, до чего это мудро – попасть в руки опытного акушера!
– Но, Адам! – запротестовала Дженни.
– Да, но глупо считать, будто он может что-то с этим поделать, – заметил мистер Шоли.
– Боже милостивый! А вы еще называли его первоклассным!
– Я же не говорил, что он волшебник! О, я знаю, что вы смеетесь надо мной, милорд, но негоже вбивать в голову Дженни такие дурацкие мысли. А, так ты теперь веселишься, девочка моя? Ну что ж, – сказал мистер Шоли, снисходительно оглядывая хозяев, – я и сам всегда любил хорошую шутку и потому не в претензии на вас.
Он был далеко не в восторге, когда выяснил, что Линтоны не собираются переезжать в Лондон до конца октября; но мир в доме был спасен тем, что его отвлекло заевшее шкивное колесико в леднике. Все имеющее отношение к механике моментально вызывало у него интерес, и он с удовольствием потратил остаток своего недолгого пребывания в Фонтли, наблюдая за необходимой починкой ледника и придумывая, как лучше установить наклонную дверь в проходе над погребом.
Глава 19
Линтоны вернулись в Лондон в конце октября, в ненастную погоду. Дженни делала вид, что ничего не случилось, но именно она больше всего сожалела об отъезде из Фонтли. Адам оставил свои тамошние дела в настолько обнадеживающем состоянии, насколько позволяло его финансовое положение, и в любом случае собирался на некоторое время уехать в Лондон в ноябре, когда вновь соберется парламент К тому же ему не терпелось повидаться со своими друзьями, потому что, хотя 52-й полк находился в Англии с конца июля, он до тех пор встретился лишь с тремя закадычными приятелями, которые наведывались в Фонтли во время коротких отпусков. Эти визиты проходили куда успешнее, чем визит мистера Шоли. Далекие от того, чтобы брюзжать по поводу ситуации с Фонтли или придираться к неудобствам бывшего монастыря, гости объявили, что это самое веселое место, какое только можно себе представить. Они несколько раз развлекались стрельбой по куропаткам, их кормили на славу, а хозяйка не ждала от них приятности манер. Она обеспечивала им земные блага и была явно рада, если они проводили целый вечер, обмениваясь пиренейскими воспоминаниями, вместо того чтобы вести с ней учтивую беседу. Они считали ее замечательной женщиной, а капитан Лангтон зашел так далеко, что сказал с обезоруживающей улыбкой. Огромная жалость, что Дев оставил армию, леди Линтон! Вы были бы чудесной женой для солдата, потому что вам все нипочем! Как бы поздно он ни возвращался в свою квартиру, готов поклясться, у вас всегда был бы наготове первоклассный обед!
Мистер Шоли не встречал Линтонов, когда они приехали на Гросвенор-стрит, но он наведался туда в этот день пораньше с целым возом цветов и фруктов. Адам спокойно принимал подобные, менее значительные знаки его щедрости, но тем не менее плотно сжал губы, когда прочел записку, оставленную для них отцом Дженни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113