- Мэнкуп с усмешкой придвинул ей пепельницу с недокуренной сигаретой.
- Спасибо! - Магда механически достала другую сигарету и наконец закурила. - Твоя забота о моих финансах настолько трогательна, что наша фирма готова со временем отблагодарить тебя роскошным надгробием. Причем совершенно бесплатно.
- Магда! - с упреком одернул ее скульптор.
- Ло, ты меня удивляешь, - задумчиво проговорил Баллин.
- Чем? - Под его пристальным взглядом Ловиза смутилась.
- Если притворство является признаком артистического таланта, то я готов признать тебя великой актрисой! - Он провел рукой по лицу. На словно приглаженных утюгом щеках рельефно выступил мелкий склеротический узор.
- Кельнер, три бутылки шампанского! - крикнул кто-то.
Мун с ужасом убедился, что щедрый заказ исходил от Дейли. Неужели тот позабыл, что у них совершенно нет валюты? Заказывать шампанское за счет Мэнкупа показалось бы бестактным даже самому бесцеремонному журналисту.
- У нас есть только "Мум". - За спиной Дейли вырос главный метрдотель.
- Прекрасно!
- Это самая дорогая марка, господин. - Добросовестный метрдотель, узнав по акценту иностранца, счел нужным предупредить.
- Тем лучше!
- "Мум"! Три бутылки! - Метрдотель громовым голосом оглушил пробегавшего мимо официанта.
Стук костяшек и шуршание газет на секунду смолкли. Мун увидел многочисленные головы, повернутые в сторону их столика. Видимо, в этом кафе шампанское пили только в самых исключительных случаях.
Метрдотель не двинулся с места. Он почтительно ждал ведерко с бутылками, которое торжественно приближалось, плывя на вытянутой руке.
- Разрешите! - Метрдотель насухо обтер бутылку салфеткой и, встав спиной к столику, приготовился откупорить.
- Дайте мне! - вырвав у него бутылку, Дейли повернулся к актрисе: - За ваш ангажемент!
Он выстрелил пробкой и замер, увидев, что натворил. По лицу Ловизы сбегали подкрашенные тушью пенные струйки.
- Всю жизнь мечтала выкупаться в шампанском. - Она тряхнула мокрыми волосами и, схватив со стола сумку, убежала.
- Такое случается у меня впервые! - Растерявшийся Дейли даже не заметил, как метрдотель деликатно отнял у него бутылку.
- Так ей и надо, - злорадно пробормотала Магда. - Мы ломаем себе головы, как помочь, а она...
- Признаться, я уже собирался поговорить с тобой по этому поводу, Магнус. - Баллин напряженно улыбнулся.
- Поскольку ты единственный из нас в настоящее время при деньгах, - не глядя на Мэнкупа, проворчал скульптор. Было ли это действительно сказано с раздражением, или так показалось из-за торчавшей в зубах трубки?
Метрдотель, прикрыв ладонью горлышко, тщательно вытирал бутылку.
- Позвольте! - Он принялся разливать шампанское.
- Я сам предложил ей деньги. - Мэнкуп подставил свой бокал. - И в результате узнал об ангажементе чуть раньше вас. Выпьем за нашу Ло! Что ни говори, она, возможно, стоит всех нас вместе взятых!
- Ты прав! - Магда изящным движением подняла бокал. Из-под рукава показался браслет, гармонировавший с металлическим цветком на отвороте.
- За Ло! Желаю ей счастья! - Дитер Баллин медленно отпил, словно дегустируя каждый глоток.
Лерх Цвиккау ничего не сказал. Молча осушил свой бокал и только тогда заметил брызги, попавшие в бороду при выхлопе пробки.
Воцарилось молчание. Дейли приглядывался к архитекторше. Сейчас, когда за столом не было Ловизы, Магда как будто вышла из затемнения. Дейли впервые заметил, что каждая деталь ее эффектного туалета подобрана с тщательностью, свидетельствующей о настоящем вкусе.
А Мун тем временем думал о Мэнкупе и его друзьях. Обычные разговоры, какие ведутся в кафе, обычные заботы и радости. И в центре этого банального водоворота сдобренных рюмочкой водки шуток и скрепленных шампанским тостов благодушествующий Магнус Мэнкуп с его лицом иронического мыслителя, казавшимся в данную минуту случайной маской. Не будь его тревожного письма, он ничем не выделялся бы среди остальных посетителей кафе. Состоятельный человек с именем, умеющий подбирать себе подходящее окружение. Да и с чисто декоративной точки зрения писательская задумчивость Баллина, цветовая гамма Магды, рыжий ореол скульптора и особенно темноглазая, вся в черном, Ловиза представляли собой прекрасную оправу.
