Тогда он был пьян от вина. Ныне он пьян от честолюбия и желания спасти свою родину. Снова мы убеждаемся, что этот мой племянник может проявить себя по-настоящему замечательным молодцом.
— Мы говорили о герцогине Плимутской, а не о герцоге Оранском, — напомнила ему Нелл.
— Ну да, мы говорили о герцогине Плимутской, — согласился король. — В таком случае позвольте вам объяснить, что война обходится дорого. Люди недовольны вербовщиками и налогами, но и те и другие необходимы для поддержания нашего морского флота. Когда люди злы, они ищут кого-нибудь, на ком можно свою злость выместить.
Когда их просят платить налоги, они отвечают:
« Пусть король платит налоги, пусть поменьше тратится на своих женщин, и, может быть, эти деньги пригодятся для обеспечения флота «. Нелли, я пока ничего не могу сделать. Клянусь вам, я не забуду наших сыновей. Клянусь, я не забуду и о вас.
— Джентльмены так легко дают клятвы!.. — заметила Нелл. — А король — первый джентльмен страны.
— Тем не менее это обещание я непременно сдержу. Вы знаете, как я отношусь к мальчикам. Их невозможно было бы не любить. Нет, Нелл, потерпите. Ну, развеселите меня. Ибо, имея голландцев, с одной стороны, французов — с другой, а парламент — за спиной, я нуждаюсь в легкой разрядке.
Тут Нелл смягчилась, так как она его действительно любила — его лично, этого самого доброго из людей, хотя подчас и дававшего обещания, которые он не мог сдержать, она, кроме того, помнила слова милорда Рочестера: она должна успокаивать короля.
Если она будет донимать его своим язычком, как это делала Барбара, она оттолкнет его от себя. Ей, маленькой продавщице апельсинов и артистке, следует быть такой же умной, как эта гранддама из Франции, самая значительная из ее соперниц.
Карл очень беспокоился. Он считал, что его подданные не будут продолжать поддерживать ведение войны. Он понимал, что надо действовать. Людовик захватил большие участки Голландии и даже расположил суд в Утрехте, но Карлу было ясно, что, как только Людовик разобьет голландцев, он обратит свои взоры на другие страны и попытается сделать своего союзника Карла рабом.
Поэтому он планировал заключить с Голландией сепаратный мир, сделав все, что было в его силах, чтобы они согласились на условия, которые не вызвали бы недовольства Людовика.
Вильгельм Оранский был все же его племянником, и это не годится, заявил он, что между ними идет борьба.
Он решил послать в Голландию двух эмиссаров, чтобы разузнать о намерениях молодого Вильгельма, он выбрал Арлингтона, одного из самых компетентных членов» кабального» совета министров, и преисполненного энтузиазмом Бекингема, на которого он все еще возлагал большие надежды. Кроме того, ему хотелось компенсировать бедняге Джорджу столь нелюбезный отказ по поводу его просьбы.
Он был уверен, что Вильгельм, этот молодой человек двадцати одного года, будет склонен заключить мир на его условиях. Он не требовал слишком многого: он хотел признания требования Англии, чтобы ее флоту салютовали все суда других государств; он требовал субсидии в двести тысяч фунтов стерлингов в счет военных расходов; он, наверное, к тому же потребует контроля над портами Слейс, Флашинг и Брилл: субсидию для ловли сельди; новых правил, касающихся английской и голландской торговли в Ост-Индии; возможности для английских плантаторов в Суринаме не торопясь продать свою собственность и уехать; а так как Вильгельм был его племянником, он помог бы ему обеспечить благоприятные условия в его собственной стране.
Бекингем, всегда готовый участвовать в любой новой опасной затее, был рад довести до сведения принца Оранского эти условия, Он высадился в Голландии в качестве кроткого миротворца; его и Арлингтона радостно приветствовал народ, так как эти два члена совета министров были протестантами и голландцы надеялись, что они искренне поддерживали их сторону. К ним присоединился Монмут, а все знали, что внебрачный сын короля тоже был убежденным протестантом — хотя только потому, что его дядя, предполагаемый наследник престола, подозревался в приверженности к католицизму.
Но вдовствующая принцесса Амалия, бабка Вильгельма, имевшая прочное влияние в стране, не испытывала доверия к английским эмиссарам и не скрывала этого.
Даровитый Арлингтон был подавлен и сокрушен, Монмут молчал, но Бекингем изо всех сил пытался уверить ее в их доброжелательности.
