Я недаром прозвала сестру Хамелеоном, ибо та слишком часто меняла свое мнение.
Именно поэтому я не решилась пригласить Мириам в Холл, а просто рассказывала ей о своих приключениях, когда мы оставались одни в спальне. Она с удовольствием выслушивала и восторгалась мной, но появись внезапно мама и осуди мои поступки, и сестра тут же приняла бы ее сторону. Это не коварство, а отсутствие собственных взглядов. Она слишком поддается чужому влиянию, вот и все.
Ксавьер — другое дело. Разве с таким поделишься? Он сильно переживал из-за потери состояния и считал наше положение унизительным. Брат любил Оуклэнд и был воспитан с мыслью, что когда-нибудь станет его владельцем. Потеря наследства тревожила его, но Ксавьер никогда не оскорблял отца. Он лишь погрустнел и замкнулся в себе. Я жалела брата, но знала его хуже, чем Мириам.
Я так подробно описываю мелочи, ибо боюсь подойти к главному. Мне очень нужно, чтобы ты поняла происшедшее и не винила ни меня, ни Десмонда.
Я познакомилась с ним у мистера Хенникера. Часто бывая там, я считала Оуклэнд больше своим домом, нежели Дауэр. Жизнь там стала невыносимой из-за постоянных упреков мамы. Иногда мне казалось, что отец хочет физически расправиться с ней. Он вел себя слишком спокойно, значит, что-то замышлял, а временами странно смотрел на нее. В доме росло напряжение. Однажды я сказала Мириам:
— Что-то должно случиться. Это витает в воздухе. Словно судьба готовится нанести удар.
Мы с сестрой очень боялись, но только позднее я поняла, с какой стороны он последовал.
Я все чаще бывала в Холле и вела себя неосторожно. Мистер Хенникер радовался моим визитам. Однажды мы вместе прогуливались по галерее, и я рассказала, как в детстве играла на клавесине и пугала слуг. Бен развеселился и попросил поиграть для него. Он обожал слушать, как я исполняла бесконечные вальсы Шопена.
Мне казалось, что так будет вечно: мистер Хенникер никуда не уедет, и я не перестану общаться с интересными людьми. Потом все изменилось, новый хозяин не собирался задерживаться в Англии. У него была собственность в Австралии, а замок Бен считал игрушкой, собственным капризом. Он еще в юности поклялся заполучить его и сдержал слово. Жаль, что я не могу подробнее описать Хенникера. Таких людей, как он, я никогда не встречала.»
Мне не нужны были объяснения, ибо подобные чувства обуревали меня саму.
«До отъезда из Оуклэнда много говорили о моем выходе в свет. Портниха Минни Джоббас сшила несколько красивых платьев. Перед отъездом мама внимательно осмотрела их и язвительно заметила:
— Они тебе больше не понадобятся.
Один из нарядов казался мне самым красивым: вишневый шелк украшали хонитонские кружева, а вырез выгодно оголял плечи и шею. Я часто шутила:
— Бедняжки, не видать вам света.
Поскольку я могла говорить с Беном на любые темы, то рассказала ему об этом платье. Человек он грубый, но мгновенно понял мои чувства и пообещал:
— Вы непременно покажете свой вишневый наряд. Неужели мы лишимся вида прекрасных плеч только потому, что ваш отец оказался картежником? Организуем бал, и вы наденете это платье.
Я ответила, что не посмею, но он тут же возразил:
— Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Никогда ничего не бойтесь.
Я рассмеялась и заявила, что он — подлый человек и сбивает дочь соседа с пути истинного. На что Бен заявил:
— Нельзя ходить прямой дорожкой, мисс Джессика. Она слишком узка и не дает простора для жизни.
Опять я отвлекаюсь. Собиралась написать короткое письмо, но ничего не могу поделать с собой. Ты должна знать подробности и не считать меня падшей женщиной. Я ею не была.
Однажды в Оуклэнд Холл приехали гости, Бен часто устраивал вечеринки, в основном для деловых людей. Они привозили ему различные камни. Шла купля-продажа, постоянно говорили об опалах. Я многое узнала об их качествах и добыче, разговоры о драгоценностях завораживали меня. Потом Хенникер сказал, что дает бал и приглашает меня. Я сгорала от нетерпения, но не могла выйти из дома в вишневом платье. Бен немедленно предложил принести его в Оуклэнд тайком, а потом с помощью служанки переодеться перед приемом. Так все решилось.
Какая потрясающая была ночь! Я впервые встретила Десмонда и хочу описать его подробнее, чтобы у тебя не сложилось превратное мнение, как у других, обвинивших его в том, что произошло. Ты обязана понять все как можно лучше.
Десмонд не мог поступить дурно. Думать так недопустимо.
