Я тебя понимаю, она была добра к тебе. Это так?
– Да, – прямо ответил Аукруст.
– И я могу понять, что ты хочешь что-нибудь сделать для нее, что-нибудь важное… Сделать ее счастливой…
– Когда ей вернут картину, она будет счастлива.
– Но ты можешь сделать кое-что получше. Ей могут потребоваться деньги – ведь муж ее умер, и у нее нет доходов.
– У нее есть собственность и другие картины, которые стоят миллионы.
– Тогда ей не нужен этот портрет. Видишь, Педер? Нам картина важнее. Я обещал Кондо, – мягко сказал Пинкстер тихим голосом. – Он может продать ее почти за столько же, за сколько она ушла бы на аукционе. У нас будет куча денег. Ты меня понимаешь?
Аукруст молчал. Пинкстер поднялся и протянул руки, как бы моля о помощи.
– Скажи, что понимаешь, – выговорил он, – скажи, Педер. Скажи что-нибудь, ради бога!
Свет шел от новых зданий в районе Кэнэри-Уорф, и над всеми зданиями, как огромный маяк, возвышался небоскреб Уан-Кэнада-Сквер. «Сепера» была посреди реки, в трех сотнях ярдов от нового комплекса. «Бен Джолли» двинулся обратно в темноте вдоль западного берега Темзы. Джимми Мурраторе наставил на буксир бинокль ночного видения.
В 7.45 у буксира остановилась маленькая лодка Видно было, как две фигуры ступили на палубу «Сеперы».
На «Сепере» имелось еще одно помещение, в которое можно было попасть через открывающуюся панель за телеэкраном в большом салоне. Это была маленькая отдельная каюта, богато обставленная и хорошо оборудованная. Здесь было кабельное телевидение, соединенное с камерами в рубке и еще двумя, спрятанными в самом салоне. В этой роскоши Аукруст мог наблюдать за встречей Пинкстера и Кондо. Пинкстер заранее готовился к тому, как он будет показывать картину Девильё, и был готов не уступать в цене. Но сейчас он пытался смириться с тем, что у него не было портрета, и с тем, что вынужден иметь дело с таким непредсказуемым и опасным человеком, как Педер Аукруст.
Кондо и Мари Симада поднялись на борт «Сеперы» в 7.50. Пинкстер сразу сосредоточился на картине Дега «Перед скачками».
– Сколько вам предложили?
– Исораи Тумбари заплатит шесть с половиной миллионов долларов, – ответил Кондо. – Мы договорились об этой цене, хотя я сказал ему, что нужно семь.
– Ну и надо было брать шесть с половиной, мы же решили, что это хорошая цена.
– Ну, почему было не попробовать запросить больше? Чтобы его аппетит возрос, я дал ему картину на время.
– Зачем вы это сделали?
Кондо улыбнулся и успокаивающе сказал:
– Дега в безопасности, Алан. Кроме того, нам с мистером Тумбари надо обсудить другую картину, и необходимо проявлять взаимное доверие.– Кондо помедлил и заговорил тише: – Доверие в этом деле очень важно. Без него нет бизнеса. Но хватит об этике, – сказал Кондо. – Покажите мне Сезанна.
Аукруст подошел поближе к экрану, чтобы лучше видеть Пинкстера, который нырнул в кресло, видимо надеясь, что оно его проглотит.
– Произошло нечто неожиданное. Я не мог вам позвонить. Мне не доставили портрет Девильё, конечно, по ошибке. Я не давал такого указания…
Кондо отреагировал не сразу, как будто то, что он услышал, было совершенно не важно.
– Это что, плохая шутка? Я проделал этот путь не для того, чтобы узнать о глупой некомпетентности. Позвольте сказать, что у меня особый подход к невыполненным обещаниям.
– Я не мог этого предвидеть, клянусь вам, – настаивал Пинкстер. – Вы думаете, легко заполучить такую ценную картину?
Кондо снова улыбнулся, но видно было, что он не шутит.
– Тогда я заберу ваш портрет, тот, который, как вы говорите, был уничтожен, как и остальные.
– Он был уничтожен, – с вызовом сказал Пинкстер. – Вы это прекрасно знаете.
– Нет, Алан, я этого прекрасно не знаю. Вы не разрешили мисс Симада исследовать то, что осталось от картины. – Кондо энергично покачал большой головой. – Никаких извинений и никаких задержек.
Пинкстер повернулся к маленькой женщине с экзотической внешностью, которая оставалась в тени за креслами.
– Я все устрою.
– Когда? – спросил Кондо.– На следующей неделе?
– Нет. Через неделю.
– Нет, Алан, не пойдет, – безапелляционно заявил Кондо. – Мисс Симада будет в вашей галерее в следующий вторник. – Он посмотрел на часы. – Восьмого января. В десять часов.
Пинкстер нанес бальзам на раздражение вокруг рта.
– На следующей неделе во Франции будет еще один портрет Сезанна.
– Да, американец приезжает,– сказал Кондо.– А что?