Лениво попивая шампанское и прислушиваясь к непонятному разговору (собеседники перешли на немецкий язык и, судя по отдельным словам, дискутировали о политике), Мун со свойственной ему привычкой подвергать сомнению все и всех, пытался представить себе в роли убийцы каждого из четырех друзей по очереди. Этих людей, по-видимому, связывали не только взаимная симпатия и общность взглядов, но и нечто более глубокое. И все же смутно чувствовалось, что под идиллической поверхностью притаились какие-то конфликты. Несмотря на это, мысль, что он сидит за одним столиком с будущим убийцей, показалась настолько забавной, что Мун засмеялся.
- Разве вы понимаете по-немецки? - Баллин рывком повернулся к нему. Склеротический рисунок щек загорелся ярким багрянцем.
- Нет. А разве это так важно?
- Извините. Мы как раз шутили по поводу одного выступления Мэнкупа, вызвавшего гнев нашего уважаемого канцлера Конрада Аденауэра. И поскольку вы засмеялись...
- Расскажите своему гостю, Магнус, - попросила Магда. - Это изумительный анекдот.
- Ладно. - Мэнкуп повернулся к Муну: - Как-то "Гамбургский оракул" назвал Аденауэра политическим подагриком. С тех пор он имеет скверную привычку просматривать мой журнал. На прошлой неделе ему попались на глаза набранные жирным шрифтом строчки: "Ни одно движение не может существенно влиять на политику страны, если в нем принимают участие только философы и честные люди: их слишком мало. До тех пор, пока движение не станет популярным среди бандитов, ему нечего рассчитывать на большинство".
- Ядовито! - усмехнулся Мун.
- Погодите, я еще не добрался до соли. Аденауэр, разумеется, принял это на счет правительственной коалиции. На пресс-конференции он заявил, что я коммунист, а мой журнал - ведро с красными помоями. Можете себе представить его старческую физиономию, когда оказалось, что это цитата из пьесы Бернарда Шоу "Человек и сверхчеловек", а мнимо подрывная статья посвящена разбору его творчества.
Все четверо захохотали. Мэнкуп смеялся так же заразительно, как и остальные. Как только Мун перестал слушать, все снова перешли на немецкий. А Мун разглядывал то художницу, которая, прикусив кончик языка, при помощи резинки придавала портрету скульптора окончательный вид, то опрятно одетого, угрюмого старика, молча обходившего столики с протянутой почти новой шляпой. Ему хотелось отвлечься, чтобы иметь возможность как бы заново проверить свое впечатление о Мэнкупе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
- Спасибо! - Магда механически достала другую сигарету и наконец закурила. - Твоя забота о моих финансах настолько трогательна, что наша фирма готова со временем отблагодарить тебя роскошным надгробием. Причем совершенно бесплатно.
- Магда! - с упреком одернул ее скульптор.
- Ло, ты меня удивляешь, - задумчиво проговорил Баллин.
- Чем? - Под его пристальным взглядом Ловиза смутилась.
- Если притворство является признаком артистического таланта, то я готов признать тебя великой актрисой! - Он провел рукой по лицу. На словно приглаженных утюгом щеках рельефно выступил мелкий склеротический узор.
- Кельнер, три бутылки шампанского! - крикнул кто-то.
Мун с ужасом убедился, что щедрый заказ исходил от Дейли. Неужели тот позабыл, что у них совершенно нет валюты? Заказывать шампанское за счет Мэнкупа показалось бы бестактным даже самому бесцеремонному журналисту.
- У нас есть только "Мум". - За спиной Дейли вырос главный метрдотель.
- Прекрасно!
- Это самая дорогая марка, господин. - Добросовестный метрдотель, узнав по акценту иностранца, счел нужным предупредить.
- Тем лучше!
- "Мум"! Три бутылки! - Метрдотель громовым голосом оглушил пробегавшего мимо официанта.
Стук костяшек и шуршание газет на секунду смолкли. Мун увидел многочисленные головы, повернутые в сторону их столика. Видимо, в этом кафе шампанское пили только в самых исключительных случаях.
Метрдотель не двинулся с места. Он почтительно ждал ведерко с бутылками, которое торжественно приближалось, плывя на вытянутой руке.
- Разрешите! - Метрдотель насухо обтер бутылку салфеткой и, встав спиной к столику, приготовился откупорить.
- Дайте мне! - вырвав у него бутылку, Дейли повернулся к актрисе: - За ваш ангажемент!
Он выстрелил пробкой и замер, увидев, что натворил. По лицу Ловизы сбегали подкрашенные тушью пенные струйки.
- Всю жизнь мечтала выкупаться в шампанском. - Она тряхнула мокрыми волосами и, схватив со стола сумку, убежала.
- Такое случается у меня впервые! - Растерявшийся Дейли даже не заметил, как метрдотель деликатно отнял у него бутылку.
