Бледные щеки, сжатые губы. Платье задралось, открыв белые трусики и худые коленки. И гвозди, вонзившиеся в ноги возле ремешков лакированных туфелек...
Шиб машинально прислонился к спинке молитвенной скамейки. Он вспомнил, что Дюбуа говорил об одержимости. То, что находилось у него перед глазами, было поистине дьявольским творением.
Он приблизился к алтарю. Его била дрожь. Во рту было сухо, язык словно превратился в кусок картона. Каждый шаг давался с трудом. Гвозди были вбиты и в руки Элилу — их шляпки поблескивали в маленьких посиневших ладонях. Но ужаснее всего были ее глаза. Широко открытые закатившиеся мертвые глаза, которые, казалось, наблюдали за его приближением. Глаза демона, подумал Шиб. Достаточно увидеть только их, чтобы испугаться до смерти!
Он сжал кулаки. Тот, кто это сделал, хотел вызвать именно такие чувства— шок, страх, отвращение. Кто же до такой степени ненавидел семью Андрие?
Шиб чуть не споткнулся о валявшуюся на полу статую Христа. Он перевернул ее. На статую был нацеплен кружевной черный лифчик. Это было одновременно смешное и ужасающе непристойное зрелище — деревянный Христос в кокетливом лифчике, со стеклянными слезами, приклеенными к бороде.
Ноздри Шиба дрогнули. Он ощутил запах мочи. Кто-то помочился на статую. Его снова пробрала дрожь.
К лифчику был прицеплен клочок бумаги. Шиб наклонился и разобрал отпечатанные на машинке слова: «Сын шлюхи». Теперь его буквально трясло от холода. Он поднял голову. Элилу по-прежнему висела над алтарем, ее безжизненные глаза, не отрываясь, смотрели на него.
Что же делать? Ни в коем случае нельзя сообщать об этом Андрие. Нельзя допустить, чтобы кто-то увидел весь этот ужас.
Шиб попятился к двери. Нужно предупредить Гаэль и Дюбуа. Священник наверняка уже сталкивался с подобными вещами. Закрыть дверь на ключ, чтобы никто случайно не вошел... Шиб снял со стены ключ и запер за собой дверь. Он был весь в поту, хотя совершенно замерз.
Он заметил, что Гаэль разговаривает с Коста возле сарайчика с инструментами. Он позвал ее, она обернулась и кивнула. Поговорив с Коста еще пару минут, она подошла к нему.
— Садовник не видел ничего подозрительного, — сообщила она. — Никаких незнакомцев, шлявшихся поблизости, никаких...
— Гаэль, она вернулась, — перебил Шиб. -Кто?
— Элилу. Она там!
Гаэль проследила взглядом за его рукой.
— В часовне?
—Да. Это просто чудовищно!
— Ее... расчленили? — спросила Гаэль.
— Нет, но это выглядит не менее отвратительно. Гаэль слегка отстранилась и вниматеьно посмотрела на него.
— Черт, да на тебе лица нет!
— Я же говорю, это отвратительно. Нужно предупредить Дюбуа. Но ни в коем случае не Андрие!
— Я пойду взгляну, — сказала Гаэль решительным тоном.
— Подожди. — Шиб вынул из кармана ключ и дал ей.
— Когда войдешь, закрой за собой дверь и никого не впускай.
— Ты меня пугаешь.
Тем не менее Гаэль взяла ключ и направилась к часовне. Шиб наблюдал за ней. Вот она поворачивает ключ в скважине, открывает дверь... Внезапно Гаэль попятилась назад, и ее вырвало.
Он побежал к ней. Обернувшись на бегу, он увидел, что Коста наблюдает за ними, широко распахнув глаза. Они снова вошли в часовню, и Шиб захлопнул дверь. Гаэль перевела дыхание, вытащила из сумочки гигиеническую салфетку и вытерла рот.
