Их сферы деятельности часто были одни и те же, так как Хэйман, бывший майор десантных войск, возглавлял фирму, поставляющую системы для защиты от взломщиков и личной безопасности, включая телохранителей. Клиентами его были люди избранные, богатые и осторожные, У них были причины для подозрительности, иначе они не платили бы такие деньги за услуги Хэй-мана.
Его контора у вокзала Виктория, куда Куинн привез Сэм утром после того, как они вышли из квартиры и попрощались с МакКри, была столь же хорошо защищена, сколь и незаметна.
Куинн сказал Сэм, чтобы она села у окна в кафе недалеко от конторы и ждала его.
— А почему я не могу пойти с тобой?
— Потому, что он не примет тебя. Он, может быть, не примет и меня, хотя, надеюсь, что примет, мы слишком давно знакомы. Он не любит незнакомых людей, если только они не платят большие деньги, а мы не намерены платить ему. А если дело доходит до женщин из ФБР, тут он становится воплощением скромности и скрытности.
Куинн заявил о себе через домофон, зная, что видеокамера наверху тщательно рассматривает его. Когда щелкнул замок двери, он прошел прямо в заднюю часть помещения мимо двух секретарш, которые даже не взглянули на него. Джулиан Хэйман был в своем кабинете в дальнем конце первого этажа. Кабинет был так же элегантен, как и его хозяин.
— Ну вот, — сказал он протяжно, — давно не виделись, старый солдат. Он протянул ему вялую руку. — Что привело вас в мою скромную лавочку?
— Нужна информация, — ответил Куинн и рассказал, что ему нужно.
— В старое время, дорогой, не было бы никаких проблем. Но времена меняются, не правда ли? Дело в том, что о тебе идет дурная слава, Куинн.
В клубе говорят, что ты — персона нон грата, особенно среди твоих земляков. Извини, старина, ты олицетворяешь собой плохие вести. Ничем не могу помочь.
Куинн снял телефонную трубку и стал набирать номер. На другом конце послышались ровные гудки.
— Что ты делаешь? — спросил Хэйман. Протяжная манера говорить исчезла.
— Никто не видел, как я вошел сюда, но половина Флит-стрит увидит, как я выхожу отсюда, — ответил Куинн.
— «Дэйли Мэйл», — ответил голос в трубке. Хэйман протянул руку и нажал рычаг. Многие из его самых богатых клиентов были американские корпорации в Европе, организации настолько серьезные, что он предпочел бы не давать им никаких объяснений.
— Ублюдок ты, Куинн, — сказал он тонким голосом. — И всегда был таким.
Хорошо. Даю тебе два часа в архиве, только я запру тебя на ключ. И, чтобы ничего не пропало!
— Ну разве я могу поступить так с тобой? — дружелюбно сказал Куинн.
Хэйман повел его вниз в подвал, где хранился архив.
Частично в связи с работой, частично из личного интереса Джулиан Хэйман за многие годы накопил исключительно полные досье на всякого рода преступников. Убийцы, грабители банков, гангстеры, мошенники, торговцы наркотиками и оружием, террористы, похитители людей, нечестные банкиры, бухгалтеры, адвокаты и полицейские, мертвые, живые, находящиеся в тюрьме или просто исчезнувшие, — если они попадали в прессу, а иногда если и не упоминались в ней, всех их он заносил в досье. Архив помещался под домом.
— Какая секция интересует? — спросил Хэйман, зажигая свет. Шкафы с папками заполняли весь подвал, но в папках были лишь карточки и фотографии, а основные данные были в компьютере.
— Наемники, — сказал Куинн.
— Как в Конго? — спросил Хэйман.
— Конго, Йемен, Южный Судан, Биафра, Родезия.
— Вот отсюда и до сих пор, — сказал Хэйман, показав на десять ярдов стальных шкафов высотой почти в рост человека.
— Стол там, в конце.
Куинн проработал в архиве четыре часа, но никто его не побеспокоил.
На фотографии было четверо белых мужчин. Они стояли перед джипом на узкой и пыльной дороге, по краям которой были кусты, напоминавшие африканскую растительность. Сзади них можно было разглядеть несколько черных солдат. Все они были в камуфляжной военной форме и высоких ботинках. Трое были в полевых панамах. У всех в руках были бельгийские автоматы. Маскировочные костюмы были пятнистые, их носили европейцы, а британцы и американцы предпочитали полосатые.
Куинн положил фотографию на стол под яркую лампу и нашел сильную лупу в ящике стола. С ее помощью он смог более явственно разглядеть татуировку на руке одного из них, несмотря на налет сепии старой фотокарточки. На тыльной стороне кисти левой руки была выколота паутина, в центре которой притаился паук.
