Однако…
Ньянгу напомнил себе две вещи: во-первых, Язифь тоже участвует в экспедиции, и, во-вторых, что важнее, он Гарвину не сторож.
– Ладно, – проворчал он. – Теперь разберемся с остальными придурками.
– Пригласите. – Гарвин откинулся на спинку стула. Неделя оказалась неимоверно длинной: опрос и отсев добровольцев, вранье командиров, пытавшихся спихнуть ему лентяев и неудачников, и зубовный скрежет прочих офицеров, которые теряли лучшие кадры. А теперь еще и это.
Доктор Данфин Фрауде был одним из самых уважаемых математиков на Камбре, хотя его таланты простирались и в большинство отраслей прикладной науки. Вдобавок, несмотря на свои более чем шестьдесят лет, этот маленький взъерошенный интеллигентик вполне заслуженно слыл отчаянным храбрецом и сопровождал Корпус в нескольких рискованных экспедициях, заработав репутацию человека абсолютно бесстрашного. В те времена, когда Камбра воевала с Лариксом и Курой, ученый горячо полюбил одну из своих коллег, что вполне естественно для поздней любви. Ее убили, и мир Фрауде, казалось, рухнул. Он по-прежнему проводил для Корпуса любые аналитические исследования, но сделался каким-то отстраненным, словно часть его умерла вместе с Хо Канг.
Дверь отворилась, и Гарвин подпрыгнул. Перед ним стояло существо в самом гротескном сценическом гриме – необычайно унылая личность с на редкость противным длинным носом. Мешковатые штаны, дырявые, чрезмерно длинные ботинки с загнутыми носами, напоминающий ветошь пиджак и древняя шляпа.
– Привет, Гарвин, – произнес Фрауде. – Хорошо выглядишь. Чего не скажешь обо мне.
Он шмыгнул носом и потащил из рукава огромный носовой платок. Ткань все тянулась и тянулась, пока в руках математика не оказалось нечто, размерами не уступающее простыне. В середине простыни что-то завозилось, и наружу выскользнул стобор, одно из двуногих пресмыкающихся, диковинных для D-Камбры. Тварь приземлилась Гарвину на стол, злобно зашипела и вылетела в открытую дверь.
– Ой, извини, Гарвин, – проговорил Фрауде все тем же невыразительным тоном и принялся утирать слезу, выкатившуюся у него из левого глаза. Когда он убрал платок, на месте длинного носа красовался алый резиновый мячик. Доктор поскреб его, содрал, шваркнул об стену и поежился.
– Мне не кажется, что вы собираетесь позволить мне отправиться с вами?
– Вы научились всему этому за два дня?
Фрауде кивнул, и с него упали штаны.
– Знаете, пожалуй, я не могу позволить себе отказаться от Плаксы Вилли, – улыбнулся Гарвин.
Фрауде всхлипнул и подобрал штаны.
– Вы ведь не говорите это, просто чтобы заставить меня улыбнуться, а?
Он приподнял шляпу, и в стороны с пронзительным криком разлетелись какие-то летучие твари.
– Да берем мы вас, берем, – простонал Гарвин, давясь со смеху. – А теперь валите отсюда, пока у вас из штанов не полезла какая-нибудь плотоядная зараза.
– Спасибо, сэр, спасибо, спасибо, – произнес Фрауде все так же монотонно, кланяясь и шаркая ножкой. – Но у меня есть одна просьба – крохотная поблажка, просто махонькая услуга. Коль скоро Энн Хейзер выходит замуж за Джона Хедли (Янсма заметил, как скривилось лицо старика при слове «замуж», но ничего не сказал) и хочет некоторое время побыть дома, это означает, что мне не с кем будет и словом перекинуться.
Доктор подошел к двери и отворил ее.
– Мой коллега, – пояснил он.
Гарвин с подозрением оглядел совершенно непримечательного человечка, бочком проскользнувшего в кабинет. Коуд собрался было пожать протянутую ему для приветствия руку, но, как только он шагнул вперед, посетитель сделал обратное сальто, приземлившись на ноги. Затем пошел колесом по стене, потом каким-то образом по гарвинову столу, по противоположной стене, грациозно приземлился прямо перед Гарвином и торжественно совершил рукопожатие.
– Рад знакомствию, знакомствию, знакомствию, – и исполнил еще одно сальто, видимо, чтобы выразить свой восторг.
– Профессор Джабиш Ристори, – отрекомендовал Фрауде. – Довольно славный малый, мой коллега в течение многих лет, несмотря на то, что принадлежит к одной из тех сфер, которые едва ли можно назвать научной дисциплиной.
– Социосоциосоциология, – затараторил Ристори, делая стойку на руках, а затем оторвав одну от земли.
– Лет десять назад Джабиш помешался на бродячих артистах и задался целью освоить их трюки, – продолжал Фрауде.
– И больше никогда-никогда-никогда не вернулся в универ, – поддакнул Ристори с заразительным смешком. – Сероскучно, скучносеро. – Он оттолкнулся от пола и снова приземлился на ноги.