— Еще ни разу не блевала при виде трупов, даже на вскрытии, — сказала она, словно оправдываясь.
— Я и сам еле удержался, хотя у меня больше практики, — сказал Шиб, слегка поглаживая ее плечо.
— Что сказать Андрие? Если он это увидит, то попадет в психушку на всю оставшуюся жизнь.
Шиб покусал губы.
— По крайней мере, нужно положить ее обратно в гроб, — прошептал он.
— Что? Как будто ничего не было?
— Ты же сама только что сказала: они не вынесут этого зрелища. Никто не в силах увидеть, что с его ребенком сделали такое, и не сойти с ума.
Гаэль нерешительно взглянула на него. Шиб немного сильнее надавил на ее плечо.
— Я понимаю, что разумнее всего было бы сообщить в полицию, но это невозможно.
Да, Бланш это окончательно убьет. Она бросится под поезд или вскроет себе вены куском стекла, таким же острым, как ее пронизывающий взгляд. Или будет вечно блуждать в пахнущих мочой коридорах психиатрической лечебницы и царапать поломанными ногтями стены, словно крышку гроба, в котором ее похоронили заживо.
— Расскажи обо всем Дюбуа, — наконец произнесла Гаэль. — Посоветуйся с ним. От него лучше ничего не скрывать.
Шиб вздохнул.
— Ты сможешь побыть здесь одна?
— Да. Я хочу сделать фотографии. Шиб недоуменно посмотрел на нее.
— Нужно, чтобы на пленке все осталось, как есть, — объяснила Гаэль. — Тогда легче будет найти отпечатки пальцев. — Она вынула из сумочки маленький цифровой фотоаппарат и нажала на кнопку зуммера.
Как поговорить с Дюбуа наедине? Размышляя об этом, Шиб вошел в дом, провожаемый взглядом Коста, который поливал клумбы с белыми и синими гортензиями.
Андрие поднимался по лестнице, ведущей наверх, в спальни. Что ж, хотя бы в этом повезло! Шиб прошел в гостиную-библиотеку. Дюбуа все еще вполголоса молился, сложив руки и закрыв глаза.
— Нужно, чтобы вы пошли со мной, это очень серьезно, — вполголоса сказал Шиб.
Священник открыл глаза и опустил руки.
— Вы ее нашли, не так ли? Шиб кивнул.
— Нельзя, чтобы ее родители это увидели, — торопливо добавил он.
Священник поднялся.
— Идем.
И быстрыми шагами пошел вслед за Шибом, крепко сжав губы.
Коста все еще поливал цветы, и Шиб замедлил шаги, стараясь не выдать своего волнения. Дюбуа первым подошел к дверям часовни и постучал. Через минуту дверь открылась.
Гаэль стояла на пороге с фотоаппаратом в руках. Она посторонилась, пропуская их внутрь, и снова закрыла дверь.
Дюбуа не произнес ни слова. Он молча рассматривал висевшее на кресте тело Элилу. Затем медленно приблизился к алтарю. Его ботинки чуть поскрипывали при каждом шаге. Он поднял правую руку и осенил себя крестным знамением. Шиб даже дышать перестал— ему казалось, что голова девочки сейчас повернется вокруг своей оси, как в «Изгоняющем дьявола». Или деревянный Христос вдруг вскочит и залепит священнику оплеуху. Но ничего не произошло. Статуя по-прежнему лежала на полу. Распятое тельце неподвижно висело на стене.
— Что нужно делать? — вполголоса спросила Гаэль.
— Снять ее и положить обратно в гроб, — ровным тоном ответил Дюбуа. — Они не должны этого видеть. У них не хватит сил это вынести.
— Мы тоже об этом подумали, — отозвалась Гаэль, — но хотели попросить вашего согласия.
— Приступим, — сказал Дюбуа.
Шиб убрал из прохода статую Христа и направился к алтарю. Дюбуа жестом остановил его.
