— Ты поступаешь правильно, Джин, я это чувствую.
— Замечательно, — я повернулся к П. — А что будет с Анджелой? Куда ей-то деваться?
— Мы укроем ее на одной из наших явок до лучших времен.
— Желательно на той же, где и меня.
П вскинул брови.
— Разве вы муж и жена?
— Не волнуйтесь, — заявил я. — Мы распишемся в книге постояльцев как мистер и миссис.
— Не уверен, что мы получим «добро» на это, — проговорил П.
Я повернулся к П, который, похоже, был наименее чокнутым из всех присутствовавших в комнате человеческих существ, и сказал:
— Объясните вы ему.
Н сразу же все понял. Он кивнул мне и пустился в объяснения:
— Шеф, я думаю, сейчас мы можем закрыть на это глаза. Если мы докажем мистеру Рэксфорду, что хотим помочь ему, я уверен, что и он будет рад оказать нам помощь.
П задумался, поджав губы и разглядывая крышку стола. Но рано или поздно всем нам приходится вступать в сделку с нашей нравственностью, убеждать себя, что цель оправдывает средства, допускать расхождения между сутью наших идеалов и способами их достижения. И П не был исключением.
— Ну что ж, — буркнул он, вперив в меня свой пронзительный взгляд. — Однако прошу вас вести себя сдержанно. Я бы не хотел, чтобы вы разложили моих сотрудников.
— Ничего себе! — вскричала Анджела.
— Он имел в виду нравственное разложение, — пояснил я. П довольно громко откашлялся и проговорил:
— Хорошо, пожалуй, это все. Сейчас вас отвезут на конспиративную квартиру, — он кивнул Л и Н, которые, в свою очередь, кивнули ему и встали. П тоже поднялся, придал своей физиономии добродушное выражение и добавил: — Позвольте выразить вам признательность за предложенную помощь, мистер Рэксфорд. Уверяю вас, мы сделаем все возможное для облегчения вашей задачи.
— Благодарю вас — ответил я, поскольку, очевидно, этого требовали обстоятельства. Я встал, и мы с П принялись разглядывать друг друга через стол. П протянул руку, и я торжественно пожал ее. Обычно такое рукопожатие сопутствует награждению медалью. Вероятно, П был опасно близок к тому, чтобы облобызать меня в обе щеки.
Но вместо лобзаний последовали наставления.
— На время операции вам присваивается кодовое наименование Р. Вся касающаяся вас переписка будет снабжена этой литерой, а люди на явочной квартире знают вас только под этим обозначением. Понятно?
— Так я — Р? — спросил я.
— Да.
Я огляделся и увидел Л, М, Н, О и П.
— Ну, разумеется, Р, как же иначе? — сказал я.
— Прошу прощения? — удивился П.
— Да нет, — ответил ему Р, — это так, шутка.
10
Место действия, если вам угодно, — зеленые холмы, покрытые свежей весенней травкой. Маленькое черное озерцо лежит посреди чашеобразной долины, обрамленной лесистыми взгорками, на которых растут сосны, дубы и клены. Какиелибо признаки человеческого присутствия видны только на восточном берегу озера: это причальные мостки, маленький пляж, плотик и лодочный сарайчик. Волнистая зеленая лужайка полого взбегает к большому аляповато выстроенному дому из серого камня. Такое здание с успехом может служить и жильем, и домом отдыха, и маленьким, но роскошным курортом. По обе стороны от дома располагаются конюшни, в которых стоят настоящие живые лошади, и длинный гараж, в котором стоят настоящие автомобили. Узкая мощенная гудроном дорога тянется вверх по склону холма за дом. Она исчезает в лесу, потом переваливает через гребень и сбегает вниз сквозь густую чащу к неширокому шоссе окружного значения. От дома до него чуть меньше трех миль. Вокруг, куда ни глянь, простираются сельские красоты; природа тут нетронутая, зелень пышная, долину пересекают узенькие тропки, а озеро и усадьба окружены проволочной изгородью под высоким напряжением.
Время — без двадцати семь утра. Поскольку на дворе апрель, небеса настырно орошают землю нудным холодным моросящим дождем. Температура воздуха — около пятидесяти градусов по Фаренгейту. На фоне этого прекрасного печального пейзажа, погруженного в предрассветную мглу, виднеются фигуры двух бегущих людей в толстых серых тренировочных костюмах. Они безостановочно трусят по опоясывающей озеро тропинке, раз за разом обегая вокруг него, обегая вокруг него, обегая вокруг него… Должно быть, они не в своем уме.
Один из них — коренастый белокурый крепыш по имени Линч (во всяком случае, так он себя называет). Второй, известный Линчу и всем остальным здешним обитателям (сейчас их не видно: все еще спят) под кодовым наименованием Р, — ваш покорный слуга Юджин Рэксфорд, пишущий эти строки. Линч красноморд и здоров, как американский лось; он трусит впереди, будто хорошо смазанная заводная машинка, а я, пыхтя, отдуваясь и размахивая руками, тащусь следом. Я уже давно оставил всякие попытки поднимать колени повыше, как того требует Линч.
Идет утро пятого дня моего пребывания в усадьбе, которую П назвал «нашей явкой». Из кабинета П нас с Анджелой вывезли темной ночью, и я мог лишь догадываться, где мы сейчас: то ли на севере штата Нью-Йорк, то ли в Коннектикуте или Массачусетсе. Хотя с таким же успехом это могли быть Род-Айленд, Вермонт или Нью-Гэмпшир. Но где бы ни был сей райский уголок, имя ему (и отнюдь не кодовое) Преисподняя.
За последние пять суток я узнал одну вещь, о которой прежде и не подозревал: оказывается, пацифизм превращает людей в дряблых хиляков. Вы можете подумать, что топать ногами в пикетах, чеканить шаг на демонстрациях, накручивать рукоятку ротаторов и убегать от конных полицейских достаточно, чтобы сохранить более-менее сносную форму, но, наверное, это не так. Во всяком случае, Линч и его собратья (для обозначения этих людей у меня нет букв: все они были наделены именами — короткими, односложными, но все же именами) были уверены, что моя физическая форма попросту ужасна, а после того, как эти ребята несколько сотен раз прогнали меня бегом вокруг озера, я начал склоняться к мысли, что они правы.
Первый день оказался самым страшным. Когда мы наконец добрались до усадьбы, уже рассвело. Нам с Анджелой показали наши смежные комнаты, но мы так вымотались, что ни мне, ни ей не пришло в голову проверить, заперта ли дверь, ведущая из одной комнаты в другую. (Как выяснилось впоследствии, она была открыта.) В полдень меня разбудили, несмотря на мои резкие и визгливые возражения, согнали по лестнице вниз и напичкали завтраком: апельсиновый сок, яичница-болтунья, отбивная, молоко, кофе, поджаренный хлеб с мандариновым вареньем. Затем меня представили ораве упитанных личностей, которых мне бодренько отрекомендовали как «моих наставников». Человек, назвавший их этим титулом, начал церемонию знакомства с того, что представился мне сам:
— Карп. Я занимаюсь тут общими вопросами.
А потом представил остальных:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56