Еще неделю Миллер готовился: сидел дома, читал книги о войне на Восточном фронте и преступлениях в концлагерях. О «Комиссии Z» он узнал случайно, от библиотекаря.
– Находится она в Людвигсбурге, – сказал он Миллеру. – Я читал о ней в журнале. Полностью она именуется так: «Центральное федеральное агентство по расследованию преступлений, совершенных во время фашистской диктатуры». Название громоздкое, поэтому для краткости службу окрестили «Централь Штелле», или «Комиссия Z». Это единственная организация, охотящаяся за нацистами в национальном и даже международном масштабе.
– Спасибо, – поблагодарил библиотекаря Миллер, уходя. – Пожалуй, туда стоит заглянуть.
На другое утро Петер пошел в банк, перевел хозяйке квартиры плату за три месяца вперед, снял со счета почти все деньги – пять тысяч, оставил лишь десять марок, чтобы не закрывать его. Вернулся домой и предупредил Зиги, что уезжает, возможно, на неделю или чуть дольше, поцеловал ее на прощание. Потом вывел из гаража «ягуар», по первому снегу миновал Бремен и двинулся на юг, в Рейнляндию.
Начался один из первых в том году снегопадов, пронизывающий ветер с Северного моря гнал снежинки вдоль широкого шоссе, идущего от Бремена на юг в равнины Южной Саксонии.
Через два часа Миллер остановился выпить кофе, а затем вновь помчался по земле Северный Рейн-Вестфалия. Несмотря на ветер и сгущавшиеся сумерки, ехать по автобану в плохую погоду Петеру нравилось. Сидя в «ягуаре», он воображал себя в рубке самолета; тускло светились огоньки на приборной доске; наступала зимняя ночь, леденящий ветер бросал снег в свет фар, а потом уносил назад, в пустоту.
Как всегда, Миллер ехал в крайнем левом ряду, выжимал из «ягуара» около ста шестидесяти километров в час, смотрел, как остаются позади обгоняемые грузовики.
К шести вечера он миновал поворот на Гамм, справа замелькали тусклые огоньки заводов Рура. Рур – растянувшийся на километры промышленный район ФРГ из нескончаемых предприятий с дымящими трубами и рабочих поселков, расположенных столь тесно, что все это казалось одним гигантским городом длиной сто пятьдесят и шириной сто километров, – не переставал изумлять Петера. Когда шоссе поднялось на виадук Миллер не мог оторвать взгляд от тысяч и тысяч гектаров, озаряемых светом бесчисленных вагранок, где выплавляется сталь, из которой выковано экономическое чудо ФРГ. Пятнадцать лет назад, когда, маленький Петер проезжал мимо на поезде, направляясь на каникулы во Францию, кругом были одни развалины – промышленное сердце Германии тогда едва билось. И не гордиться созданным соотечественниками за эти годы Миллер просто не мог.
«А все-таки здорово, – думал он, подъезжая к Колонской кольцевой, – что я не живу в этом чаду». В Колонье Петер повернул на юго-запад, проехал Висбаден и Франкфурт, Мангейм и Хайльсбронн и, наконец, поздно ночью остановился у отеля в Штутгарте, ближайшем к Людвигсбургу городе, где и заночевал.
Людвигсбург – небольшой торговый городок, затерянный среди живописных холмов земли Баден-Вюртемберг, в двадцати километрах от ее столицы, Штутгарта. Там, в маленьком переулке, недалеко от Хохштрассе, к необычайному смущению бюргеров расположилась «Комиссия Z» – крошечное ведомство, где за гроши трудились люди, преданные одной цели – поиску фашистов, виновных в преступлениях против человечества. До того, как специальный «Статут ограничений» признал таковыми только единичные и массовые убийства, к преступлениям против человечества причисляли вымогательство, грабеж, пытки и прочее.
Но и после всех ограничений в списках «Комиссии Z» значилось не менее ста семидесяти тысяч человек, поэтому понятно, почему основной упор делался на поиски нескольких тысяч, виновных в массовых убийствах.
Лишенная права арестовывать, комиссия имела возможность лишь ходатайствовать в полицию об аресте, когда обвинительный материал собран, а преступник опознан. Способная выжать из федерального правительства лишь гроши, она существовала только потому, что работали в ней самоотверженные люди.
В ее штате было пятьдесят следователей и восемьдесят юристов. Все следователи были молоды – не старше тридцати пяти, дабы не иметь ничего общего с расследуемыми делами. Адвокаты были старше, но тщательно отбирались из людей, в преступлениях фашистов не замешанных.
Привыкшие к официальным отказам, пропаже одолженных другим ведомствам документов, исчезновению предупрежденных «доброжелателями» подозреваемых, служащие «Комиссии Z» трудились в поте лица, понимая, что действуют вопреки желаниям большинства соотечественников. Ведь даже обычно улыбающиеся жители Людвигсбурга мрачили, увидев работника этой печально известной организации.
Петер Миллер разыскал ее по адресу Шорндорферштрассе, 58, в большом, некогда жилом доме за трехметровой высоты забором. Въезд закрывали массивные стальные ворота. Поодаль от них Миллер заметил кнопку звонка и нажал ее. Отворилось окошечко, появилось лицо привратника.
– Слушаю вас.
– Я хотел бы поговорить с одним из ваших следователей.
– С кем именно?
– Я здесь никого не знаю, – признался Миллер. – Посему подойдет любой. Вот моя визитка.
Он протянул в окошко карточку, заставил привратника взять ее. Так она по крайней мере попала бы внутрь. Привратник захлопнул окошко и ушел. А вернувшись, открыл ворота и проводил Миллера в здание, где оказалось душно – батареи жарили вовсю. Из стеклянной будки вынырнул вахтер, отвел Петера в небольшую приемную, сказал: «Сейчас к вам придут» – и исчез.
Через три минуты в приемную вошел человек лет пятидесяти, обходительный и любезный. Вернув Миллеру визитку, он спросил:
– Чем могу служить?
Петер рассказал обо всем. Адвокат внимательно выслушал его и произнес:
– Потрясающе.
– Так можете вы мне помочь или нет?
– Если бы, – вздохнул адвокат, и Миллер понял, что впервые встретил человека, искренне желавшего помочь ему разыскать Рошманна. – Дело вот в чем. Я готов признать, что вы в своих намерениях совершенно искренни, но меня по рукам и ногам связывают законы здешней работы. В частности, запрет разглашать сведения о разыскиваемых эсэсовцах всем, кто не имеет специального допуска.
– Иными словами, вы ничего не вправе мне говорить?
– Поймите, – взмолился юрист. – Нас хотят задушить. Нет, не в открытую, а исподволь – режут бюджет, сужают права. И попробуй нарушить какое-нибудь пустяковое распоряжение – голову снимут. Лично я не прочь призвать в союзники немецких журналистов, но это запрещено.
– Ясно, – вздохнул Миллер и спросил: – У вас есть библиотека газетных вырезок?
– Нет.
– А в ФРГ есть хоть одна такая открытая библиотека?
– Нет. Они существуют только при крупных газетах и журналах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71