Галерея выглядела очень красиво и была украшена цветами из оранжереи. В одном конце расположились музыканты. В хрустальных подсвечниках горели свечи. Этот бал знаменовал мой выход в свет, таким задумал его мистер Хенникер, который однажды сказал:
— Я не чувствую угрызений совести из-за того, что отнял Холл у вашего отца: он картежник и проиграл. У меня не скребут кошки на душе при виде вашего мрачного братца. Он молод и, потрудившись, способен многое вернуть или добыть заново. А вот вас, мисс Джессика, мне искренне жаль. Поэтому я и устраиваю бал в вашу честь.
Вечер прошел очень интересно. Такого никогда не было и не будет в моей жизни, потому что на нем я встретила Десмонда.
Он был молод… Не на много старше меня, ему исполнился двадцать один год, наступил возраст, когда мужчина обязан отвечать за свои поступки.
Гостей было мало, Бен не приглашал никого из соседей. Те могли узнать меня, и тогда разразился бы скандал. Бал давался в честь моего вишневого платья, шутил Хенникер.
Все приехавшие жили в замке, где полно комнат. Десмонд сразу подошел ко мне и пригласил танцевать. Жаль, что ты не сможешь увидеть галерею, какой она была в ту ночь. Такой красивой… и романтичной. В ней много раз проходили балы, но такого, как этот, никогда не было.
Дерехэм был высоким и светловолосым. Лицо украшали прекрасные австралийские глаза, полузакрытые, с густыми темными ресницами.
— Во всем виновато палящее солнце, — шутливо объяснял Десмонд. — Приходится щуриться, а ресницы подарила природа, чтобы укрыться от горячих лучей.
Он много говорил об опалах, так же фанатично, как Бен. Рассказывал о находках и планах на будущее.
— Ни один камень не может сравниться с Зеленым Огнем. Он — собственность Бена. Попросите его показать это сокровище когда-нибудь.
Меня интересовал не Зеленый Огонь, а Десмонд, и только он. Большинство гостей были старше нас. Вот мы и танцевали вместе. А потом много говорили.
Он собирался вернуться в Австралию через пару недель, потому что обнаружил там месторождение опалов, на которое возлагал большие надежды. Бен с компаньонами тоже им заинтересовался. Для разработки требовались большие капиталовложения. Десмонд в успехе не сомневался, хотя матерые искатели сокровищ посмеивались над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Именно поэтому я не решилась пригласить Мириам в Холл, а просто рассказывала ей о своих приключениях, когда мы оставались одни в спальне. Она с удовольствием выслушивала и восторгалась мной, но появись внезапно мама и осуди мои поступки, и сестра тут же приняла бы ее сторону. Это не коварство, а отсутствие собственных взглядов. Она слишком поддается чужому влиянию, вот и все.
Ксавьер — другое дело. Разве с таким поделишься? Он сильно переживал из-за потери состояния и считал наше положение унизительным. Брат любил Оуклэнд и был воспитан с мыслью, что когда-нибудь станет его владельцем. Потеря наследства тревожила его, но Ксавьер никогда не оскорблял отца. Он лишь погрустнел и замкнулся в себе. Я жалела брата, но знала его хуже, чем Мириам.
Я так подробно описываю мелочи, ибо боюсь подойти к главному. Мне очень нужно, чтобы ты поняла происшедшее и не винила ни меня, ни Десмонда.
Я познакомилась с ним у мистера Хенникера. Часто бывая там, я считала Оуклэнд больше своим домом, нежели Дауэр. Жизнь там стала невыносимой из-за постоянных упреков мамы. Иногда мне казалось, что отец хочет физически расправиться с ней. Он вел себя слишком спокойно, значит, что-то замышлял, а временами странно смотрел на нее. В доме росло напряжение. Однажды я сказала Мириам:
— Что-то должно случиться. Это витает в воздухе. Словно судьба готовится нанести удар.
Мы с сестрой очень боялись, но только позднее я поняла, с какой стороны он последовал.
Я все чаще бывала в Холле и вела себя неосторожно. Мистер Хенникер радовался моим визитам. Однажды мы вместе прогуливались по галерее, и я рассказала, как в детстве играла на клавесине и пугала слуг. Бен развеселился и попросил поиграть для него. Он обожал слушать, как я исполняла бесконечные вальсы Шопена.
Мне казалось, что так будет вечно: мистер Хенникер никуда не уедет, и я не перестану общаться с интересными людьми. Потом все изменилось, новый хозяин не собирался задерживаться в Англии. У него была собственность в Австралии, а замок Бен считал игрушкой, собственным капризом. Он еще в юности поклялся заполучить его и сдержал слово. Жаль, что я не могу подробнее описать Хенникера. Таких людей, как он, я никогда не встречала.»