– Говорят, это лучший из всех автопортретов. Может, я могу устроить…
– Не давайте обещаний, которые не можете выполнить, Алан. Лучше продайте свой портрет.
– Но если вы просите автопортрет, то я намерен достать вам его.
– Если мисс Симада подтвердит, что ваш портрет уничтожен, я буду счастлив иметь портрет мистера Ллуэллина.
«Бен Джолли» был в двух сотнях ярдов позади «Сеперы»; двигатели были включены на такую мощность, чтобы оставаться на месте. Маленькая лодка, которая доставила двух пассажиров, вернулась на свое место, и с нее сошли те же самые пассажиры. Джимми связался с сержантом Дженнингсом:
– Сделай милость, пусть кто-нибудь из ребят проследит за лодкой и выяснит, кто нанимал ее.
Когда Пинкстер вернулся в салон, Аукруст ждал его.
– Как ты собираешься убедить Кондо в том, что твой портрет погиб?
– Пусть Симада посмотрит на него; она обнаружит остатки очень старого холста и сгустки краски, изготовленной на юге Франции.
– Возможно, ей удастся доказать, что это не картина Сезанна.
– Не думаю. В крайнем случае, это потребует самых совершенных технологий.
– Она может взять образцы в Амстердам, где есть такие химики-специалисты, которые делают анализ краски для всех музеев мира. Что ты тогда будешь делать?
Пинкстера передернуло.
– Тогда мне придется заставить Кондо поверить. Сколько ты хочешь за портрет Девильё?
– Он не продается, – не колеблясь, ответил Аукруст.
– Кондо нужен автопортрет, и если он его не получит, у нас будут неприятности.
– Ты хочешь, чтобы с ним произошел несчастный случай?
– Не надо никого убивать. – Пинкстер пристально посмотрел на Аукруста. – Остается Ллуэллин. Можешь достать?
– За деньги.
Пинкстер сказал:
– Полмиллиона долларов.
Аукруст покачал головой:
– Половину того, что заплатит Кондо.
У пирса Тауэр Алан Пинкстер спрыгнул на пристань и поспешил к ожидавшему такси. Джимми Мурраторе опустил бинокль и посмотрел на часы: 9.10. Буксир снова набрал ход и двинулся на запад под Лондонский мост. Сержант Томпкинс связался со своим напарником и попросил, чтобы полицейский катер стал на некотором расстоянии от электростанции Баттерси и подождал, пока «Сепера» не вернется на пирс Кадоган. Через полчаса, когда буксир подошел к причалу, «Бен Джолли» вышел из-под моста Альберта и стал на безопасном расстоянии, менее чем в ста ярдах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Да, – прямо ответил Аукруст.
– И я могу понять, что ты хочешь что-нибудь сделать для нее, что-нибудь важное… Сделать ее счастливой…
– Когда ей вернут картину, она будет счастлива.
– Но ты можешь сделать кое-что получше. Ей могут потребоваться деньги – ведь муж ее умер, и у нее нет доходов.
– У нее есть собственность и другие картины, которые стоят миллионы.
– Тогда ей не нужен этот портрет. Видишь, Педер? Нам картина важнее. Я обещал Кондо, – мягко сказал Пинкстер тихим голосом. – Он может продать ее почти за столько же, за сколько она ушла бы на аукционе. У нас будет куча денег. Ты меня понимаешь?
Аукруст молчал. Пинкстер поднялся и протянул руки, как бы моля о помощи.
– Скажи, что понимаешь, – выговорил он, – скажи, Педер. Скажи что-нибудь, ради бога!
Свет шел от новых зданий в районе Кэнэри-Уорф, и над всеми зданиями, как огромный маяк, возвышался небоскреб Уан-Кэнада-Сквер. «Сепера» была посреди реки, в трех сотнях ярдов от нового комплекса. «Бен Джолли» двинулся обратно в темноте вдоль западного берега Темзы. Джимми Мурраторе наставил на буксир бинокль ночного видения.
В 7.45 у буксира остановилась маленькая лодка Видно было, как две фигуры ступили на палубу «Сеперы».
На «Сепере» имелось еще одно помещение, в которое можно было попасть через открывающуюся панель за телеэкраном в большом салоне. Это была маленькая отдельная каюта, богато обставленная и хорошо оборудованная. Здесь было кабельное телевидение, соединенное с камерами в рубке и еще двумя, спрятанными в самом салоне. В этой роскоши Аукруст мог наблюдать за встречей Пинкстера и Кондо. Пинкстер заранее готовился к тому, как он будет показывать картину Девильё, и был готов не уступать в цене. Но сейчас он пытался смириться с тем, что у него не было портрета, и с тем, что вынужден иметь дело с таким непредсказуемым и опасным человеком, как Педер Аукруст.
Кондо и Мари Симада поднялись на борт «Сеперы» в 7.50. Пинкстер сразу сосредоточился на картине Дега «Перед скачками».
– Сколько вам предложили?
– Исораи Тумбари заплатит шесть с половиной миллионов долларов, – ответил Кондо. – Мы договорились об этой цене, хотя я сказал ему, что нужно семь.
