Граф оскалил зубы.
– О, он прекрасно себя чувствует. Он меня ничуть не тревожит. Ваш слуга!
Дверь захлопнулась с громким стуком.
– Дражайший граф! – прожурчал Эйвон.
– Монсеньор, вы ничего ему не сделали! – вскричала Леони. – Я думала, вы его накажете!
– Mа fille, придет день, когда я его накажу! – ответил Эйвон и бросил веер на стол. Его голос изменился, стал жестким. – И пощады от меня он не получит.
Леони посмотрела на него с робостью, но и с восхищением.
– Вы как будто очень рассердились, монсеньор! Его взгляд остановился на ее лице. Он подошел к ней, взял ее за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. Она ответила ему доверчивой улыбкой. Внезапно он опустил руку.
– У меня есть на то причина, дитя мое. Сегодня ты видела черного негодяя.
– Ну да, свиное отродье. Вы не позволите ему снова меня похитить, монсеньор?
– Нет, малютка. Больше ты не попадешь в его когти. Клянусь!
Она посмотрела на него, сдвинув брови.
– Вы стали каким-то другим, монсеньор. Вы же сердитесь не на меня?
Мрачные складки у его рта разгладились, и он улыбнулся.
– Такого просто не может случиться, моя дорогая. А теперь поднимемся к Руперту и скрасим его скуку.
Глава 22
В ИГРУ ВСТУПАЕТ ЕЩЕ ОДИН ИГРОК
Наступил понедельник и сменился вторником, но Гастон и те, кого он должен был сопровождать, не появились. Его светлость нахмурился, но Леони затанцевала от радости и высказала предположение, что госпожа Филд скончалась от волнения.
– Тебя, по-видимому, это мало трогает, – сухо заметил Эйвон.
– Да, монсеньор. По-моему, мы без нее очень счастливы. Чем мы займемся сегодня?
Но герцог ее радости не разделял. Руперт посмотрел на него с усмешкой, откинувшись на подушки.
– Провалиться мне, Джастин! Прежде я не замечал, чтобы ты так пекся о соблюдении приличий.
Он встретил холодный взгляд и сразу обрел серьезность.
– Я шучу, Эйвон, шучу! Можешь быть чопорным сколько тебе вздумается, я не возражаю. Но ее чопорной никак не назовешь!
– У Леони, – отрезал герцог, – в голове такой же ветер, как у тебя. Или почти такой же.
– Черт! – сказал неукротимый Руперт. – Я так и знал, что нам недолго купаться в лучах твоего одобрения.
Леони заявила обиженно:
– У меня в голове куда меньше ветра, чем у Руперта. Несправедливо так говорить, монсеньор. Руперт посмотрел на нее с восхищением.
– Молодец, Леони. Не уступай ему и бей сплеча. У меня ни разу в жизни не хватило духа!
– Я не боюсь монсеньора, – надменно бросила Леони, задирая носик. – Ты просто трус, Руперт.
– Дитя мое! – Герцог повернул голову. – Ты забываешься. Ты обязана Руперту немалой благодарностью.
– Э-эй! Я вверх, ты вниз, на качелях вверх-вниз, черт побери! – продекламировал Руперт.
– Монсеньор, я была благодарна Руперту почти все утро, а теперь больше благодарной не буду. Это меня сердит.
– Да, я замечаю. Твои манеры оставляют желать много лучшего.
– По-моему, вы тоже очень сердиты, – смело продолжала Леони. – Voyons, что такого, если Гастон не приехал? Он глупый и толстый, а госпожа Филд похожа на курицу. Зачем они нам?
– Истинно философский дух! – воскликнул Руперт. – Прежде ты и сам рассуждал так же. Что с тобой стряслось?
Леони торжествующе обернулась к нему.
– Я же говорила тебе, Руперт, что он изменился! А ты только смеялся. Прежде он никогда не бывал таким неприятным!