Мне не нужны были объяснения, ибо подобные чувства обуревали меня саму.
«До отъезда из Оуклэнда много говорили о моем выходе в свет. Портниха Минни Джоббас сшила несколько красивых платьев. Перед отъездом мама внимательно осмотрела их и язвительно заметила:
— Они тебе больше не понадобятся.
Один из нарядов казался мне самым красивым: вишневый шелк украшали хонитонские кружева, а вырез выгодно оголял плечи и шею. Я часто шутила:
— Бедняжки, не видать вам света.
Поскольку я могла говорить с Беном на любые темы, то рассказала ему об этом платье. Человек он грубый, но мгновенно понял мои чувства и пообещал:
— Вы непременно покажете свой вишневый наряд. Неужели мы лишимся вида прекрасных плеч только потому, что ваш отец оказался картежником? Организуем бал, и вы наденете это платье.
Я ответила, что не посмею, но он тут же возразил:
— Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Никогда ничего не бойтесь.
Я рассмеялась и заявила, что он — подлый человек и сбивает дочь соседа с пути истинного. На что Бен заявил:
— Нельзя ходить прямой дорожкой, мисс Джессика. Она слишком узка и не дает простора для жизни.
Опять я отвлекаюсь. Собиралась написать короткое письмо, но ничего не могу поделать с собой. Ты должна знать подробности и не считать меня падшей женщиной. Я ею не была.
Однажды в Оуклэнд Холл приехали гости, Бен часто устраивал вечеринки, в основном для деловых людей. Они привозили ему различные камни. Шла купля-продажа, постоянно говорили об опалах. Я многое узнала об их качествах и добыче, разговоры о драгоценностях завораживали меня. Потом Хенникер сказал, что дает бал и приглашает меня. Я сгорала от нетерпения, но не могла выйти из дома в вишневом платье. Бен немедленно предложил принести его в Оуклэнд тайком, а потом с помощью служанки переодеться перед приемом. Так все решилось.
Какая потрясающая была ночь! Я впервые встретила Десмонда и хочу описать его подробнее, чтобы у тебя не сложилось превратное мнение, как у других, обвинивших его в том, что произошло. Ты обязана понять все как можно лучше.
Десмонд не мог поступить дурно. Думать так недопустимо.
Галерея выглядела очень красиво и была украшена цветами из оранжереи. В одном конце расположились музыканты. В хрустальных подсвечниках горели свечи. Этот бал знаменовал мой выход в свет, таким задумал его мистер Хенникер, который однажды сказал:
— Я не чувствую угрызений совести из-за того, что отнял Холл у вашего отца: он картежник и проиграл. У меня не скребут кошки на душе при виде вашего мрачного братца. Он молод и, потрудившись, способен многое вернуть или добыть заново. А вот вас, мисс Джессика, мне искренне жаль. Поэтому я и устраиваю бал в вашу честь.
Вечер прошел очень интересно. Такого никогда не было и не будет в моей жизни, потому что на нем я встретила Десмонда.
Он был молод… Не на много старше меня, ему исполнился двадцать один год, наступил возраст, когда мужчина обязан отвечать за свои поступки.
Гостей было мало, Бен не приглашал никого из соседей. Те могли узнать меня, и тогда разразился бы скандал. Бал давался в честь моего вишневого платья, шутил Хенникер.
Все приехавшие жили в замке, где полно комнат. Десмонд сразу подошел ко мне и пригласил танцевать. Жаль, что ты не сможешь увидеть галерею, какой она была в ту ночь. Такой красивой… и романтичной. В ней много раз проходили балы, но такого, как этот, никогда не было.
Дерехэм был высоким и светловолосым. Лицо украшали прекрасные австралийские глаза, полузакрытые, с густыми темными ресницами.
— Во всем виновато палящее солнце, — шутливо объяснял Десмонд. — Приходится щуриться, а ресницы подарила природа, чтобы укрыться от горячих лучей.
Он много говорил об опалах, так же фанатично, как Бен. Рассказывал о находках и планах на будущее.
— Ни один камень не может сравниться с Зеленым Огнем. Он — собственность Бена. Попросите его показать это сокровище когда-нибудь.
Меня интересовал не Зеленый Огонь, а Десмонд, и только он. Большинство гостей были старше нас. Вот мы и танцевали вместе. А потом много говорили.
Он собирался вернуться в Австралию через пару недель, потому что обнаружил там месторождение опалов, на которое возлагал большие надежды. Бен с компаньонами тоже им заинтересовался. Для разработки требовались большие капиталовложения. Десмонд в успехе не сомневался, хотя матерые искатели сокровищ посмеивались над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66