— Я вижу на вашей ладони печать соглашения с дьяволом. Вернее, пари с самим Мефистофелем, заключенное вами много лет назад.
Эйдан заглянул в темные, гипнотизировавшие его глаза колдуньи.
— То пари давно проиграно, — проговорил он вполголоса.
— Не уверена, сэр. Возможно, поединок только сейчас начинается, а победитель получит в награду вашу бессмертную душу.
Эйдан заставил себя улыбнуться.
— И я полагаю, добрая женщина, что у вас среди этих пузырьков найдется верное средство, способное обеспечить мне спасение? Какое-нибудь снадобье… Но должен предупредить: от посещения могил я наотрез отказываюсь. И от рябиновых веток над моей постелью — тоже. Чертовски неприятно, когда с них начинают осыпаться листья. Боюсь, нам с дьяволом придется сойтись в поединке с глазу на глаз. И если мне суждено попасть в ад, то во дворце Люцифера для Кейнов имеется персональная камера пыток, я ничуть в этом не сомневаюсь.
Тут Эйдан взял Нору за руку и, покосившись на дочь, сказал:
— Идем, Кэсси. Мы не можем стоять здесь весь день.
— Но, папа, она… она еще не взглянула на мою ладонь. — В голосе девочки прозвучали нотки сомнения, словно Кэсси не была уверена, что хочет, чтобы ей поведали о ее будущем.
— Мы уходим, Кассандра. Немедленно. — Порывшись в кармане, Эйдан извлек несколько гиней. — Честно говоря, не знаю, сколько стоит предсказание о том, что человека ожидает встреча с дьяволом, — пробормотал он, бросив монеты на ладонь цыганки. — Хотя полагаю, вы рассчитывали на хорошее вознаграждение. Но если позволите, то я хотел бы дать вам один совет. Не возражаете?
Старуха кивнула.
— Я бы предложил вам впредь, независимо от того, что вы прочитали на ладони человека, предсказывать ему богатство, счастье, настоящую любовь и большое уважение. Я уверен, что тогда ваши благодарные слушатели будут проявлять больше щедрости.
Цыганка покачала головой:
— Я говорю то, что вижу. Говорю только правду. Не нужно насмехаться над моим даром предвидения. Вам лучше прислушаться к моему предупреждению.
Эйдан в ответ рассмеялся и, взяв Нору под руку, направился к коляске. Кассандра со вздохом последовала за отцом.
«Все это глупости, — Эйдан. — Цыганки всегда лгут». Но почему же каждый раз, когда он смотрел на Нору Линтон, он слышал шепот предостережения? И почему, заглядывая ей в глаза, он видел образ человека, предавшего ее?
Глава 7
Эйдан гнал лошадей как сумасшедший, и Нора то и дело хваталась за поручни экипажа. Напряжение, с утра сковавшее ее, словно льдом, за последние часы еще больше усилилось. Безумная скорость, с которой пара скакунов несла коляску, сама по себе вызывала ужас, но еще больше пугало выражение лица сэра Эйдана, пугали его глаза…
С того момента, как они покинули ярмарку, он почти не разговаривал. И Кассандра тоже; похоже, она пребывала в состоянии задумчивости, и даже прибытие на ярмарку Гиббона Кейдегона с детьми не оживило девочку. Когда же сэр Эйдан сказал, что пора возвращаться домой, Кассандра вдруг заявила, что не желает возвращаться и хочет остаться с Кейдегонами.
Нора могла бы перечислить тысячу причин, по которым не следовало идти у девочки на поводу. К тому же она подозревала, что Кассандра замышляла какую-то очередную авантюру. Однако сэр Эйдан не смог отказать дочери и позволил ей остаться на ярмарке. Впрочем, Нора заметила, что он пожалел о принятом решении, едва они подошли к экипажу. На обратной дороге она несколько раз пыталась завязать беседу, но в конце концов и сама погрузилась в молчание. В какой-то момент ей вдруг показалось, что они сбились с пути — на дороге не попадалось ни одного знакомого ориентира, — и она прокричала:
— Разве мы здесь проезжали?!
Бросив на нее мрачный взгляд через плечо, Эйдан чуть придержал коней и проговорил:
— Нет, мы едем другой дорогой. Я решил отвезти вас туда, где мы сможем побыть наедине.
Наедине? Нора невольно вздрогнула и в смущении пробормотала:
— Но в Раткенноне наверняка найдется с десяток свободных комнат, где мы могли бы…
— В замке слишком много слуг, — перебил Кейн. — Я им не доверяю. Они ужасно болтливы и, конечно же, любят подслушивать. Знаете ли, нет ничего более интересного, чем шпионить за хозяевами, а потом на каждом углу выдавать господские секреты.
— Но я не знаю… Я не понимаю, к чему все это, — произнесла Нора с отчаянием в голосе.