– Ну и надо было брать шесть с половиной, мы же решили, что это хорошая цена.
– Ну, почему было не попробовать запросить больше? Чтобы его аппетит возрос, я дал ему картину на время.
– Зачем вы это сделали?
Кондо улыбнулся и успокаивающе сказал:
– Дега в безопасности, Алан. Кроме того, нам с мистером Тумбари надо обсудить другую картину, и необходимо проявлять взаимное доверие.– Кондо помедлил и заговорил тише: – Доверие в этом деле очень важно. Без него нет бизнеса. Но хватит об этике, – сказал Кондо. – Покажите мне Сезанна.
Аукруст подошел поближе к экрану, чтобы лучше видеть Пинкстера, который нырнул в кресло, видимо надеясь, что оно его проглотит.
– Произошло нечто неожиданное. Я не мог вам позвонить. Мне не доставили портрет Девильё, конечно, по ошибке. Я не давал такого указания…
Кондо отреагировал не сразу, как будто то, что он услышал, было совершенно не важно.
– Это что, плохая шутка? Я проделал этот путь не для того, чтобы узнать о глупой некомпетентности. Позвольте сказать, что у меня особый подход к невыполненным обещаниям.
– Я не мог этого предвидеть, клянусь вам, – настаивал Пинкстер. – Вы думаете, легко заполучить такую ценную картину?
Кондо снова улыбнулся, но видно было, что он не шутит.
– Тогда я заберу ваш портрет, тот, который, как вы говорите, был уничтожен, как и остальные.
– Он был уничтожен, – с вызовом сказал Пинкстер. – Вы это прекрасно знаете.
– Нет, Алан, я этого прекрасно не знаю. Вы не разрешили мисс Симада исследовать то, что осталось от картины. – Кондо энергично покачал большой головой. – Никаких извинений и никаких задержек.
Пинкстер повернулся к маленькой женщине с экзотической внешностью, которая оставалась в тени за креслами.
– Я все устрою.
– Когда? – спросил Кондо.– На следующей неделе?
– Нет. Через неделю.
– Нет, Алан, не пойдет, – безапелляционно заявил Кондо. – Мисс Симада будет в вашей галерее в следующий вторник. – Он посмотрел на часы. – Восьмого января. В десять часов.
Пинкстер нанес бальзам на раздражение вокруг рта.
– На следующей неделе во Франции будет еще один портрет Сезанна.
– Да, американец приезжает,– сказал Кондо.– А что?
– Говорят, это лучший из всех автопортретов. Может, я могу устроить…
– Не давайте обещаний, которые не можете выполнить, Алан. Лучше продайте свой портрет.
– Но если вы просите автопортрет, то я намерен достать вам его.
– Если мисс Симада подтвердит, что ваш портрет уничтожен, я буду счастлив иметь портрет мистера Ллуэллина.
«Бен Джолли» был в двух сотнях ярдов позади «Сеперы»; двигатели были включены на такую мощность, чтобы оставаться на месте. Маленькая лодка, которая доставила двух пассажиров, вернулась на свое место, и с нее сошли те же самые пассажиры. Джимми связался с сержантом Дженнингсом:
– Сделай милость, пусть кто-нибудь из ребят проследит за лодкой и выяснит, кто нанимал ее.
Когда Пинкстер вернулся в салон, Аукруст ждал его.
– Как ты собираешься убедить Кондо в том, что твой портрет погиб?
– Пусть Симада посмотрит на него; она обнаружит остатки очень старого холста и сгустки краски, изготовленной на юге Франции.
– Возможно, ей удастся доказать, что это не картина Сезанна.
– Не думаю. В крайнем случае, это потребует самых совершенных технологий.
– Она может взять образцы в Амстердам, где есть такие химики-специалисты, которые делают анализ краски для всех музеев мира. Что ты тогда будешь делать?
Пинкстера передернуло.
– Тогда мне придется заставить Кондо поверить. Сколько ты хочешь за портрет Девильё?
– Он не продается, – не колеблясь, ответил Аукруст.
– Кондо нужен автопортрет, и если он его не получит, у нас будут неприятности.
– Ты хочешь, чтобы с ним произошел несчастный случай?
– Не надо никого убивать. – Пинкстер пристально посмотрел на Аукруста. – Остается Ллуэллин. Можешь достать?
– За деньги.
Пинкстер сказал:
– Полмиллиона долларов.
Аукруст покачал головой:
– Половину того, что заплатит Кондо.
У пирса Тауэр Алан Пинкстер спрыгнул на пристань и поспешил к ожидавшему такси. Джимми Мурраторе опустил бинокль и посмотрел на часы: 9.10. Буксир снова набрал ход и двинулся на запад под Лондонский мост. Сержант Томпкинс связался со своим напарником и попросил, чтобы полицейский катер стал на некотором расстоянии от электростанции Баттерси и подождал, пока «Сепера» не вернется на пирс Кадоган. Через полчаса, когда буксир подошел к причалу, «Бен Джолли» вышел из-под моста Альберта и стал на безопасном расстоянии, менее чем в ста ярдах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82