- Так ей и надо, - злорадно пробормотала Магда. - Мы ломаем себе головы, как помочь, а она...
- Признаться, я уже собирался поговорить с тобой по этому поводу, Магнус. - Баллин напряженно улыбнулся.
- Поскольку ты единственный из нас в настоящее время при деньгах, - не глядя на Мэнкупа, проворчал скульптор. Было ли это действительно сказано с раздражением, или так показалось из-за торчавшей в зубах трубки?
Метрдотель, прикрыв ладонью горлышко, тщательно вытирал бутылку.
- Позвольте! - Он принялся разливать шампанское.
- Я сам предложил ей деньги. - Мэнкуп подставил свой бокал. - И в результате узнал об ангажементе чуть раньше вас. Выпьем за нашу Ло! Что ни говори, она, возможно, стоит всех нас вместе взятых!
- Ты прав! - Магда изящным движением подняла бокал. Из-под рукава показался браслет, гармонировавший с металлическим цветком на отвороте.
- За Ло! Желаю ей счастья! - Дитер Баллин медленно отпил, словно дегустируя каждый глоток.
Лерх Цвиккау ничего не сказал. Молча осушил свой бокал и только тогда заметил брызги, попавшие в бороду при выхлопе пробки.
Воцарилось молчание. Дейли приглядывался к архитекторше. Сейчас, когда за столом не было Ловизы, Магда как будто вышла из затемнения. Дейли впервые заметил, что каждая деталь ее эффектного туалета подобрана с тщательностью, свидетельствующей о настоящем вкусе.
А Мун тем временем думал о Мэнкупе и его друзьях. Обычные разговоры, какие ведутся в кафе, обычные заботы и радости. И в центре этого банального водоворота сдобренных рюмочкой водки шуток и скрепленных шампанским тостов благодушествующий Магнус Мэнкуп с его лицом иронического мыслителя, казавшимся в данную минуту случайной маской. Не будь его тревожного письма, он ничем не выделялся бы среди остальных посетителей кафе. Состоятельный человек с именем, умеющий подбирать себе подходящее окружение. Да и с чисто декоративной точки зрения писательская задумчивость Баллина, цветовая гамма Магды, рыжий ореол скульптора и особенно темноглазая, вся в черном, Ловиза представляли собой прекрасную оправу.
Лениво попивая шампанское и прислушиваясь к непонятному разговору (собеседники перешли на немецкий язык и, судя по отдельным словам, дискутировали о политике), Мун со свойственной ему привычкой подвергать сомнению все и всех, пытался представить себе в роли убийцы каждого из четырех друзей по очереди. Этих людей, по-видимому, связывали не только взаимная симпатия и общность взглядов, но и нечто более глубокое. И все же смутно чувствовалось, что под идиллической поверхностью притаились какие-то конфликты. Несмотря на это, мысль, что он сидит за одним столиком с будущим убийцей, показалась настолько забавной, что Мун засмеялся.
- Разве вы понимаете по-немецки? - Баллин рывком повернулся к нему. Склеротический рисунок щек загорелся ярким багрянцем.
- Нет. А разве это так важно?
- Извините. Мы как раз шутили по поводу одного выступления Мэнкупа, вызвавшего гнев нашего уважаемого канцлера Конрада Аденауэра. И поскольку вы засмеялись...
- Расскажите своему гостю, Магнус, - попросила Магда. - Это изумительный анекдот.
- Ладно. - Мэнкуп повернулся к Муну: - Как-то "Гамбургский оракул" назвал Аденауэра политическим подагриком. С тех пор он имеет скверную привычку просматривать мой журнал. На прошлой неделе ему попались на глаза набранные жирным шрифтом строчки: "Ни одно движение не может существенно влиять на политику страны, если в нем принимают участие только философы и честные люди: их слишком мало. До тех пор, пока движение не станет популярным среди бандитов, ему нечего рассчитывать на большинство".
- Ядовито! - усмехнулся Мун.
- Погодите, я еще не добрался до соли. Аденауэр, разумеется, принял это на счет правительственной коалиции. На пресс-конференции он заявил, что я коммунист, а мой журнал - ведро с красными помоями. Можете себе представить его старческую физиономию, когда оказалось, что это цитата из пьесы Бернарда Шоу "Человек и сверхчеловек", а мнимо подрывная статья посвящена разбору его творчества.
Все четверо захохотали. Мэнкуп смеялся так же заразительно, как и остальные. Как только Мун перестал слушать, все снова перешли на немецкий. А Мун разглядывал то художницу, которая, прикусив кончик языка, при помощи резинки придавала портрету скульптора окончательный вид, то опрятно одетого, угрюмого старика, молча обходившего столики с протянутой почти новой шляпой. Ему хотелось отвлечься, чтобы иметь возможность как бы заново проверить свое впечатление о Мэнкупе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68