— Посмотрите, может, тут есть приставная лестница.
Шиб осмотрелся. Никакой лестницы не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Шиб машинально прислонился к спинке молитвенной скамейки. Он вспомнил, что Дюбуа говорил об одержимости. То, что находилось у него перед глазами, было поистине дьявольским творением.
Он приблизился к алтарю. Его била дрожь. Во рту было сухо, язык словно превратился в кусок картона. Каждый шаг давался с трудом. Гвозди были вбиты и в руки Элилу — их шляпки поблескивали в маленьких посиневших ладонях. Но ужаснее всего были ее глаза. Широко открытые закатившиеся мертвые глаза, которые, казалось, наблюдали за его приближением. Глаза демона, подумал Шиб. Достаточно увидеть только их, чтобы испугаться до смерти!
Он сжал кулаки. Тот, кто это сделал, хотел вызвать именно такие чувства— шок, страх, отвращение. Кто же до такой степени ненавидел семью Андрие?
Шиб чуть не споткнулся о валявшуюся на полу статую Христа. Он перевернул ее. На статую был нацеплен кружевной черный лифчик. Это было одновременно смешное и ужасающе непристойное зрелище — деревянный Христос в кокетливом лифчике, со стеклянными слезами, приклеенными к бороде.
Ноздри Шиба дрогнули. Он ощутил запах мочи. Кто-то помочился на статую. Его снова пробрала дрожь.
К лифчику был прицеплен клочок бумаги. Шиб наклонился и разобрал отпечатанные на машинке слова: «Сын шлюхи». Теперь его буквально трясло от холода. Он поднял голову. Элилу по-прежнему висела над алтарем, ее безжизненные глаза, не отрываясь, смотрели на него.
Что же делать? Ни в коем случае нельзя сообщать об этом Андрие. Нельзя допустить, чтобы кто-то увидел весь этот ужас.
Шиб попятился к двери. Нужно предупредить Гаэль и Дюбуа. Священник наверняка уже сталкивался с подобными вещами. Закрыть дверь на ключ, чтобы никто случайно не вошел... Шиб снял со стены ключ и запер за собой дверь. Он был весь в поту, хотя совершенно замерз.
Он заметил, что Гаэль разговаривает с Коста возле сарайчика с инструментами. Он позвал ее, она обернулась и кивнула. Поговорив с Коста еще пару минут, она подошла к нему.
— Садовник не видел ничего подозрительного, — сообщила она. — Никаких незнакомцев, шлявшихся поблизости, никаких...
— Гаэль, она вернулась, — перебил Шиб. -Кто?
— Элилу. Она там!
Гаэль проследила взглядом за его рукой.
— В часовне?
—Да. Это просто чудовищно!
— Ее... расчленили? — спросила Гаэль.
— Нет, но это выглядит не менее отвратительно. Гаэль слегка отстранилась и вниматеьно посмотрела на него.
— Черт, да на тебе лица нет!
— Я же говорю, это отвратительно. Нужно предупредить Дюбуа. Но ни в коем случае не Андрие!
— Я пойду взгляну, — сказала Гаэль решительным тоном.
— Подожди. — Шиб вынул из кармана ключ и дал ей.
— Когда войдешь, закрой за собой дверь и никого не впускай.
— Ты меня пугаешь.
Тем не менее Гаэль взяла ключ и направилась к часовне. Шиб наблюдал за ней. Вот она поворачивает ключ в скважине, открывает дверь... Внезапно Гаэль попятилась назад, и ее вырвало.
Он побежал к ней. Обернувшись на бегу, он увидел, что Коста наблюдает за ними, широко распахнув глаза. Они снова вошли в часовню, и Шиб захлопнул дверь. Гаэль перевела дыхание, вытащила из сумочки гигиеническую салфетку и вытерла рот.
— Еще ни разу не блевала при виде трупов, даже на вскрытии, — сказала она, словно оправдываясь.