Он просмотрел папки, но больше ничего интересного не нашел. Ничего такого, что могло бы о чем-то напомнить. Он нажал кнопку звонка, чтобы его выпустили.
В кабинете Джулиан Хэйман протянул руку за фотографией.
— Кто это? — спросил Куинн. Хэйман посмотрел на оборотную сторону карточки. Как на любой карточке или фотографии в его коллекции на обратной стороне был семизначный номер. Он набрал этот номер на своем настольном компьютере, и на экране появилось полное досье.
— Д-д-да, ну и типов же ты выбрал, старина. — Он стал читать с монитора. — Фотография почти наверняка сделана в провинции Маниема, Восточное Конго, ныне Заир, приблизительно зимой 1964 года. Человек слева — Жак Шрамм, бельгийский наемник.
Это повествование доставляло ему удовольствие, ведь это было его любимым делом.
— Шрамм был одним из первых. Он сражался против сил ООН во время попытки отделения Катанги с 1960 по 1962 год. Когда их разбили, он бежал и укрылся в соседней Анголе, которая тогда была португальской и ультраправой. Осенью 1964 года его пригласили помочь подавить восстание в Симбе. Он восстановил свою старую группу «Леопард» и стал «умиротворять» провинцию Маньяма. Это он. Что-нибудь еще?
— А другие?
— Хм-м-м, крайний справа — другой бельгиец — ком-мандант Вотье. В то время он командовал катангскими новобранцами и двадцатью белыми наемниками в Ватсе. Наверное, это снято во время его визита. Тебя интересуют бельгийцы?
— Возможно. — Куинн вспомнил «вольво» в ангаре. Он проходил мимо открытой дверцы машины и почувствовал запах сигареты. Не «Мальборо», не «Данхилл». Скорее французские «Галуаз» или бельгийский сорт «Бастос».
Зэк не курил, Куинн помнил запах его дыхания.
— Который без шляпы, в середине, — Роже Лагалард, тоже бельгиец. Убит в засаде в Симба на дороге в Пуния, это совершенно точно.
— А вот этот здоровый парень? Этот гигант?
— Да, здоровый мужик, — согласился Хэйман. — Наверное, шесть футов и шесть дюймов. Сложен, как амбарная дверь. По внешнему виду старше двадцати. Жаль, что он отвернулся, из-за тени от полей шляпы не видно его лица. Видимо, из-за роста у него нет имени, только прозвище — Большой Пауль. Так по крайней мере сказано здесь.
Он выключил компьютер. Куинн рисовал что-то на бумажке. Он показал свой рисунок Хэйману.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Его контора у вокзала Виктория, куда Куинн привез Сэм утром после того, как они вышли из квартиры и попрощались с МакКри, была столь же хорошо защищена, сколь и незаметна.
Куинн сказал Сэм, чтобы она села у окна в кафе недалеко от конторы и ждала его.
— А почему я не могу пойти с тобой?
— Потому, что он не примет тебя. Он, может быть, не примет и меня, хотя, надеюсь, что примет, мы слишком давно знакомы. Он не любит незнакомых людей, если только они не платят большие деньги, а мы не намерены платить ему. А если дело доходит до женщин из ФБР, тут он становится воплощением скромности и скрытности.
Куинн заявил о себе через домофон, зная, что видеокамера наверху тщательно рассматривает его. Когда щелкнул замок двери, он прошел прямо в заднюю часть помещения мимо двух секретарш, которые даже не взглянули на него. Джулиан Хэйман был в своем кабинете в дальнем конце первого этажа. Кабинет был так же элегантен, как и его хозяин.
— Ну вот, — сказал он протяжно, — давно не виделись, старый солдат. Он протянул ему вялую руку. — Что привело вас в мою скромную лавочку?
— Нужна информация, — ответил Куинн и рассказал, что ему нужно.
— В старое время, дорогой, не было бы никаких проблем. Но времена меняются, не правда ли? Дело в том, что о тебе идет дурная слава, Куинн.
В клубе говорят, что ты — персона нон грата, особенно среди твоих земляков. Извини, старина, ты олицетворяешь собой плохие вести. Ничем не могу помочь.
Куинн снял телефонную трубку и стал набирать номер. На другом конце послышались ровные гудки.
— Что ты делаешь? — спросил Хэйман. Протяжная манера говорить исчезла.
— Никто не видел, как я вошел сюда, но половина Флит-стрит увидит, как я выхожу отсюда, — ответил Куинн.
— «Дэйли Мэйл», — ответил голос в трубке. Хэйман протянул руку и нажал рычаг. Многие из его самых богатых клиентов были американские корпорации в Европе, организации настолько серьезные, что он предпочел бы не давать им никаких объяснений.
— Ублюдок ты, Куинн, — сказал он тонким голосом. — И всегда был таким.