— Мы — добропорядочные голландцы, ваше высочество, — заявил он принцессе. Она ответила:
— Мы не требуем от вас так уж много, милорд герцог. Нам было бы достаточно, чтобы вы были добропорядочными англичанами.
— О! — воскликнул неугомонный Бекингем. — Мы не только добропорядочные англичане, но и добропорядочные нидерландцы. Мы относимся к Нидерландам как к супруге, а не как к любовнице.
— На самом деле, — сказала принцесса, — я думаю, вы используете Нидерланды совсем как свою жену.
На это Бекингему нечего было сказать, он понял, что она слышала, что, когда он ввел свою любовницу Анну Шрусбери в дом своей жены и оскорбленная жена запротестовала, что для нее и Анны нет места под одной крышей, он ответил:
«Я об этом уже подумал, мадам. Поэтому велел подать вашу карету».
Из-за этого он почувствовал, что не может надеяться на то, что принцесса быстро пойдет на уступки. Поэтому он настойчиво добивался встречи с юным Вильгельмом, считая, что уж над ним-то легко одержит победу.
Он помнил, что это в его апартаментах Вильгельм упился во время пребывания в Лондоне. Он вспомнил, как трудно было заставить юношу пить, так как его отношение к вину, казалось, было таким же, как к азартным играм и театру; но ему все-таки удалось его напоить, и до чего же забавным было видеть чопорного молодого голландца разбивающим окна, чтобы добраться до фрейлин! Нет! Он не предвидел никаких значительных трудностей с молодым Вильгельмом…
— Рад видеть ваше высочество в таком добром здравии, — воскликнул Бекингем и продолжал говорить Вильгельму, что король Франции видел условия, выставленные королем Англии, и согласился, что они, учитывая поражение Голландии, вполне законны.
— Здесь сыграло роль то, что ваш дядя очень любил свою сестру, вашу мать. Его величество помнит, что он обещал сестре следить за вашим благополучием. Именно поэтому, несмотря на то что ваша страна оказалась завоеванной, его величество, король Англии, будет настаивать, чтобы вас провозгласили королем Голландии.
Теперешний молодой человек разительно отличался от юнца, пытавшегося взять штурмом покои фрейлин. На его холодном лице читалась решимость изгнать захватчиков из своей опустошенной страны.
Он холодно ответил:
— Я предпочитаю оставаться правителем-статхаудером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Мы говорили о герцогине Плимутской, а не о герцоге Оранском, — напомнила ему Нелл.
— Ну да, мы говорили о герцогине Плимутской, — согласился король. — В таком случае позвольте вам объяснить, что война обходится дорого. Люди недовольны вербовщиками и налогами, но и те и другие необходимы для поддержания нашего морского флота. Когда люди злы, они ищут кого-нибудь, на ком можно свою злость выместить.
Когда их просят платить налоги, они отвечают:
« Пусть король платит налоги, пусть поменьше тратится на своих женщин, и, может быть, эти деньги пригодятся для обеспечения флота «. Нелли, я пока ничего не могу сделать. Клянусь вам, я не забуду наших сыновей. Клянусь, я не забуду и о вас.
— Джентльмены так легко дают клятвы!.. — заметила Нелл. — А король — первый джентльмен страны.
— Тем не менее это обещание я непременно сдержу. Вы знаете, как я отношусь к мальчикам. Их невозможно было бы не любить. Нет, Нелл, потерпите. Ну, развеселите меня. Ибо, имея голландцев, с одной стороны, французов — с другой, а парламент — за спиной, я нуждаюсь в легкой разрядке.
Тут Нелл смягчилась, так как она его действительно любила — его лично, этого самого доброго из людей, хотя подчас и дававшего обещания, которые он не мог сдержать, она, кроме того, помнила слова милорда Рочестера: она должна успокаивать короля.
Если она будет донимать его своим язычком, как это делала Барбара, она оттолкнет его от себя. Ей, маленькой продавщице апельсинов и артистке, следует быть такой же умной, как эта гранддама из Франции, самая значительная из ее соперниц.
Карл очень беспокоился. Он считал, что его подданные не будут продолжать поддерживать ведение войны. Он понимал, что надо действовать. Людовик захватил большие участки Голландии и даже расположил суд в Утрехте, но Карлу было ясно, что, как только Людовик разобьет голландцев, он обратит свои взоры на другие страны и попытается сделать своего союзника Карла рабом.
Поэтому он планировал заключить с Голландией сепаратный мир, сделав все, что было в его силах, чтобы они согласились на условия, которые не вызвали бы недовольства Людовика.
