— Насколько это серьезно? — поинтересовался Фредерике.
— Они могут упрятать меня за это в тюрьму. Смогут, если захотят. А, познакомившись с моим прошлым, они вполне могут этого захотеть.
— Ваше прошлое обязательно должно всплыть?
— Думаю, да. Они будут проверять досье всех, и особенно мое, поскольку им станет известно, что я — сыщик. У Камерона достало чувства такта сказать:
— Мне это кажется не правильным. Вы не должны держать ответ один за всех.
— Психиатрическое исследование? — вдруг произнес Фредерике. — Как насчет этого? Призраки и привидения, что-нибудь в этом роде. Вы приехали сюда, чтобы изучить явления полтергейста, а привидением оказался Дьюи. Ведь для того, чтобы заниматься психиатрическим исследованием, не нужно иметь лицензию частного детектива?
— Не нужно, но не думаю, что мы сможем заставить их поверить в эту историю. В этом доме только мы трое будем говорить о полтергейсте. Никто из постояльцев не станет рассказывать о каких-то странных явлениях, и смышленому полицейскому не потребуется много времени, чтобы понять почему.
— О, какую запутанную паутину мы тут плетем, — состроил гримасу Фредерике. — А что, если бы вам не платили за работу? Я посмотрел на него:
— Не понимаю.
— Ну, у вас должна быть лицензия, чтобы практиковать как частный детектив, но не означает ли это, что в таких случаях вас нанимают?
— Полагаю, да. — Я никак не мог понять, куда он клонит.
— Но, — продолжал Камерон, — если мы не собирались вам платить, значит, вы не нарушали закон, верно?
— Вероятно, так. Но зачем я стал бы заниматься этим бесплатно?
Он развел руками, досадуя на мою недогадливость.
— Вы просто решили помочь нам.
— Не думаю, что мне поверят.
— А если бартер? — предложил Фредерике.
— Обмен? Что на что?
— Ваше мастерство в обмен на наше, — пояснил он. — Вы говорите, что ваше прошлое всплывет в любом случае. Почему бы этим не воспользоваться? После увольнения из нью-йоркской полиции вы чувствовали уныние, не могли работать и все такое прочее. А у нас была проблема с Дьюи. Вы не хотели обращаться в психиатрическую клинику и не могли себе позволить консультироваться у частного психоаналитика, а потому, услышав о нашей проблеме с “зайцем”, вы предложили приехать сюда на месяц и помочь нам найти Дьюи в обмен на терапевтическую помощь, которую мы могли вам предоставить.
— Как мы узнали друг о друге?
— Так, как это произошло на самом деле, через детектива Кенгельберга.
— Мой школьный товарищ — двоюродный брат Кенгельберга, — объяснил доктор Камерон, — он и послал меня к нему.
А Кенгельберг, в свою очередь, направил меня к вам. Все так на самом деле и случилось.
— Что-то не так? — спросил Фредерике.
— Думаю, все в порядке, — признал я. — Это должно выглядеть правдоподобно.
— Будем надеяться, — сказал он.
— Это больше, чем то, на что я рассчитывал. Доктор Фредерике, вы достойны восхищения. У вас мертвая хватка. Он выдавил скупую улыбку.
— От меня тоже иногда бывает толк, — сказал он.
— Еще раз приношу свои извинения за то, что ударил вас. Я сделал это не подумав.
— Естественно. Если бы вы подумали, то не сделали бы этого.
— Я сожалею.
Он снова улыбнулся, на этот раз более открыто, и дотронулся кончиком пальца до припухшей губы.
— Мне было интересно испытать это на себе, — произнес он. Готов спорить, что именно так оно и было.
Глава 16
Когда случается насильственная смерть, в голову начинают лезть разные мысли. Эхо в “Мидуэе” стало вибрирующим, напряженным и превратилось в глухой ропот. Лица постояльцев побледнели и осунулись, глаза запали. Движения замедлились, а голоса звучали еще тише.
Я сидел за столом с Бобом Гейлом, Уолтером Стоддардом и Джерри Кантером. Мы вчетвером пришли в числе первых, и я смотрел, как столовая постепенно заполняется людьми — пришли все, кроме Дорис Брейди, жертвы культурного шока, и Николаев Файка, запойного алкоголика.
За столом, стоявшим справа от нашего, сидели Роберт О'Хара и Уильям Мерривейл, два блондина, похожие на футболистов. За столом слева — Джордж Бартоломью и Дональд Уолберн, двое пострадавших. Им составляли компанию Фил Роше и Эдгар Дженнингз, игроки в пинг-понг, исключенные из списка подозреваемых.
Можно сказать, что в столовой произошла половая сегрегация: три стола с одной стороны комнаты занимали мужчины, и три стола с другой стороны — женщины. Напротив Бартоломью, Роше, Уолберна и Дженнингза размещались Дебби Латтимор, Мэрилин Назарро и Бет Трейси. Последняя тоже была тогда в комнате для пинг-понга. Напротив нашего стола сидела Хелен Дорси, помешавшаяся на чистоте, а с ней — Рут Эйренгарт и Айви Поллетт, две подозреваемые из моего списка, которых я прежде не видел. Что я могу о них сказать? Они полностью соответствовали своим досье: Рут — худая, изможденная женщина, которая перенесла нервный срыв после рождения десятого ребенка, и Айви — тоже худая, но посуше и еще более бледная, как и должна выглядеть старая дева, которой за сорок и которая посвятила всю свою жизнь больной матери, а после ее смерти стала страдать манией преследования, включая попытки изнасилования, шпионаж и всевозможные тайные заговоры. Был ли кто-то из них виновен в убийстве? Может быть, Айви Поллетт снова решила, что ее преследуют, и принялась расставлять своим врагам ловушки?
Но подобное теоретизирование не давало ничего хорошего. Мне уже давно стало ясно, что вполне приемлемый, хотя и лишенный всякой логики мотив можно выудить из досье любого из тех, кто присутствовал сейчас в этой комнате. Так я убийцу не найду. Если я его вообще когда-нибудь найду.
Джерри Кантер тихонько постучал костяшками пальцев по столу, чтобы привлечь мое внимание, и многозначительно кивнул:
— Посмотрите туда.
Он имел в виду последний стол, стоявший справа наискосок. За ним сидели в одиночестве Молли Швейцлер и Роуз Акерсон, первые пострадавшие. Я посмотрел в их сторону: Роуз кормила Молли с ложечки. На лице Роуз было выражение нежной заботы, а Молли напоминала опечаленного ребенка. Поскольку проблемы Роуз вышли наружу, когда она похитила младенца, пытаясь найти замену собственным повзрослевшим и уехавшим от нее детям, и поскольку Молли поставила рекорд по безобразному и ненормальному перееданию во время своей болезни, эта сцена отнюдь не являлась признаком здоровой атмосферы. Это был явный отзвук того, что происходило в доме. За исключением меня все присутствующие здесь последние четыре или пять месяцев назад нуждались в психиатрическом лечении. Тревожное настроение, охватившее “Мидуэй”, а вовсе не какая-то особая угроза или опасность, разрушили хрупкую стабильность этих людей. С трудом одержанные победы вновь подвергались испытаниям в голове каждого из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46