Хорошо. Даю тебе два часа в архиве, только я запру тебя на ключ. И, чтобы ничего не пропало!
— Ну разве я могу поступить так с тобой? — дружелюбно сказал Куинн.
Хэйман повел его вниз в подвал, где хранился архив.
Частично в связи с работой, частично из личного интереса Джулиан Хэйман за многие годы накопил исключительно полные досье на всякого рода преступников. Убийцы, грабители банков, гангстеры, мошенники, торговцы наркотиками и оружием, террористы, похитители людей, нечестные банкиры, бухгалтеры, адвокаты и полицейские, мертвые, живые, находящиеся в тюрьме или просто исчезнувшие, — если они попадали в прессу, а иногда если и не упоминались в ней, всех их он заносил в досье. Архив помещался под домом.
— Какая секция интересует? — спросил Хэйман, зажигая свет. Шкафы с папками заполняли весь подвал, но в папках были лишь карточки и фотографии, а основные данные были в компьютере.
— Наемники, — сказал Куинн.
— Как в Конго? — спросил Хэйман.
— Конго, Йемен, Южный Судан, Биафра, Родезия.
— Вот отсюда и до сих пор, — сказал Хэйман, показав на десять ярдов стальных шкафов высотой почти в рост человека.
— Стол там, в конце.
Куинн проработал в архиве четыре часа, но никто его не побеспокоил.
На фотографии было четверо белых мужчин. Они стояли перед джипом на узкой и пыльной дороге, по краям которой были кусты, напоминавшие африканскую растительность. Сзади них можно было разглядеть несколько черных солдат. Все они были в камуфляжной военной форме и высоких ботинках. Трое были в полевых панамах. У всех в руках были бельгийские автоматы. Маскировочные костюмы были пятнистые, их носили европейцы, а британцы и американцы предпочитали полосатые.
Куинн положил фотографию на стол под яркую лампу и нашел сильную лупу в ящике стола. С ее помощью он смог более явственно разглядеть татуировку на руке одного из них, несмотря на налет сепии старой фотокарточки. На тыльной стороне кисти левой руки была выколота паутина, в центре которой притаился паук.
Он просмотрел папки, но больше ничего интересного не нашел. Ничего такого, что могло бы о чем-то напомнить. Он нажал кнопку звонка, чтобы его выпустили.
В кабинете Джулиан Хэйман протянул руку за фотографией.
— Кто это? — спросил Куинн. Хэйман посмотрел на оборотную сторону карточки. Как на любой карточке или фотографии в его коллекции на обратной стороне был семизначный номер. Он набрал этот номер на своем настольном компьютере, и на экране появилось полное досье.
— Д-д-да, ну и типов же ты выбрал, старина. — Он стал читать с монитора. — Фотография почти наверняка сделана в провинции Маниема, Восточное Конго, ныне Заир, приблизительно зимой 1964 года. Человек слева — Жак Шрамм, бельгийский наемник.
Это повествование доставляло ему удовольствие, ведь это было его любимым делом.
— Шрамм был одним из первых. Он сражался против сил ООН во время попытки отделения Катанги с 1960 по 1962 год. Когда их разбили, он бежал и укрылся в соседней Анголе, которая тогда была португальской и ультраправой. Осенью 1964 года его пригласили помочь подавить восстание в Симбе. Он восстановил свою старую группу «Леопард» и стал «умиротворять» провинцию Маньяма. Это он. Что-нибудь еще?
— А другие?
— Хм-м-м, крайний справа — другой бельгиец — ком-мандант Вотье. В то время он командовал катангскими новобранцами и двадцатью белыми наемниками в Ватсе. Наверное, это снято во время его визита. Тебя интересуют бельгийцы?
— Возможно. — Куинн вспомнил «вольво» в ангаре. Он проходил мимо открытой дверцы машины и почувствовал запах сигареты. Не «Мальборо», не «Данхилл». Скорее французские «Галуаз» или бельгийский сорт «Бастос».
Зэк не курил, Куинн помнил запах его дыхания.
— Который без шляпы, в середине, — Роже Лагалард, тоже бельгиец. Убит в засаде в Симба на дороге в Пуния, это совершенно точно.
— А вот этот здоровый парень? Этот гигант?
— Да, здоровый мужик, — согласился Хэйман. — Наверное, шесть футов и шесть дюймов. Сложен, как амбарная дверь. По внешнему виду старше двадцати. Жаль, что он отвернулся, из-за тени от полей шляпы не видно его лица. Видимо, из-за роста у него нет имени, только прозвище — Большой Пауль. Так по крайней мере сказано здесь.
Он выключил компьютер. Куинн рисовал что-то на бумажке. Он показал свой рисунок Хэйману.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140