Похоже, она уже давно не понимала, что с ней происходило. Кейн же со своей стороны не стремился ее просвещать.
Экипаж тем временем поднялся на вершину холма, и Нора, ошеломленная великолепием открывшегося пейзажа, забыла обо всем на свете.
Раскинувшаяся внизу долина сверкала волшебной палитрой солнечного заката. Красный, оранжевый и золотой цвета невероятно ярких оттенков играли бликами на листве кустарников и на каменных оградах, а скалы величественно возвышались над морем, пенные волны которого разбивались о прибрежные камни. Уже одной этой картины хватило бы, чтобы исторгнуть возглас восторга у любого зрителя, но не она повергла Нору в восторг. Сердце ее замерло, когда она увидела в самом сердце долины величественные зубчатые стены из серого камня. Много веков назад война разрушила фасад замка, но время, как нежная любовница, залечило безобразную рану, и теперь казалось, что рука волшебницы разверзла стену, чтобы явить взору то, что скрывалось внутри.
Золотистыми пятнами пестрел на камнях вливавшийся в окна закатный свет, и под высокими сводами взмывали вверх каменные спирали лестниц с обрывающимися площадками — казалось, с них можно было бы прыгнуть прямо к звездам.
Нора смотрела на руины как завороженная. В Дублине она почти ничего не видела, так как была всецело поглощена мыслями о предстоящей встрече с женихом. А по дороге на ярмарку ее тревожило внезапное преображение Эйдана, и она то и дело вскидывала на него глаза, словно сидела рядом с хищником, готовым сожрать ее в любое мгновение.
И вот теперь, глядя на раскинувшуюся перед ней поруганную красоту, она почувствовала, как у нее сжалось горло и защипало в глазах.
Магия и туман, глубокая печаль и берущая за душу красота — не это ли составляло суть этой обреченной и бесконечно прекрасной страны? Здесь утраченные грезы казались проникнутыми красотой более пронзительной, чем сбывшиеся мечты в любом другом уголке земли. Однако за красотой угадывались переплетенные в тугой клубок необузданные страсти — темные и светлые. И точно такие же страсти бушевали в мужчине, сидевшем сейчас с ней рядом.
— Что это за место? — прошептала Нора, когда Эйдан остановил экипаж возле живописной живой изгороди.
— По-гэльски оно называется Кейслин-Алейн. Замок красоты.
— Он действительно красив. Словно заколдованный замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Эйдан заглянул в темные, гипнотизировавшие его глаза колдуньи.
— То пари давно проиграно, — проговорил он вполголоса.
— Не уверена, сэр. Возможно, поединок только сейчас начинается, а победитель получит в награду вашу бессмертную душу.
Эйдан заставил себя улыбнуться.
— И я полагаю, добрая женщина, что у вас среди этих пузырьков найдется верное средство, способное обеспечить мне спасение? Какое-нибудь снадобье… Но должен предупредить: от посещения могил я наотрез отказываюсь. И от рябиновых веток над моей постелью — тоже. Чертовски неприятно, когда с них начинают осыпаться листья. Боюсь, нам с дьяволом придется сойтись в поединке с глазу на глаз. И если мне суждено попасть в ад, то во дворце Люцифера для Кейнов имеется персональная камера пыток, я ничуть в этом не сомневаюсь.
Тут Эйдан взял Нору за руку и, покосившись на дочь, сказал:
— Идем, Кэсси. Мы не можем стоять здесь весь день.
— Но, папа, она… она еще не взглянула на мою ладонь. — В голосе девочки прозвучали нотки сомнения, словно Кэсси не была уверена, что хочет, чтобы ей поведали о ее будущем.
— Мы уходим, Кассандра. Немедленно. — Порывшись в кармане, Эйдан извлек несколько гиней. — Честно говоря, не знаю, сколько стоит предсказание о том, что человека ожидает встреча с дьяволом, — пробормотал он, бросив монеты на ладонь цыганки. — Хотя полагаю, вы рассчитывали на хорошее вознаграждение. Но если позволите, то я хотел бы дать вам один совет. Не возражаете?
Старуха кивнула.
— Я бы предложил вам впредь, независимо от того, что вы прочитали на ладони человека, предсказывать ему богатство, счастье, настоящую любовь и большое уважение. Я уверен, что тогда ваши благодарные слушатели будут проявлять больше щедрости.
Цыганка покачала головой:
— Я говорю то, что вижу. Говорю только правду. Не нужно насмехаться над моим даром предвидения. Вам лучше прислушаться к моему предупреждению.
Эйдан в ответ рассмеялся и, взяв Нору под руку, направился к коляске. Кассандра со вздохом последовала за отцом.