Вильгельм Оранский был все же его племянником, и это не годится, заявил он, что между ними идет борьба.
Он решил послать в Голландию двух эмиссаров, чтобы разузнать о намерениях молодого Вильгельма, он выбрал Арлингтона, одного из самых компетентных членов» кабального» совета министров, и преисполненного энтузиазмом Бекингема, на которого он все еще возлагал большие надежды. Кроме того, ему хотелось компенсировать бедняге Джорджу столь нелюбезный отказ по поводу его просьбы.
Он был уверен, что Вильгельм, этот молодой человек двадцати одного года, будет склонен заключить мир на его условиях. Он не требовал слишком многого: он хотел признания требования Англии, чтобы ее флоту салютовали все суда других государств; он требовал субсидии в двести тысяч фунтов стерлингов в счет военных расходов; он, наверное, к тому же потребует контроля над портами Слейс, Флашинг и Брилл: субсидию для ловли сельди; новых правил, касающихся английской и голландской торговли в Ост-Индии; возможности для английских плантаторов в Суринаме не торопясь продать свою собственность и уехать; а так как Вильгельм был его племянником, он помог бы ему обеспечить благоприятные условия в его собственной стране.
Бекингем, всегда готовый участвовать в любой новой опасной затее, был рад довести до сведения принца Оранского эти условия, Он высадился в Голландии в качестве кроткого миротворца; его и Арлингтона радостно приветствовал народ, так как эти два члена совета министров были протестантами и голландцы надеялись, что они искренне поддерживали их сторону. К ним присоединился Монмут, а все знали, что внебрачный сын короля тоже был убежденным протестантом — хотя только потому, что его дядя, предполагаемый наследник престола, подозревался в приверженности к католицизму.
Но вдовствующая принцесса Амалия, бабка Вильгельма, имевшая прочное влияние в стране, не испытывала доверия к английским эмиссарам и не скрывала этого.
Даровитый Арлингтон был подавлен и сокрушен, Монмут молчал, но Бекингем изо всех сил пытался уверить ее в их доброжелательности.
— Мы — добропорядочные голландцы, ваше высочество, — заявил он принцессе. Она ответила:
— Мы не требуем от вас так уж много, милорд герцог. Нам было бы достаточно, чтобы вы были добропорядочными англичанами.
— О! — воскликнул неугомонный Бекингем. — Мы не только добропорядочные англичане, но и добропорядочные нидерландцы. Мы относимся к Нидерландам как к супруге, а не как к любовнице.
— На самом деле, — сказала принцесса, — я думаю, вы используете Нидерланды совсем как свою жену.
На это Бекингему нечего было сказать, он понял, что она слышала, что, когда он ввел свою любовницу Анну Шрусбери в дом своей жены и оскорбленная жена запротестовала, что для нее и Анны нет места под одной крышей, он ответил:
«Я об этом уже подумал, мадам. Поэтому велел подать вашу карету».
Из-за этого он почувствовал, что не может надеяться на то, что принцесса быстро пойдет на уступки. Поэтому он настойчиво добивался встречи с юным Вильгельмом, считая, что уж над ним-то легко одержит победу.
Он помнил, что это в его апартаментах Вильгельм упился во время пребывания в Лондоне. Он вспомнил, как трудно было заставить юношу пить, так как его отношение к вину, казалось, было таким же, как к азартным играм и театру; но ему все-таки удалось его напоить, и до чего же забавным было видеть чопорного молодого голландца разбивающим окна, чтобы добраться до фрейлин! Нет! Он не предвидел никаких значительных трудностей с молодым Вильгельмом…
— Рад видеть ваше высочество в таком добром здравии, — воскликнул Бекингем и продолжал говорить Вильгельму, что король Франции видел условия, выставленные королем Англии, и согласился, что они, учитывая поражение Голландии, вполне законны.
— Здесь сыграло роль то, что ваш дядя очень любил свою сестру, вашу мать. Его величество помнит, что он обещал сестре следить за вашим благополучием. Именно поэтому, несмотря на то что ваша страна оказалась завоеванной, его величество, король Англии, будет настаивать, чтобы вас провозгласили королем Голландии.
Теперешний молодой человек разительно отличался от юнца, пытавшегося взять штурмом покои фрейлин. На его холодном лице читалась решимость изгнать захватчиков из своей опустошенной страны.
Он холодно ответил:
— Я предпочитаю оставаться правителем-статхаудером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92