Наш дом — не автобус, он не перемещается в пространстве.
— Зато перемещается во времени, — сказал я. — Кто-нибудь, возможно, просто хочет здесь жить.
— Но зачем? Зачем жить в таких условиях?
— Не знаю. Когда мы его найдем, мы у него спросим.
— Полагаю, нам придется поверить вам, Тобин, — неохотно признал Фредерике. — Это слишком бессмысленная история, чтобы ее можно было выдумать.
— К тому же ее легко проверить, — заметил я. — Если Дьюи существует и я его видел, думаю, его будет не трудно отыскать. Собственно говоря, есть и еще один способ проверить мои слова. Когда я пришел, Дебби сидела в канцелярии. Вы не пригласите ее сюда?
— Конечно, — согласился Камерон. — Но зачем?
— Спросите, не видела ли она Дьюи. Может, она вспомнит, что встречалась с ним сразу же после того, как приехала сюда. Мужчина, немного за пятьдесят, невысокого роста, с мягкими манерами, носит очки в металлической оправе, любит рассказывать о “Мидуэе”.
Камерон кивнул и снял трубку. Набрав одну цифру, он попросил Дебби зайти. Когда он клал трубку на место, она вошла в кабинет.
— Дебби, вы не помните, не встречали ли вы здесь человека по имени Дьюи?
Она сморщила лоб. На меня Дебби взглянула с любопытством — мое присутствие в кабинете, должно быть, ее озадачило, — однако внимание она сосредоточила на заданном ей вопросе.
— Дьюи? Постоялец “Мидуэя”?
— Да, мужчина лет пятидесяти с мягкими манерами. Охотно рассказывает о “Мидуэе”.
— О! — воскликнула она, просияв. — Ну конечно! Я его помню. На нем были такие смешные очки в тонкой металлической оправе. Знаете, такие теперь в моде.
Камерон и Фредерике обменялись взглядами.
— Когда вы познакомились с ним, Дебби? — спросил Камерон.
— Думаю, я видела его всего один раз. Да, один или два. Наверное, он сразу после этого уехал.
— Когда это было?
— Дня через два после моего приезда. Кажется, в марте. Я взяла внизу пылесос, чтобы убраться в своей комнате, а он вдруг возник откуда ни возьмись и помог мне дотащить пылесос до комнаты. Потом он просидел у меня больше часа, рассказывая о “Мидуэе”, пока я делала уборку. Ну да, я делала уборку на следующий день после приезда. Он рассказал мне практически все, что я сейчас знаю о “Мидуэе”.
— И после этого вы с ним не встречались? — уточнил Камерон.
Она сосредоточилась, пытаясь припомнить:
— Не думаю. Может быть, мельком, в коридоре. Не знаю. По-моему, он сразу после этого уехал. Он говорил так, словно провел здесь уже много времени.
— И вам это не показалось странным? — довольно язвительно спросил Фредерике.
Дебби посмотрела на него в недоумении:
— Что не показалось странным?
— То, что вы видели его всего один раз.
— Не показалось, — ответила она и пожала плечами. — А что, должно было показаться?
Камерон, у которого здравого смысла было больше, чем у Фредерикса, поспешил сказать:
— Нет, Дебби, конечно нет. Большое вам спасибо. Она окинула нас взглядом, еще более озадаченная, чем вначале:
— Это все?
Камерон попытался разрядить ситуацию, которая грозила осложнениями, дав необходимое объяснение:
— Да, все, спасибо. Если бы вы узнали его поближе, то, возможно, смогли бы рассказать нам о впечатлении, которое он на вас произвел. Но поскольку вы видели его один только раз, в этом нет смысла.
Это ее не вполне убедило — главным образом потому, что вопрос Фредерикса был грубой ошибкой и подразумевал под собой какую-то проблему, которую слова Камерона не объясняли. А также, конечно, из-за моего присутствия: новый постоялец, сидящий как ни в чем не бывало в кабинете доктора Камерона, в то время как оба доктора задают странные вопросы. Но происходящее все же не было странным настолько, чтобы Дебби тоже начала задавать вопросы, и она вышла с удивленным выражением на лице. Я знал, что какое-то время она будет сидеть и раздумывать о случившемся, что было нежелательно, но, увы, неизбежно.
Когда мы опять остались втроем, Камерон произнес:
— Вы были правы, мистер Тобин.
Было приятно слышать, что перед моим именем снова появилось слово “мистер”, которое исчезло во время спора Камерона с Фредериксом.
Но Фредериксу по-прежнему хотелось драки.
— Что означает, что у нас тут двое посторонних, а не один. Как мы можем делать что-то полезное с терапевтической точки зрения, если не контролируем ситуацию?
Вопрос был обращен к Камерону, но я вмешался:
— Все ситуации неконтролируемы в той или иной степени, за исключением смерти.