«Все это глупости, — Эйдан. — Цыганки всегда лгут». Но почему же каждый раз, когда он смотрел на Нору Линтон, он слышал шепот предостережения? И почему, заглядывая ей в глаза, он видел образ человека, предавшего ее?
Глава 7
Эйдан гнал лошадей как сумасшедший, и Нора то и дело хваталась за поручни экипажа. Напряжение, с утра сковавшее ее, словно льдом, за последние часы еще больше усилилось. Безумная скорость, с которой пара скакунов несла коляску, сама по себе вызывала ужас, но еще больше пугало выражение лица сэра Эйдана, пугали его глаза…
С того момента, как они покинули ярмарку, он почти не разговаривал. И Кассандра тоже; похоже, она пребывала в состоянии задумчивости, и даже прибытие на ярмарку Гиббона Кейдегона с детьми не оживило девочку. Когда же сэр Эйдан сказал, что пора возвращаться домой, Кассандра вдруг заявила, что не желает возвращаться и хочет остаться с Кейдегонами.
Нора могла бы перечислить тысячу причин, по которым не следовало идти у девочки на поводу. К тому же она подозревала, что Кассандра замышляла какую-то очередную авантюру. Однако сэр Эйдан не смог отказать дочери и позволил ей остаться на ярмарке. Впрочем, Нора заметила, что он пожалел о принятом решении, едва они подошли к экипажу. На обратной дороге она несколько раз пыталась завязать беседу, но в конце концов и сама погрузилась в молчание. В какой-то момент ей вдруг показалось, что они сбились с пути — на дороге не попадалось ни одного знакомого ориентира, — и она прокричала:
— Разве мы здесь проезжали?!
Бросив на нее мрачный взгляд через плечо, Эйдан чуть придержал коней и проговорил:
— Нет, мы едем другой дорогой. Я решил отвезти вас туда, где мы сможем побыть наедине.
Наедине? Нора невольно вздрогнула и в смущении пробормотала:
— Но в Раткенноне наверняка найдется с десяток свободных комнат, где мы могли бы…
— В замке слишком много слуг, — перебил Кейн. — Я им не доверяю. Они ужасно болтливы и, конечно же, любят подслушивать. Знаете ли, нет ничего более интересного, чем шпионить за хозяевами, а потом на каждом углу выдавать господские секреты.
— Но я не знаю… Я не понимаю, к чему все это, — произнесла Нора с отчаянием в голосе.
Похоже, она уже давно не понимала, что с ней происходило. Кейн же со своей стороны не стремился ее просвещать.
Экипаж тем временем поднялся на вершину холма, и Нора, ошеломленная великолепием открывшегося пейзажа, забыла обо всем на свете.
Раскинувшаяся внизу долина сверкала волшебной палитрой солнечного заката. Красный, оранжевый и золотой цвета невероятно ярких оттенков играли бликами на листве кустарников и на каменных оградах, а скалы величественно возвышались над морем, пенные волны которого разбивались о прибрежные камни. Уже одной этой картины хватило бы, чтобы исторгнуть возглас восторга у любого зрителя, но не она повергла Нору в восторг. Сердце ее замерло, когда она увидела в самом сердце долины величественные зубчатые стены из серого камня. Много веков назад война разрушила фасад замка, но время, как нежная любовница, залечило безобразную рану, и теперь казалось, что рука волшебницы разверзла стену, чтобы явить взору то, что скрывалось внутри.
Золотистыми пятнами пестрел на камнях вливавшийся в окна закатный свет, и под высокими сводами взмывали вверх каменные спирали лестниц с обрывающимися площадками — казалось, с них можно было бы прыгнуть прямо к звездам.
Нора смотрела на руины как завороженная. В Дублине она почти ничего не видела, так как была всецело поглощена мыслями о предстоящей встрече с женихом. А по дороге на ярмарку ее тревожило внезапное преображение Эйдана, и она то и дело вскидывала на него глаза, словно сидела рядом с хищником, готовым сожрать ее в любое мгновение.
И вот теперь, глядя на раскинувшуюся перед ней поруганную красоту, она почувствовала, как у нее сжалось горло и защипало в глазах.
Магия и туман, глубокая печаль и берущая за душу красота — не это ли составляло суть этой обреченной и бесконечно прекрасной страны? Здесь утраченные грезы казались проникнутыми красотой более пронзительной, чем сбывшиеся мечты в любом другом уголке земли. Однако за красотой угадывались переплетенные в тугой клубок необузданные страсти — темные и светлые. И точно такие же страсти бушевали в мужчине, сидевшем сейчас с ней рядом.
— Что это за место? — прошептала Нора, когда Эйдан остановил экипаж возле живописной живой изгороди.
— По-гэльски оно называется Кейслин-Алейн. Замок красоты.
— Он действительно красив. Словно заколдованный замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74