Разбившись на мелкие группы по 20 – 40 человек, они стали прорываться к заранее условленным местам сбора в горах, где их должны были подобрать вертолеты.
Пять дней унсовцы не выходили из боев, прочесывая лес. Время от времени, наткнувшись на группу десантников, они вступали в ожесточенные перестрелки.
Десантники были экипированы по первому классу, почти у всех имелись автоматы с подствольными гранатометами. И все же это элитное подразделение российских войск было далеко от тех стандартов, которые сформировались в нашем представлении о крылатой пехоте. Никаких суперменов или даже просто здоровенных парней с накаченной мускулатурой. Обычные сельские хлопчики, замурзанные и пугливые.
Эти сибирские мальчишки не вызывали злобы у стрельцов. Глядя на них сквозь прорезь автоматного прицела, сотник часто думал:
«И зачем тебя сюда мама отпустила? Нужна тебе эта Абхазия. Стоило ли ехать в такую даль из Сибири, чтобы погибнуть здесь так по-дурному?»
* * *
Разведчики Байды, внимательно наблюдавшие в бинокли за местностью, засекли передвижение группы десантников. Их черные комбинезоны были отчетливо заметны на фоне желтого кукурузного поля.
Сотник вскочил в УАЗик, на котором был укреплен крупнокалиберный ДШК. В машину втиснулось еще пятеро унсовцев. На максимально возможной скорости, подпрыгивая на ухабах, они покатили к тому месту, где засекли россиян. Следом помчался ЗИЛ с морпехами майора Келуаридзе.
Развернувшись на краю поля, стрельцы открыли кинжальный огонь по зарослям кукурузы. Два солдата были сразу же убиты. В это время морпехи попытались отрезать десантников от леса. Но было уже поздно. Десять сибиряков успели просочиться в лес. Оставшиеся десантники отступили к небольшому хуторку и забаррикадировались в крайнем доме.
Солдаты противника были обречены. Но сотнику не хотелось проявлять лишнюю жестокость, особенно сейчас, когда можно избежать ненужных жертв. Он подошел к укрывшемуся за машиной комбату и попросил у него мегафон.
– Панове солдаты, – разнесся над полем многократно усиленный голос Бобровича. – Против вас воюют украинские добровольцы. Мы знаем, что вас обманули. В случае добровольной сдачи в плен, мы гарантируем вам жизнь и доставку в штаб корпуса.
– А чем докажешь, что хохлы? – послышался из окруженного дома хриплый юношеский голос. – Ну-ка покажись.
«Да уж, нашел дурака, – усмехнулся сотник. – Тебе только покажись, быстро башку продырявишь»
Он надел свою мазепинку с трезубом на автомат и поднял над головой. Устим знал, что русские солдаты не желали попадать в плен к грузинам, которые часто издевались над ними, словно бы мстя за пережитые минуты страха в бою.
– Гляди, ребята, – раздался все тот же голос, – а точно – хохлы! Слышь, Игорь, давай сдаваться. Хоть морды бить не будут.
Дверь дома распахнулась и наружу вышли с поднятыми руками казавшиеся теперь такими безобидными мальчишки в черных комбинезонах.
* * *
Значительной части десантников все же удалось пробиться в анклав, доставив туда боеприпасы и медикаменты. Некоторые сибиряки проложили себе путь к вертолетным площадкам в горах и были вовремя эвакуированы. Но большинство из высадившихся россиян удалось отрезать и ликвидировать. Немало солдат погибло в ходе прочесывания леса и «зачисток» населенных пунктов. Других унсовцы оттеснили к морю, где их уничтожил милицейский батальон грузин.
К слову, о грузинских солдатах. Подавляющее большинство из них выглядели деморализованными и психологически подавленными. Люди были готовы к поражению. Во многом это объяснялось тем, что среди солдат абсолютно не велась политическая работа. Их предоставили самим себе.
Среди грузинских солдат нередко встречались люди выдающегося мужества. К таким можно отнести сержанта Давида Абашидзе, которого прикомандировали к отряду УНСО. Это был профессиональный снайпер, настоящий воин. Но его храбрость носила ярко выраженную окраску фатализма. У него отсутствовал вкус к победе.
– А чего бояться, – любил он повторять. – Все равно умирать рано или поздно.
На этом фоне стрельцы УНСО резко выделялись патриотизмом и пониманием смысла своего участие в боевых действиях. Унсовцы буквально горели романтикой боя. Они верили, что ведут войну за родную Украину, за то, чтобы завтра так же, как села Абхазии, не пылали под гусеницами российских танков украинские города.