– Господи, сразу видно, что ты недолго живешь рядом с ним! – дерзко заявил Руперт. Его светлость отошел от окна.
– Вы оба ведете себя самым неподобающим образом, – сказал он. – Леони, прежде ты относилась ко мне с большим почтением.
Она уловила улыбку в его глазах, и ее собственные весело заблестели в ответ.
– Монсеньор, тогда я была пажом, и вам бы пришлось меня наказать. А теперь я благовоспитанная барышня.
– И ты думаешь, что я уже не могу тебя наказать, дитя мое?
– Как будто ей не все равно! – хихикнул Руперт.
– Нет, не все равно! – огрызнулась Леони. – Я готова просить прощения, стоит монсеньору нахмурить брови!
– Спаси и помилуй нас, Боже! – Руперт закрыл глаза.
– Еще немного, – сказал его светлость, – и нынче ты не встанешь с постели, сын мой.
– Ну да! Все козыри у тебя! – вздохнул Руперт. – Я онемел! – Он хотел лечь поудобнее и поморщился от боли.
Герцог наклонился над ним и поправил подушки.
– Пожалуй, тебе не стоит пока вставать, мой мальчик, – сказал он. – Так лучше?
– Да… То есть я теперь почти не чувствую раны, – солгал милорд. – Черт побери! Я не желаю больше валяться в кровати, Джастин! Эдак мы вообще не поедем в Париж.
– Мы подождем, пока ты совсем не поправишься, – сказал Эйвон.
– Как ты добр! – улыбнулся Руперт.
– Не смей дерзить монсеньору, Руперт! – строго сказала Леони.
– Благодарю тебя, малютка. Кто-то ведь должен поддержать мой рушащийся престиж. Если все-таки хочешь нынче встать, Руперт, сейчас ты должен' лежать смирно. Леони, если хочешь покататься верхом, я к твоим услугам.
Она мгновенно вскочила на ноги.
– Я сейчас же надену амазонку! Merci, Monseigneur!
– Хотел бы я поехать с вами! – тоскливо произнес Руперт, когда она ушла.
– Терпение, дитя мое! – Его светлость задернул занавеску на окне. – И лекарь и я держим тебя в постели не для собственного удовольствия.
– Ну, сиделка ты чертовски хорошая, не стану отрицать. – Руперт состроил гримасу, а потом застенчиво улыбнулся брату. – Лучшей я не пожелал бы.
– Сказать правду, я сам себе порой изумляюсь, – заметил герцог и вышел.
– И меня изумляешь, черт бы тебя побрал! – пробормотал Руперт. – Я бы дорого дал, чтобы узнать, что на тебя нашло. Ни разу не видел, чтобы человек так менялся!
И действительно, его светлость был необычно добрым все эти тягостные дни, и едкий сарказм, прежде испепелявший Руперта, куда-то исчез. Некоторое время Руперт ломал голову над этой необъяснимой переменой и все не находил разгадки тайны. Но вечером, когда он полулежал на диване в гостиной, облаченный в халат герцога, Руперт перехватил взгляд герцога, устремленный на Леони, и был ошарашен выражением в глазах брата. Губы у него вытянулись трубочкой в беззвучном свисте.
«Гром и молния! – подумал он. – Он же влюбился в плутовку!»
Миновал вторник, Гастон не появился, и герцог хмурился все суровей.
– Но, конечно, госпожа Филд скончалась, – ехидно заметила Леони. – Tiens, c'est bien drфle.
– У тебя извращенное чувство юмора, дитя мое, – сказал его светлость. – Я уже не раз это замечал. В пятницу мы едем в Париж, с Гастоном или без Гастона.
Но вскоре после полудня в среду на деревенской улице послышался необычный шум, и Руперт, сидевший у окна гостиной, вытянул шею, проверяя, не Гастон ли это наконец.
У дверей остановилась большая наемная карета, за которой следовала вторая, нагруженная дорожными сундуками. С них соскочил Гастон и подбежал к дверце первой кареты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86