– Как Брайану удалось освободиться? Никто не прикидывал, каким образом он выбрался из тюрьмы? Трудно поверить, чтобы компьютер действительно мог бы допустить такую ошибку.
– Это дело рук Венделла. Не сомневаюсь, – ответила она. Взгляд ее заметался в поисках сигарет. Дана подошла к письменному столу, затушила еще тлевший в пепельнице окурок. Потом, взяв пачку сигарет и зажигалку, вернулась на диван. Она попыталась закурить, но передумала: слишком сильно тряслись у нее руки.
– Каким образом ему удалось проникнуть в компьютер полиции?
– Понятия не имею, но вы ведь сами же говорили, что Венделл может вернуться в Калифорнию из-за Брайана. Вот он и вернулся, – и Брайан теперь на свободе. А у вас какое объяснение?
– Полицейские компьютеры очень хорошо защищены. Каким же образом Венделлу удалось запустить в систему приказ об освобождении?
– Возможно, научился взламывать компьютеры за те пять лет, что прошли после его исчезновения, – с сарказмом ответила женщина.
– С Майклом вы не говорили? Он знает, что Брайан на свободе?
– Ему я позвонила первым делом. Майкл с утра на работе, но я говорила с Джульеттой и надеюсь, что нагнала на нее страху. Она без ума от Брайана и начисто лишена здравого смысла. Я заставила ее поклясться, что если ей или Майклу станет что-либо известно о Брайане, она мне обязательно позвонит.
– А Венделл? Он сумеет разыскать Майкла по новому адресу?
– А почему нет? Достаточно просто позвонить в справочную. Их новый телефон указан в книге, никакой тайны он не составляет. А что, вы предполагаете, что Брайан и Венделл могут попытаться встретиться у Майкла?
– Не знаю. Вы-то сами как считаете?
Дана задумалась.
– Не исключено, – сказала она наконец, сжимая ладони между колен, чтобы унять дрожь.
– Пожалуй, мне пора ехать, – произнесла я.
– Я буду у телефона. Если что-нибудь узнаете, позвоните мне, пожалуйста, хорошо?
– Разумеется.
Оставив Дану, я направилась в Пердидо-Кис. Главным вопросом для меня в тот момент было, на месте ли яхта Ренаты, Если Венделл действительно каким-то образом устроил побег Брайана, то следующим его шагом должна стать попытка вывезти парня из страны.
По дороге я заехала в «Макдональдс» и из автомата на их стоянке набрала не значащийся в телефонной книге номер Ренаты. Попытка оказалась безуспешной. Я уже забыла, когда ела в последний раз, а потому сперва воспользовалась местными удобствами, после чего купила себе большой гамбургер с сыром, банку «кока-колы» и пакет жареного картофеля. Все это я притащила в машину, и запахи деликатесов «Макдональдса» наконец-то окончательно вытеснили запашок пота, еще оставшийся после Джерри Ирвина.
Когда я добралась до дома Ренаты, двойные ворота ее гаража оказались широко распахнуты, а ее «ягуара» нигде не было видно. Но яхта стояла возле причала, из-за забора торчали две ее деревянные мачты. В самом доме не было ни света, ни каких-либо признаков чьего-то присутствия. Я припарковала свой «фольксваген» дома за три от участка Ренаты и принялась поглощать купленное. За этим занятием я и вспомнила, что сегодня уже обедала. Но ведь это было давно – я взглянула на наручные часики – часа два назад, не меньше.
Потом устроилась поудобнее на сиденье и стала ждать. Радиоприемник у меня в машине не работал, и почитать было нечего, поэтому, я принялась размышлять о внезапно обретенных семейных связях. Что же мне теперь с ними делать? Бабушка, тетушка, двоюродные и троюродные племянники и племянницы ...нет, конечно, они-то все не потеряют из-за меня сон. Но известие об их существовании пробуждало во мне какие-то странные чувства. По большей части неприятные. Я никогда прежде не придавала особого значения тому факту, что мой отец был простым почтальоном. Разумеется, мне было это известно и раньше, но я никогда не задумывалась над смыслом того, что знала, и знание это никак не влияло на мое мироощущение. Отец приносил людям новости, хорошие и плохие, требования об уплате задолженностей и сообщения о прошении долга, счета, по которым предстояло платить или получить, чеки в уплату дивидендов и чеки, признанные недействительными, письма, сообщавшие о чьем-то рождении, о кончине старых друзей или же о разрыве помолвки. Вот какая обязанность была возложена на моего отца в этой жизни – и это занятие, казалось бабушке слишком низким и недостойным уважения. Возможно, Бэртон и Гранд искренне считали себя ответственными за то, чтобы моей маме достался самый лучший муж. Но я, перебирая в уме все эти неожиданные новости, чувствовала потребность заступиться за отца, защитить его.
После того, что наговорила мне Лиза, я получила некоторое представление о тех семейных сценах и драмах, в отношении которых раньше пребывала в полном неведении. О ссорах, о семейных ритуалах, о мягком ворковании влюбленных и хриплом смехе, о тихих разговорах на уютной кухне за чашечкой кофе, о воскресных обедах, о появлявшихся в роду малышах и о советах, что одни члены семьи давали другим, о передававшихся из поколения в поколение ручных вышивках. Это был именно тот образ домашней жизни, что обычно изображают на картинках в женских журналах. Благополучный, благоухающий, обильно сдобренный сосновыми ветками, безделушками, украшениями и пейзажами в рамках на стенах, просмотрами футбольных матчей по стоящему в самом удобном углу гостиной цветному телевизору, дядюшками, подремывающими после сытной еды и перевозбужденными младенцами с глазами, стеклянными от того, что им постоянно не дают достаточно выспаться днем. По сравнению со всем этим великолепием, мой собственный мир начинал мне казаться серым, а мой спартанский, низведенный лишь до самого необходимого, образ жизни – бедным, обделенным и ничтожным.
Я поерзала на сиденье, до того неуютно мне стало от этих мыслей и от скуки. Вообще-то у меня не было никаких оснований ожидать, что Рената Хафф должна здесь объявиться. Наружное наблюдение – истинное проклятие. Необыкновенно трудно просидеть пять или шесть часов подряд, не отрывая взгляда от дома. Крайне трудно ни на что при этом не отвлекаться. Вообще сложно поддерживать в себе интерес к продолжению слежки, сложно не поддаться искушению на все плюнуть. Обычно в таких случаях я стараюсь вообразить, будто занимаюсь медитацией и борюсь с Силами Высшего Зла, а не с собственным мочевым пузырем.
День уже начал клониться к закату. Цвет неба на моих глазах из абрикосового превратился в красноватый. Ощутимо похолодало. Летние вечера в здешних местах, как правило, прохладные, а сейчас, когда побережью со стороны океана уже несколько дней грозил шторм, светлое время суток заметно уменьшилось. Создавалось впечатление, будто наступила преждевременная осень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96