* * *
Однако военная удача штука капризная, и нередко соперники менялись местами. В таком случае унсовцам приходилось петлять по горам, заметая следы. А десантники методично, хутор за хутором, производили «зачистку» местности.
В тот день Иркутский десантно-штурмовой батальон не на шутку взялся за «бендеровцев». Сконцентрировав человек 700, командование блокировало обширный участок леса. Развернувшись в длинную и плотную цепочку, крылатая пехота прочесывала окрестности. Они шли буквально по пятам спешно отступавшего отряда УНСО.
– Хохлы! В плен не сдавайтесь, – раз за разом вещала на всю мощь своих динамиков передвижная громкоговорящая установка. – Мы с вас живых будем сдирать шкуру!
Такая заносчивость злила унсовцев, они рвались в бой. Но это и нужно было десантникам, имевшим многократный перевес. Им не хватало только прямого контакта. Значит надо как можно дольше оставаться вне их досягаемости, рассуждал сотник.
Бобрович теперь с особой благодарностью вспомнил тренировочный лагерь УНСО, где инструктора уделяли большое внимание одиночной подготовке, учили действовать малыми группами в горной и лесистой местности. Здесь, в горах Абхазии, это должно было спасти им жизнь.
Еще накануне сотник Устим успел заранее обговорить с роевыми действия в подобной ситуации. Отряд УНСО был разбит на гуруппы по 5 – 6 человек, называвшиеся роями. Захваченные в бою богатые трофеи позволили выделить каждому рою ручной пулемет и гранатомет. На случай, если придется действовать мелкими группами, сотник установил два места сбора – основной и запасной. Серьезное внимание уделили установлению сигнала «свой – чужой», что могло стать весьма существенным моментом, если приведется отходить в лес. Ведь форма у всех одинаковая и говорят, в основном, по-русски.
Договорились, что условным сигналом будет свист в свернутые лодочкой ладони. Стрелять – только одиночными выстрелами. Во-первых, в лесу автоматический огонь не эффективен, а во-вторых, это будет дополнительной возможностью отличить в лесу своих.
Отдавая эти распоряжения, сотник подумал, что отличить своих украинцев сможет и по крику «слава!» вместо российского и грузинского «ура!» Вспомнил он и о том, как накануне они с майором Келуаридзе договаривались о пароле.
– Нет, этого мне ни за что не выговорить, – отвергал сотник один за другим сложные для произношения, с обилием гортанных звуков грузинские слова, предложенные в качестве пароля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Пять дней унсовцы не выходили из боев, прочесывая лес. Время от времени, наткнувшись на группу десантников, они вступали в ожесточенные перестрелки.
Десантники были экипированы по первому классу, почти у всех имелись автоматы с подствольными гранатометами. И все же это элитное подразделение российских войск было далеко от тех стандартов, которые сформировались в нашем представлении о крылатой пехоте. Никаких суперменов или даже просто здоровенных парней с накаченной мускулатурой. Обычные сельские хлопчики, замурзанные и пугливые.
Эти сибирские мальчишки не вызывали злобы у стрельцов. Глядя на них сквозь прорезь автоматного прицела, сотник часто думал:
«И зачем тебя сюда мама отпустила? Нужна тебе эта Абхазия. Стоило ли ехать в такую даль из Сибири, чтобы погибнуть здесь так по-дурному?»
* * *
Разведчики Байды, внимательно наблюдавшие в бинокли за местностью, засекли передвижение группы десантников. Их черные комбинезоны были отчетливо заметны на фоне желтого кукурузного поля.
Сотник вскочил в УАЗик, на котором был укреплен крупнокалиберный ДШК. В машину втиснулось еще пятеро унсовцев. На максимально возможной скорости, подпрыгивая на ухабах, они покатили к тому месту, где засекли россиян. Следом помчался ЗИЛ с морпехами майора Келуаридзе.
Развернувшись на краю поля, стрельцы открыли кинжальный огонь по зарослям кукурузы. Два солдата были сразу же убиты. В это время морпехи попытались отрезать десантников от леса. Но было уже поздно. Десять сибиряков успели просочиться в лес. Оставшиеся десантники отступили к небольшому хуторку и забаррикадировались в крайнем доме.
Солдаты противника были обречены. Но сотнику не хотелось проявлять лишнюю жестокость, особенно сейчас, когда можно избежать ненужных жертв. Он подошел к укрывшемуся за машиной комбату и попросил у него мегафон.
– Панове солдаты, – разнесся над полем многократно усиленный голос Бобровича. – Против вас воюют украинские добровольцы. Мы знаем, что вас обманули. В случае добровольной сдачи в плен, мы гарантируем вам жизнь и доставку в штаб корпуса.