– Добро пожаловать в цирк, – произнес Гарвин. – Акробат всегда пригодится.
– Акробат, путокат, спотыкат, – закивал Ристори. – Возьмите. По-моему, ваше.
Он вручил коуду его идентификационную карту, еще несколько мгновений назад пришпиленную к нагрудному карману Гарвина.
– Как вы… Ох, простите, не узнал марку, – смутился Янсма. – Мне следовало догадаться.
– И это ваше. – Ристори протянул браслет от часов. – И это. – Последовал бумажник, до того надежно покоившийся в застегнутом заднем кармане.
– Но вы ведь не приближались ко мне больше чем на метр! – воскликнул Гарвин.
– Нет, разве? – возразил Ристори глубоким голосом, исполненным зловещей значительности. – Если бы приблизился, все ваши кредитки, которые у вас в левом на грудном кармане, были бы мои.
– Вы, двое. – Гарвин безо всякой проверки догадывался, что деньги там, где сказано. – Исчезните. Доложите Иоситаро и собирайте манатки. И постарайтесь оставить ему хотя бы штаны.
Из-под брюха «жукова» вылез человек в засаленном комбинезоне с динамометрическим ключом почти такой же длины, как и конечность, которая его сжимала. Едва он поднялся на ноги, Ньянгу ему браво отсалютовал.
Мил Таф Лискеард вернул салют.
– Вот уж не думал, что летуны нынче помнят о моем существовании, – произнес он с горькой злобой, заметив «крылышки» на груди Иоситаро.
Ньянгу проглотил это замечание.
– Сэр, я хотел бы побеседовать с вами наедине.
Лискеард бросил взгляд на ковырявшихся неподалеку двух механиков, явно не обращавших на него ни малейшего внимания.
– Тогда вон в той грязной каморке, которая служит мне кабинетом.
Ньянгу последовал за ним и притворил дверь.
– Ладно. Чего тебе надо, Иоситаро? Разве ты не слишком занят, возясь со своими последними затеями, чтобы тратить время на отстраненного от полетов старпера, который скис под огнем?
– Сэр, вы мне нужны в качестве одного из пилотов для реализации этих самых затей.
– Дурная шутка, – отрезал Лискеард. – Напоминаю еще раз. Я сломался, помнишь? Ангара отстранил меня от полетов. Или ты не слышал? Я не могу, когда убивают людей.
– Знаю, – кивнул Иоситаро. – Но вы все равно нам нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Ньянгу напомнил себе две вещи: во-первых, Язифь тоже участвует в экспедиции, и, во-вторых, что важнее, он Гарвину не сторож.
– Ладно, – проворчал он. – Теперь разберемся с остальными придурками.
– Пригласите. – Гарвин откинулся на спинку стула. Неделя оказалась неимоверно длинной: опрос и отсев добровольцев, вранье командиров, пытавшихся спихнуть ему лентяев и неудачников, и зубовный скрежет прочих офицеров, которые теряли лучшие кадры. А теперь еще и это.
Доктор Данфин Фрауде был одним из самых уважаемых математиков на Камбре, хотя его таланты простирались и в большинство отраслей прикладной науки. Вдобавок, несмотря на свои более чем шестьдесят лет, этот маленький взъерошенный интеллигентик вполне заслуженно слыл отчаянным храбрецом и сопровождал Корпус в нескольких рискованных экспедициях, заработав репутацию человека абсолютно бесстрашного. В те времена, когда Камбра воевала с Лариксом и Курой, ученый горячо полюбил одну из своих коллег, что вполне естественно для поздней любви. Ее убили, и мир Фрауде, казалось, рухнул. Он по-прежнему проводил для Корпуса любые аналитические исследования, но сделался каким-то отстраненным, словно часть его умерла вместе с Хо Канг.
Дверь отворилась, и Гарвин подпрыгнул. Перед ним стояло существо в самом гротескном сценическом гриме – необычайно унылая личность с на редкость противным длинным носом. Мешковатые штаны, дырявые, чрезмерно длинные ботинки с загнутыми носами, напоминающий ветошь пиджак и древняя шляпа.
– Привет, Гарвин, – произнес Фрауде. – Хорошо выглядишь. Чего не скажешь обо мне.
Он шмыгнул носом и потащил из рукава огромный носовой платок. Ткань все тянулась и тянулась, пока в руках математика не оказалось нечто, размерами не уступающее простыне. В середине простыни что-то завозилось, и наружу выскользнул стобор, одно из двуногих пресмыкающихся, диковинных для D-Камбры. Тварь приземлилась Гарвину на стол, злобно зашипела и вылетела в открытую дверь.
– Ой, извини, Гарвин, – проговорил Фрауде все тем же невыразительным тоном и принялся утирать слезу, выкатившуюся у него из левого глаза. Когда он убрал платок, на месте длинного носа красовался алый резиновый мячик. Доктор поскреб его, содрал, шваркнул об стену и поежился.