— Я и сам еле удержался, хотя у меня больше практики, — сказал Шиб, слегка поглаживая ее плечо.
— Что сказать Андрие? Если он это увидит, то попадет в психушку на всю оставшуюся жизнь.
Шиб покусал губы.
— По крайней мере, нужно положить ее обратно в гроб, — прошептал он.
— Что? Как будто ничего не было?
— Ты же сама только что сказала: они не вынесут этого зрелища. Никто не в силах увидеть, что с его ребенком сделали такое, и не сойти с ума.
Гаэль нерешительно взглянула на него. Шиб немного сильнее надавил на ее плечо.
— Я понимаю, что разумнее всего было бы сообщить в полицию, но это невозможно.
Да, Бланш это окончательно убьет. Она бросится под поезд или вскроет себе вены куском стекла, таким же острым, как ее пронизывающий взгляд. Или будет вечно блуждать в пахнущих мочой коридорах психиатрической лечебницы и царапать поломанными ногтями стены, словно крышку гроба, в котором ее похоронили заживо.
— Расскажи обо всем Дюбуа, — наконец произнесла Гаэль. — Посоветуйся с ним. От него лучше ничего не скрывать.
Шиб вздохнул.
— Ты сможешь побыть здесь одна?
— Да. Я хочу сделать фотографии. Шиб недоуменно посмотрел на нее.
— Нужно, чтобы на пленке все осталось, как есть, — объяснила Гаэль. — Тогда легче будет найти отпечатки пальцев. — Она вынула из сумочки маленький цифровой фотоаппарат и нажала на кнопку зуммера.
Как поговорить с Дюбуа наедине? Размышляя об этом, Шиб вошел в дом, провожаемый взглядом Коста, который поливал клумбы с белыми и синими гортензиями.
Андрие поднимался по лестнице, ведущей наверх, в спальни. Что ж, хотя бы в этом повезло! Шиб прошел в гостиную-библиотеку. Дюбуа все еще вполголоса молился, сложив руки и закрыв глаза.
— Нужно, чтобы вы пошли со мной, это очень серьезно, — вполголоса сказал Шиб.
Священник открыл глаза и опустил руки.
— Вы ее нашли, не так ли? Шиб кивнул.
— Нельзя, чтобы ее родители это увидели, — торопливо добавил он.
Священник поднялся.
— Идем.
И быстрыми шагами пошел вслед за Шибом, крепко сжав губы.
Коста все еще поливал цветы, и Шиб замедлил шаги, стараясь не выдать своего волнения. Дюбуа первым подошел к дверям часовни и постучал. Через минуту дверь открылась.
Гаэль стояла на пороге с фотоаппаратом в руках. Она посторонилась, пропуская их внутрь, и снова закрыла дверь.
Дюбуа не произнес ни слова. Он молча рассматривал висевшее на кресте тело Элилу. Затем медленно приблизился к алтарю. Его ботинки чуть поскрипывали при каждом шаге. Он поднял правую руку и осенил себя крестным знамением. Шиб даже дышать перестал— ему казалось, что голова девочки сейчас повернется вокруг своей оси, как в «Изгоняющем дьявола». Или деревянный Христос вдруг вскочит и залепит священнику оплеуху. Но ничего не произошло. Статуя по-прежнему лежала на полу. Распятое тельце неподвижно висело на стене.
— Что нужно делать? — вполголоса спросила Гаэль.
— Снять ее и положить обратно в гроб, — ровным тоном ответил Дюбуа. — Они не должны этого видеть. У них не хватит сил это вынести.
— Мы тоже об этом подумали, — отозвалась Гаэль, — но хотели попросить вашего согласия.
— Приступим, — сказал Дюбуа.
Шиб убрал из прохода статую Христа и направился к алтарю. Дюбуа жестом остановил его.
— Посмотрите, может, тут есть приставная лестница.
Шиб осмотрелся. Никакой лестницы не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87