Он бросил на меня сердитый взгляд: теперь, когда я доказал, что был прав, он злился еще больше. Он напоминал мне тех властителей древности, которые убивали посланца, принесшего дурную весть.
— Я по-прежнему не надеюсь, что непрофессионал поймет технические проблемы. Тобин, я был бы вам очень признателен, если бы вы не встревали, когда мы с доктором Камероном разговариваем.
— Извините, — произнес я и поднялся на ноги.
— Куда вы? — спросил Камерон.
— К себе в комнату. Подожду еще немного.
— А как же этот человек, Дьюи? Что нам с ним делать?
— Доктор Камерон, — начал я, — вы говорите как непрофессионал. Сначала следует уладить технические проблемы. Когда вы и доктор Фредерике решите, что вы думаете об обстановке в “Мидуэе” и контроле над ситуацией, а также обо всем прочем, дайте мне знать, если вы еще...
— Прекратите, Тобин, — взорвался Фредерике. — Перестаньте вести себя как испорченный ребенок. Знаете, есть проблемы и помимо вас, и...
— Зато вы — не одна из моих проблем, доктор Фредерике, — парировал я. — И никогда ею не будете. Я отказываюсь соревноваться с вами за доброе отношение доктора Камерона. Меня наняли для выполнения весьма специфической работы, а это...
— Это ослиное упрямство...
— ...Все, что я собираюсь сделать, и если...
— Соревнование? Вы что, действительно полагаете, что...
— Если вы не хотите, чтобы я занимался этим делом, то я буду счастлив...
— Джентльмены! — Доктор Камерон вскочил и замахал руками, стараясь перекричать нас. — Джентльмены! Прошу вас!
— У вас чертовски раздутое представление о собственной персоне, Тобин, и это все, что я могу...
— Говорю, я буду счастлив, — повторил я громче, — уложить свой чемодан и убраться к черту из этого бедлама.
— Джентльмены, пожалуйста, джентльмены!
— Вы, — орал Фредерике, — с вашими типично полицейскими мозгами можете думать лишь только о том, чтобы выслеживать людей, чье поведение отклоняется от нормы, как выслеживают аллигаторов в болоте. Почему мне не рассказали о том, что происходит? — неожиданно накинулся он на Камерона. — Почему ко мне не обратились за помощью? Доктор Камерон, я знаю этих людей, я знаю, о чем они думают. Вам не пришло в голову, что я могу найти человека, который все это устраивает? У Камерона был очень несчастный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Зато перемещается во времени, — сказал я. — Кто-нибудь, возможно, просто хочет здесь жить.
— Но зачем? Зачем жить в таких условиях?
— Не знаю. Когда мы его найдем, мы у него спросим.
— Полагаю, нам придется поверить вам, Тобин, — неохотно признал Фредерике. — Это слишком бессмысленная история, чтобы ее можно было выдумать.
— К тому же ее легко проверить, — заметил я. — Если Дьюи существует и я его видел, думаю, его будет не трудно отыскать. Собственно говоря, есть и еще один способ проверить мои слова. Когда я пришел, Дебби сидела в канцелярии. Вы не пригласите ее сюда?
— Конечно, — согласился Камерон. — Но зачем?
— Спросите, не видела ли она Дьюи. Может, она вспомнит, что встречалась с ним сразу же после того, как приехала сюда. Мужчина, немного за пятьдесят, невысокого роста, с мягкими манерами, носит очки в металлической оправе, любит рассказывать о “Мидуэе”.
Камерон кивнул и снял трубку. Набрав одну цифру, он попросил Дебби зайти. Когда он клал трубку на место, она вошла в кабинет.
— Дебби, вы не помните, не встречали ли вы здесь человека по имени Дьюи?
Она сморщила лоб. На меня Дебби взглянула с любопытством — мое присутствие в кабинете, должно быть, ее озадачило, — однако внимание она сосредоточила на заданном ей вопросе.
— Дьюи? Постоялец “Мидуэя”?
— Да, мужчина лет пятидесяти с мягкими манерами. Охотно рассказывает о “Мидуэе”.
— О! — воскликнула она, просияв. — Ну конечно! Я его помню. На нем были такие смешные очки в тонкой металлической оправе. Знаете, такие теперь в моде.
Камерон и Фредерике обменялись взглядами.
— Когда вы познакомились с ним, Дебби? — спросил Камерон.
— Думаю, я видела его всего один раз. Да, один или два. Наверное, он сразу после этого уехал.
— Когда это было?
— Дня через два после моего приезда. Кажется, в марте. Я взяла внизу пылесос, чтобы убраться в своей комнате, а он вдруг возник откуда ни возьмись и помог мне дотащить пылесос до комнаты. Потом он просидел у меня больше часа, рассказывая о “Мидуэе”, пока я делала уборку. Ну да, я делала уборку на следующий день после приезда. Он рассказал мне практически все, что я сейчас знаю о “Мидуэе”.