– А чем докажешь, что хохлы? – послышался из окруженного дома хриплый юношеский голос. – Ну-ка покажись.
«Да уж, нашел дурака, – усмехнулся сотник. – Тебе только покажись, быстро башку продырявишь»
Он надел свою мазепинку с трезубом на автомат и поднял над головой. Устим знал, что русские солдаты не желали попадать в плен к грузинам, которые часто издевались над ними, словно бы мстя за пережитые минуты страха в бою.
– Гляди, ребята, – раздался все тот же голос, – а точно – хохлы! Слышь, Игорь, давай сдаваться. Хоть морды бить не будут.
Дверь дома распахнулась и наружу вышли с поднятыми руками казавшиеся теперь такими безобидными мальчишки в черных комбинезонах.
* * *
Значительной части десантников все же удалось пробиться в анклав, доставив туда боеприпасы и медикаменты. Некоторые сибиряки проложили себе путь к вертолетным площадкам в горах и были вовремя эвакуированы. Но большинство из высадившихся россиян удалось отрезать и ликвидировать. Немало солдат погибло в ходе прочесывания леса и «зачисток» населенных пунктов. Других унсовцы оттеснили к морю, где их уничтожил милицейский батальон грузин.
К слову, о грузинских солдатах. Подавляющее большинство из них выглядели деморализованными и психологически подавленными. Люди были готовы к поражению. Во многом это объяснялось тем, что среди солдат абсолютно не велась политическая работа. Их предоставили самим себе.
Среди грузинских солдат нередко встречались люди выдающегося мужества. К таким можно отнести сержанта Давида Абашидзе, которого прикомандировали к отряду УНСО. Это был профессиональный снайпер, настоящий воин. Но его храбрость носила ярко выраженную окраску фатализма. У него отсутствовал вкус к победе.
– А чего бояться, – любил он повторять. – Все равно умирать рано или поздно.
На этом фоне стрельцы УНСО резко выделялись патриотизмом и пониманием смысла своего участие в боевых действиях. Унсовцы буквально горели романтикой боя. Они верили, что ведут войну за родную Украину, за то, чтобы завтра так же, как села Абхазии, не пылали под гусеницами российских танков украинские города.
* * *
Однако военная удача штука капризная, и нередко соперники менялись местами. В таком случае унсовцам приходилось петлять по горам, заметая следы. А десантники методично, хутор за хутором, производили «зачистку» местности.
В тот день Иркутский десантно-штурмовой батальон не на шутку взялся за «бендеровцев». Сконцентрировав человек 700, командование блокировало обширный участок леса. Развернувшись в длинную и плотную цепочку, крылатая пехота прочесывала окрестности. Они шли буквально по пятам спешно отступавшего отряда УНСО.
– Хохлы! В плен не сдавайтесь, – раз за разом вещала на всю мощь своих динамиков передвижная громкоговорящая установка. – Мы с вас живых будем сдирать шкуру!
Такая заносчивость злила унсовцев, они рвались в бой. Но это и нужно было десантникам, имевшим многократный перевес. Им не хватало только прямого контакта. Значит надо как можно дольше оставаться вне их досягаемости, рассуждал сотник.
Бобрович теперь с особой благодарностью вспомнил тренировочный лагерь УНСО, где инструктора уделяли большое внимание одиночной подготовке, учили действовать малыми группами в горной и лесистой местности. Здесь, в горах Абхазии, это должно было спасти им жизнь.
Еще накануне сотник Устим успел заранее обговорить с роевыми действия в подобной ситуации. Отряд УНСО был разбит на гуруппы по 5 – 6 человек, называвшиеся роями. Захваченные в бою богатые трофеи позволили выделить каждому рою ручной пулемет и гранатомет. На случай, если придется действовать мелкими группами, сотник установил два места сбора – основной и запасной. Серьезное внимание уделили установлению сигнала «свой – чужой», что могло стать весьма существенным моментом, если приведется отходить в лес. Ведь форма у всех одинаковая и говорят, в основном, по-русски.
Договорились, что условным сигналом будет свист в свернутые лодочкой ладони. Стрелять – только одиночными выстрелами. Во-первых, в лесу автоматический огонь не эффективен, а во-вторых, это будет дополнительной возможностью отличить в лесу своих.
Отдавая эти распоряжения, сотник подумал, что отличить своих украинцев сможет и по крику «слава!» вместо российского и грузинского «ура!» Вспомнил он и о том, как накануне они с майором Келуаридзе договаривались о пароле.
– Нет, этого мне ни за что не выговорить, – отвергал сотник один за другим сложные для произношения, с обилием гортанных звуков грузинские слова, предложенные в качестве пароля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64