– Сейчас я его замочу!
– Подожди! – крикнул ему сотник, заметив готовность Руты открыть огонь на поражение. – Еще не известно, чей это летчик. Если союзник – будет грандиозный скандал. Если москаль – его лучше взять живым и доставить в штаб.
Летчик быстро снижался. Ветром его парашют сносило как раз в строну «Синопа». И вскоре стало ясно, что это был пилот грузинского самолета. Радуясь, что оказался среди своих, сбитый офицер даже не подозревал, что один из них две минуты назад готов был перерезать его пополам очередью из ДШК. Жизнь союзника спасла только выдержка и рассудительность сотника Устима.

* * *
Остаток дня был выделен на пристрелку оружия. Идеальным местом для этого являлся опустевший в связи с войной приморский пляж. Установив на волнорезах сколоченные из фанерных ящиков мишени, пустые бутылки и консервные банки, которыми в избытке был усеян пляж, стрельцы приступили к делу.
Автоматы были просто великолепны, хоть сейчас в бой. А вот с пулеметами, которые не имели прицельного приспособления, пришлось изрядно повозиться. Впрочем, хлопцы довольно скоро приспособились стрелять на глазок. Цвях снаряжал ленту, вставляя через два обыкновенных – один трассирующий патрон. Это позволяло быстро вносить корректировки в стрельбу.
Собственно то, что происходило в тот день на пляже, трудно было назвать пристрелкой оружия. Скорее это являлось демонстрацией снайперских качеств украинских стрельцов, так как сразу же после первых выстрелов на пляж сбежался весь личный состав батальона морской пехоты. На верхней ступени лестницы, ведущей к морю, расположился сам майор Келуаридзе.
– Ну вот, опять цирк устроили, – буркнул с напускной строгостью сотник Устим. – Не дадут даже спокойно провести занятие с подчиненными.
И все же он был явно польщен тем вниманием, которое уделяли грузины его отряду. Грех было не сделать эти стрельбы образцово-показательными. Стрельцы и впрямь мастерски владели оружием. Многие из них хорошо помнили уроки Приднестровья. Хлопцы четким шагом выходили на линию огня и, сдернув с плеча автомат, короткими, экономными очередями разносили на мелкие кусочки стеклянные бутылки.
Пример оказался настолько заразительным, что болтавшиеся по пляжу в одних трусах морпехи скоро появились в полной форме и при оружии. Расставив на соседнем волнорезе кучу банок, они открыли по ним огонь, при каждом попадании горделиво косясь в сторону унсовцев.
– Похоже, что по консервным банкам они стреляют лихо, – улыбнулся Гонта, меняя обойму в своем «калашникове». – Посмотрим, каковы они будут в бою, когда над головой начнут свистеть пули.

* * *
Импровизированные соревнования по стрельбе закончились только к ужину. В столовой, прочитав благодарственную молитву, унсовцы набросились на еду. Сидевшие за соседними столиками морпехи то и дело вставали и шли к стоявшему в коридоре 200 – литровому баку с вином, наполняя свои стаканы. И это больше всего раздражало Бобровича. Отодвинув тарелку, он резко поднялся из-за стола и направился к стоявшему в дверях комбату.
– Пан куренной, – козырнул Устим. – Я предлагаю вам закрыть этот бак с вином. Хотя бы на время боевых действий.
– Слушай, брат, – удивленно вскинул брови Келуаридзе, – что же в этом плохого, если мои солдаты выпьют стаканчик – другой сухого грузинского вина?
– Да, это будет неплохо. Если по стакану. Но мы ведь не грузины. Если мои хлопцы дорвутся до этого бака, то не отойдут от него, пока не увидят в нем дно. Так что у меня к вам, пан куренной, большая личная просьба.
Комбат только вздохнул и развел руками. Но бак с вином был опечатан немедленно.
После ужина личный состав сотни приступил к чистке оружия. На это ушло без малого час.
– Может быть сделаем отбой сегодня пораньше? – подошел к сотнику Байда. – У ребят глаза на ходу слипаются. Уж больно суетный день сегодня выдался.
Сотник мельком взглянул на свой хронометр – 9. 30.
– Добро, труби отбой.

* * *
Но выспаться унсовцам в эту ночь так и не пришлось.
Около двух часов ночи перед корпусами санатория стали рваться снаряды. Находившиеся в зданиях солдаты едва успели похватать в охапку одежду и оружие и рассредоточиться по выкопанным заранее щелям, как очередной залп накрыл «Синоп». Брызнули стекла из рам верхних этажей, в воздухе остро запахло сгоревшим тротилом и свежесрубленными кипарисами.
Огонь по санаторию вела российская самоходная баржа, на палубе которой были смонтированы установки залпового огня «Град». Снаряды рвались настолько густо, что солдаты носа не могли высунуть из своих укрытий.
– Пан сотник, – завопил на самое ухо стрелец Цвях, стараясь перекричать грохот разрывов, – Больно уж прицельно ведут огонь, гады. Ни один снаряд в соседние дома не попал.
«А ведь верно заметил стрелец, – согласился про себя Бобрович. – Не иначе как кто-то корректирует огонь артиллерии. Скорее всего он засел в соседней пятиэтажке».
– Возьми с собой пятерых морпехов и прочешите каждый сантиметр дома напротив. Корректировщик должен быть немедленно уничтожен. Действуй!
Цвяха словно катапультой выбросило из окопа и он тут же исчез в кромешной темноте южной ночи. В коротких вспышках разрывов он рассмотрел расположенную по соседству щель и пополз к ней, держа перед собой автомат. В укрытии ему посчастливилось наткнуться на знакомого сержанта, с которым познакомился сегодня на пляже.
– Привет, Алик! Тут мне поручили одно дельце – снять с того дома корректировщика. Бери своих ребят и за мной!
Вылезать из удобного окопчика не хотелось. Цвях на секунду задержался у бруствера, вздохнул и, выматерившись от души, выпрыгнул под визжащие осколки снарядов. Он слышал за собой топот морпехов и это придавало ему уверенности.
Дверь первого подъезда пятиэтажки оказалась замкнутой изнутри. Морпехи принялись стучать в нее сапогами и прикладами автоматов.
– Нет, хлопцы, так не пойдет, – остановил разгорячившихся солдат унсовец. – Ну-ка взяли эту лавочку. И – раз… и – два!
Действуя стоявшей у подъезда лавкой словно тараном, солдаты вышибли дверь и устремились в темноту лестничной площадки. Морпехи тут же бросились стучать в двери нижнего этажа. Испуганные жильцы крайне неохотно, после долгих препирательств открывали двери.
«Так мы тут до утра ковыряться будем, – зло подумал Цвях, разозлившись сам на себя. – А корректировщик в это время уйдет, как пить дать, уйдет».
– Алик! Бери двоих и прочеши крышу. А я с остальными проверю большую веранду на третьем этаже центрального подъезда. Вроде там что-то мелькнуло.
Понимая, что счет идет на секунды, Цвях что есть мочи бросился к центральному подъезду. На счастье, он оказался незапертым. Гремя сапогами по бетонным ступеням, унсовец и три морпеха взбежали на площадку третьего этажа, где располагался выход на широкую веранду, выходившую в сторону моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64