— Прошлое есть прошлое, со всем своим хорошим и плохим. Я предпочитаю помнить о хорошем — и мне было хорошо вместе с Джонни О'Банионом. Я сожалею лишь о том, что не родила ему детей. У меня было два выкидыша. И на этом все.
Мэгги протянула руку и взяла искривленные пальцы Айлин в свою ладонь с молчаливым пониманием, еще боясь рассказывать о собственной трагедии.
Айлин была глубоко тронута.
— Тебе ведь тоже было несладко за все те годы, проведенные в одиночестве, как и хозяину. Вы ведь оба молодые и сильные, вы полны жизни и страсти. Не растрать все это впустую, Мэгги. Не растрать.
Не растрать. Глядя на спящего Колина, Мэгги размышляла над советом Айлин. Верить ли? Поступить ли так? Конечно, он хочет ее, но достаточно ли одного желания? Ему ведь придется многое простить ей… и забыть. Ей почему-то казалось, что такой гордый человек, как Колин Маккрори, не сможет сделать этого. Но разве игра не стоит свеч? — поддразнивал внутренний голос.
Поднявшись со стула, Мэгги потерла поясницу и посмотрела на чеканные черты лица Колина, смягченные тусклым светом единственной горящей свечи в комнате. Она подошла поближе и убрала с его лба прядку темных волос.
В настоящем браке должна быть страсть. Что ж, видит Бог, с первой же их встречи между ними пролетали искры. Она еще ни к одному мужчине не ощущала таких чувств, как к этому. Возможно, Айлин права, и он действительно не испытывал к Элизабет такого желания, которое должен был бы испытывать к жене.
Она задула свечу и на цыпочках вышла из комнаты, уверенная, что он крепко спит. На всякий случай дверь между их покоями она оставила открытой, чтобы услыхать, если он в ночи позовет.
На следующее утро Колин чувствовал себя в состоянии оказать большее сопротивление своей диете.
— Мне не нравится овсянка.
— Ты же шотландец, а они все любят овсянку. — Мэгги поднесла ложку.
— Может быть поэтому я и эмигрировал. — Он поморщился от боли в боку, поднимая руку и отталкивая ложку. — Принеси мне бифштекс и яйца — жареные яйца, яичницу.
Мэгги вздохнула.
— Бифштекс не принесу, а насчет яичницы — посмотрим.
К вечеру угрозами, что спустится вниз сам и все приготовит, если этого не хочет Айлин, он добился бифштекса.
На следующее утро Мэгги решила, что он достаточно окреп, чтобы сесть в кровати и подвергнуться бритью. Она принесла чашку горячей воды и принялась править на ремне его лезвие.
Он скептически наблюдал.
— Тебе часто приходилось брить мужчин? Она пожала плечами.
— Мне доводилось видеть, как стригальщики работают с овцами. Не думаю, чтобы была большая разница.
— Боже мой, да ты с ума сошла, англичанка! Я ведь шотландец, а не овца! — Он откинулся к изголовью с выражением ужаса на лице.
Она усмехнулась.
— Да брила я мужчин раньше, брила. Ты только не дергайся, шотландец. — Она присела на край кровати и стала намыливать ему лицо. — Жесткая у тебя борода, — сказала она хрипло.
— Однако морока с ней. Как отрастает, начинает чертовски чесаться.
На ней была простая коричневая юбка и белая, с кружевным воротничком, блузка с застежками спереди. Когда она наклонялась вперед и поднимала руку, в глаза ему бросались округлости ее грудей. Аромат лилий поднимался, казалось, из впадины между ними. С каждым движением лезвия он все больше возбуждался.
Мэгги, закусив губу от напряжения, старалась, чтобы руки не дрожали. Скребущий звук срезаемой щетины казался дико эротичным, отдаваясь покалываниями в ее руках. Странно, она так же брила Барта, когда он был болен, и не испытывала ничего подобного.
— Тебе обязательно надо ходить с полурасстегнутой блузкой? — спросил сердито Колин, сам не понимая, что выпалил.
— М-м-м, что? — отстранение спросила она, делая вид, что целиком сосредоточена на бритве.
— 0-ох! Ты порезала меня.
— А ты перестань дергаться и сиди спокойно. И будет лучше, если ты перестанешь смотреть вниз и поднимешь подбородок, — мягко добавила она.
Она протянула руку, чтобы приподнять ему подбородок, и блузка ее коснулась его обнаженной груди. Она услыхала, как он часто задышал. Улыбаясь про себя, она тихо напевала, заканчивая работу.
На следующее утро Мэгги встала пораньше и спустилась вниз, чтобы принести Колину щедрый завтрак. Он выздоравливал гораздо быстрее, чем она даже могла себе представить. Когда она сообщила об этом Айлин, та рассмеялась.
— Он у нас крепкий. Сломал ногу в двух местах, было это прошлым летом, когда объезжал какую-то дикую зверюгу, а та возьми да и покатись вместе с ним. Док Торрес сказал, что никогда не видел такого быстрого срастания костей. Тогда-то впервые эта бабенка Уиттакер и начала ходить кругами, строя глазки. Ну да меня-то не проведешь. Я-то видела, что у нее один холодный расчет на уме.
— Да, мы уже перекинулись с ней словцом. В первую же неделю, как приехали — в доме у Люсиль Гесслер, — с неприязнью сказала Мэгги, припомнив змеиные серые глаза и холодные патрицианские черты Марии Уиттакер. — Нельзя сказать, чтобы она лучилась счастьем, услыхав, что Колин женился. Иден уже предупредила меня к тому времени о ней.
— К таким, как она, спиной не поворачивайся, — откликнулась Айлин, когда Мэгги разворачивалась в дверях с полным подносом.
Поднявшись по лестнице к верхнему коридору, она услыхала звуки шагов и ругательства. Торопливо поставив поднос на столик с мраморной столешницей у двери, она влетела внутрь и увидела Колина, стоящего и держащегося за кроватный столбик. На нем был надет парчовый халат, который, как она помнила, висел в гардеробе у противоположной стены.
— Ты ходил! — обвиняюще произнесла она.
— Я решил, что в моем возрасте это достойнее, чем ползать. Правда, выяснилось, что на коленях все-таки легче.
Он старался говорить небрежно, но по лбу катились капли пота, и видно было, что он ослабел после этого упражнения. Он же всматривался в ее утреннюю свежую красоту, пугающе чистую для женщины с таким прошлым. Она надела скромное муслиновое платье цвета зеленого яблока, застегнутое до самого горла. Но, отлично сидящее на ее фигуре, оно не выглядело повседневным нарядом. Казалось, каждый дюйм этого хлопка был отмерен специально для ее груди и талии.
— Давай-ка я помогу тебе лечь в постель. — Она заметила, как он смотрит на нее, подошла и предложила ему положить руку на свое плечо.
— Не в постель, — уперся он. — Я собираюсь есть сидя в кресле. Пища не может проходить соответствующим образом, когда человек ест полулежа.
— А вот римляне умели, — вкрадчиво сказала она.
— Вот их империя и пала, разве не так? Я сяду в кресле у окна, — распорядился он.
Она помогла ему добраться до кресла, но, когда отпустила его руку, Колин пошатнулся и припал к стене. Мэгги схватила его за руку, но потеряла равновесие и упала ему на грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97