— И после этого вы с ним не встречались? — уточнил Камерон.
Она сосредоточилась, пытаясь припомнить:
— Не думаю. Может быть, мельком, в коридоре. Не знаю. По-моему, он сразу после этого уехал. Он говорил так, словно провел здесь уже много времени.
— И вам это не показалось странным? — довольно язвительно спросил Фредерике.
Дебби посмотрела на него в недоумении:
— Что не показалось странным?
— То, что вы видели его всего один раз.
— Не показалось, — ответила она и пожала плечами. — А что, должно было показаться?
Камерон, у которого здравого смысла было больше, чем у Фредерикса, поспешил сказать:
— Нет, Дебби, конечно нет. Большое вам спасибо. Она окинула нас взглядом, еще более озадаченная, чем вначале:
— Это все?
Камерон попытался разрядить ситуацию, которая грозила осложнениями, дав необходимое объяснение:
— Да, все, спасибо. Если бы вы узнали его поближе, то, возможно, смогли бы рассказать нам о впечатлении, которое он на вас произвел. Но поскольку вы видели его один только раз, в этом нет смысла.
Это ее не вполне убедило — главным образом потому, что вопрос Фредерикса был грубой ошибкой и подразумевал под собой какую-то проблему, которую слова Камерона не объясняли. А также, конечно, из-за моего присутствия: новый постоялец, сидящий как ни в чем не бывало в кабинете доктора Камерона, в то время как оба доктора задают странные вопросы. Но происходящее все же не было странным настолько, чтобы Дебби тоже начала задавать вопросы, и она вышла с удивленным выражением на лице. Я знал, что какое-то время она будет сидеть и раздумывать о случившемся, что было нежелательно, но, увы, неизбежно.
Когда мы опять остались втроем, Камерон произнес:
— Вы были правы, мистер Тобин.
Было приятно слышать, что перед моим именем снова появилось слово “мистер”, которое исчезло во время спора Камерона с Фредериксом.
Но Фредериксу по-прежнему хотелось драки.
— Что означает, что у нас тут двое посторонних, а не один. Как мы можем делать что-то полезное с терапевтической точки зрения, если не контролируем ситуацию?
Вопрос был обращен к Камерону, но я вмешался:
— Все ситуации неконтролируемы в той или иной степени, за исключением смерти.
Он бросил на меня сердитый взгляд: теперь, когда я доказал, что был прав, он злился еще больше. Он напоминал мне тех властителей древности, которые убивали посланца, принесшего дурную весть.
— Я по-прежнему не надеюсь, что непрофессионал поймет технические проблемы. Тобин, я был бы вам очень признателен, если бы вы не встревали, когда мы с доктором Камероном разговариваем.
— Извините, — произнес я и поднялся на ноги.
— Куда вы? — спросил Камерон.
— К себе в комнату. Подожду еще немного.
— А как же этот человек, Дьюи? Что нам с ним делать?
— Доктор Камерон, — начал я, — вы говорите как непрофессионал. Сначала следует уладить технические проблемы. Когда вы и доктор Фредерике решите, что вы думаете об обстановке в “Мидуэе” и контроле над ситуацией, а также обо всем прочем, дайте мне знать, если вы еще...
— Прекратите, Тобин, — взорвался Фредерике. — Перестаньте вести себя как испорченный ребенок. Знаете, есть проблемы и помимо вас, и...
— Зато вы — не одна из моих проблем, доктор Фредерике, — парировал я. — И никогда ею не будете. Я отказываюсь соревноваться с вами за доброе отношение доктора Камерона. Меня наняли для выполнения весьма специфической работы, а это...
— Это ослиное упрямство...
— ...Все, что я собираюсь сделать, и если...
— Соревнование? Вы что, действительно полагаете, что...
— Если вы не хотите, чтобы я занимался этим делом, то я буду счастлив...
— Джентльмены! — Доктор Камерон вскочил и замахал руками, стараясь перекричать нас. — Джентльмены! Прошу вас!
— У вас чертовски раздутое представление о собственной персоне, Тобин, и это все, что я могу...
— Говорю, я буду счастлив, — повторил я громче, — уложить свой чемодан и убраться к черту из этого бедлама.
— Джентльмены, пожалуйста, джентльмены!
— Вы, — орал Фредерике, — с вашими типично полицейскими мозгами можете думать лишь только о том, чтобы выслеживать людей, чье поведение отклоняется от нормы, как выслеживают аллигаторов в болоте. Почему мне не рассказали о том, что происходит? — неожиданно накинулся он на Камерона. — Почему ко мне не обратились за помощью? Доктор Камерон, я знаю этих людей, я знаю, о чем они думают. Вам не пришло в голову, что я могу найти человека, который все это устраивает? У Камерона был очень несчастный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46