– Мне не кажется, что вы собираетесь позволить мне отправиться с вами?
– Вы научились всему этому за два дня?
Фрауде кивнул, и с него упали штаны.
– Знаете, пожалуй, я не могу позволить себе отказаться от Плаксы Вилли, – улыбнулся Гарвин.
Фрауде всхлипнул и подобрал штаны.
– Вы ведь не говорите это, просто чтобы заставить меня улыбнуться, а?
Он приподнял шляпу, и в стороны с пронзительным криком разлетелись какие-то летучие твари.
– Да берем мы вас, берем, – простонал Гарвин, давясь со смеху. – А теперь валите отсюда, пока у вас из штанов не полезла какая-нибудь плотоядная зараза.
– Спасибо, сэр, спасибо, спасибо, – произнес Фрауде все так же монотонно, кланяясь и шаркая ножкой. – Но у меня есть одна просьба – крохотная поблажка, просто махонькая услуга. Коль скоро Энн Хейзер выходит замуж за Джона Хедли (Янсма заметил, как скривилось лицо старика при слове «замуж», но ничего не сказал) и хочет некоторое время побыть дома, это означает, что мне не с кем будет и словом перекинуться.
Доктор подошел к двери и отворил ее.
– Мой коллега, – пояснил он.
Гарвин с подозрением оглядел совершенно непримечательного человечка, бочком проскользнувшего в кабинет. Коуд собрался было пожать протянутую ему для приветствия руку, но, как только он шагнул вперед, посетитель сделал обратное сальто, приземлившись на ноги. Затем пошел колесом по стене, потом каким-то образом по гарвинову столу, по противоположной стене, грациозно приземлился прямо перед Гарвином и торжественно совершил рукопожатие.
– Рад знакомствию, знакомствию, знакомствию, – и исполнил еще одно сальто, видимо, чтобы выразить свой восторг.
– Профессор Джабиш Ристори, – отрекомендовал Фрауде. – Довольно славный малый, мой коллега в течение многих лет, несмотря на то, что принадлежит к одной из тех сфер, которые едва ли можно назвать научной дисциплиной.
– Социосоциосоциология, – затараторил Ристори, делая стойку на руках, а затем оторвав одну от земли.
– Лет десять назад Джабиш помешался на бродячих артистах и задался целью освоить их трюки, – продолжал Фрауде.
– И больше никогда-никогда-никогда не вернулся в универ, – поддакнул Ристори с заразительным смешком. – Сероскучно, скучносеро. – Он оттолкнулся от пола и снова приземлился на ноги.
– Добро пожаловать в цирк, – произнес Гарвин. – Акробат всегда пригодится.
– Акробат, путокат, спотыкат, – закивал Ристори. – Возьмите. По-моему, ваше.
Он вручил коуду его идентификационную карту, еще несколько мгновений назад пришпиленную к нагрудному карману Гарвина.
– Как вы… Ох, простите, не узнал марку, – смутился Янсма. – Мне следовало догадаться.
– И это ваше. – Ристори протянул браслет от часов. – И это. – Последовал бумажник, до того надежно покоившийся в застегнутом заднем кармане.
– Но вы ведь не приближались ко мне больше чем на метр! – воскликнул Гарвин.
– Нет, разве? – возразил Ристори глубоким голосом, исполненным зловещей значительности. – Если бы приблизился, все ваши кредитки, которые у вас в левом на грудном кармане, были бы мои.
– Вы, двое. – Гарвин безо всякой проверки догадывался, что деньги там, где сказано. – Исчезните. Доложите Иоситаро и собирайте манатки. И постарайтесь оставить ему хотя бы штаны.
Из-под брюха «жукова» вылез человек в засаленном комбинезоне с динамометрическим ключом почти такой же длины, как и конечность, которая его сжимала. Едва он поднялся на ноги, Ньянгу ему браво отсалютовал.
Мил Таф Лискеард вернул салют.
– Вот уж не думал, что летуны нынче помнят о моем существовании, – произнес он с горькой злобой, заметив «крылышки» на груди Иоситаро.
Ньянгу проглотил это замечание.
– Сэр, я хотел бы побеседовать с вами наедине.
Лискеард бросил взгляд на ковырявшихся неподалеку двух механиков, явно не обращавших на него ни малейшего внимания.
– Тогда вон в той грязной каморке, которая служит мне кабинетом.
Ньянгу последовал за ним и притворил дверь.
– Ладно. Чего тебе надо, Иоситаро? Разве ты не слишком занят, возясь со своими последними затеями, чтобы тратить время на отстраненного от полетов старпера, который скис под огнем?
– Сэр, вы мне нужны в качестве одного из пилотов для реализации этих самых затей.
– Дурная шутка, – отрезал Лискеард. – Напоминаю еще раз. Я сломался, помнишь? Ангара отстранил меня от полетов. Или ты не слышал? Я не могу, когда убивают людей.
– Знаю, – кивнул Иоситаро. – Но вы все равно нам нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81