В Халаибе сроду не видели парашютистов.
– Видишь ли, Норберт, – подбирая слова, неспешно начал я. – Дело в том, что на самом деле мы не совсем парашютисты…
И я рассказал ему о нашем сговоре, показав письмо, подтолкнувшее нас к этому поступку.
– Это вы меня так надули? – захохотал Норберт, когда, наконец, понял, в чем дело. – Я же поверил! Ну, вы даете. Меня в жизни так не дурачили! Спасибо, парни, я это никогда не забуду…
Вечером мы ещё раз все вместе обменялись впечатлениями об отлично проведенной «спасательной операции», хохоча на всю набережную и потребляя спиртные напитки, естественно, за счет Норберта. Через четыре дня он окончил курс и получил свой первый сертификат подводного пловца.
Парашют был заброшен и одиноко лежал в углу его комнаты, порой вызывая у нас нетрезвое любопытство. Дайверы – народ активный, уверен, если бы в городе имелись какие-нибудь летательные аппараты, кроме «Боингов», стоящих в аэропорту, мы бы непременно использовали его по назначению. А так… однажды пьяный Кравчук, дожидаясь, пока Норберт соберется в кафе, незаметно от него отрезал ленточку от парашюта. На память. Только ленточка нас потрясла. На дискотеке в неоновом свете она ярко светилась. Тогда ещё не были в широком применении подобные материалы, и мы, как вороны, стали потихоньку растаскивать стропы парашюта на сувениры. На дискотеках повязывали ими волосы, завязывали на руку.
– Какие веселые ленточки, – однажды одобрительно заметил Норберт. – Это для дайверов, а мне можно купить?
Народ напрягся, с ходу придумав, что это дается только инструкторам. Он пока не дорос.
– Жаль, – расстроился тот. – Но я вернусь сюда на зимние каникулы и тогда обязательно получу сертификат.
– Ну, тогда, конечно, и сувенир будет твой! – одобрили мы его, надеясь втайне, что, может, до того момента он и не откроет парашют.
Всё ниже, и ниже, и ниже…
Жил-был на свете Иван-дурак. И была у него вместо пупка гайка.
Всю жизнь Иван-дурак думал, зачем ему эта гайка.
Однажды взял да и открутил её.
Тут у него жопа и отвалилась.
Мораль: не ищи на свою жопу приключений.
– Ты должен меня взять, – настойчиво канючил я. – Костя, я ведь могу пригодиться.
Константин Кравчук, он же К. К., он же Кака, чесал бороду, морщил нос, и о чем он думал, угадать было практически невозможно. А дело все в том, что на завтра он получил довольно сложный заказ на глубоководное погружение. В наш городок завалилась компания из трех французов, которым непременно нужен был рекорд: погрузиться на сто метров. К Косте они обратились, как к лучшему инструктору; он согласился, взяв с них приличный гонорар; сделка и погружение должны были оставаться в строгом секрете; однако, что было естественно, слухи о происходящем расползлись по всему городку. Я решил, что непременно должен видеть это. Подобный опыт всегда пригодится.
– Да я бы не против тебя взять, – отмахивался Костя, – но сам не знаю, что ждет на глубине с такими клиентами. На подобные подвиги всегда идут дауны и недоучки. Стараются поставить личные рекорды, не зная, как это опасно. Причем чем ниже у них квалификация, тем чаще лезут. А отговорить их я не смог: неопытным людям ведь ничего не объяснишь! Тем более фрэнчам. Тот, кто хоть немного соображает, дорожит своей шкурой. А тут, – он обреченно махнул рукой, – мальчики приехали померяться хуями.
– Но тогда зачем ты идёшь с ними? – изумился я.
– Так они всё равно будут нырять, со мной или без меня. Но со мной у них больше шансов выжить.
Хм, ситуация оказалась даже интереснее, чем я думал, так как пока не сталкивался с любителями глубоководных погружений. Оказалось, смелость и разум ходят разными путями. Более того, как утверждает народная водолазная мудрость: «Смелый дайвер не бывает долгожителем».
И всё-таки предприятие очень манило, я тоже хотел подвига. Ну, какой инструктор может быть, если туристы ниже его опускаются?! В общем, я решительно пошел на крайние меры и… предложил сто долларов. Кравчук неожиданно изменил свою позицию и согласился меня взять, мотивируя тем, что, «если жабоеды будут тонуть – одного спасет он, второго – я».
– А третий? – поинтересовался я, кажется, из чистого любопытства.
К. К. не ответил, но по его лицу было видно, что третий… Ну и фиг с ним. Иногда и одного-то не вытащить. А помирать, знаете ли, нам рановато.
– И, вообще, надеюсь, ты помнишь международное правило спасения: «Лучше один труп, чем два»?
Я согласно кивнул: в мои планы тоже не входило погибнуть завтра, к тому же и… правило очень разумное. Например, если турист рухнул в водопад, а у тебя нет ни веревки, ни спасательного жилета, и… вообще ни черта, то и прыгать вслед за ним не имеет смысла. Вы утоните оба, если только вы не Бэтманы. Но Бэтманы, к сожалению, живут только в кино, о чем я прекрасно помнил, благодаря близкому знакомству с морской стихией, не дававшей человеку забываться.
Мне самому придется завтра серьёзно контролировать себя; скажем, тот же азотный наркоз, «восторг пустоты», начинается с пятидесяти метров, причем наступает всегда непонятно и внезапно. А многие люди даже не поняли, что пережили его. Как рассказывал один турист в баре: «Так здорово было, я плыву, кругом кораллы, да ещё такая прекрасная музыка…»
– Какая ещё музыка под водой? – одернули его.
– Какая? – Он задумался и даже опешил. – Ну, может, я сам себе намурлыкал?..
Меньше всего хотелось услышать на глубине в сто метров музыку, трахнуть русалку, возомнить себя резвым ушастым дельфином… И стать героем анекдота: «А ну верните деньги за анашу, она не вставила!» – «Тогда, чё ты сюда голый из бани пришёл?»
Но я надеялся, что удержу ситуацию: это неофит, который не в курсе того, что с ним может случиться, не поймет, что его мозги не в порядке. А я практически морской волк или даже танк!
***
«А если что случится? – размышлял я утром по дороге к клубу. – Будет ли меня мучить совесть? Будет ли являться мне в кошмарных снах тот дайвер, которого я сегодня не смогу спасти? Что если он, обглоданный рыбами и увешанный водорослями, станет подниматься каждую ночь из чёрной ледяной бездны и брррр… Но живут же как-то другие инструкторы и не сходят с ума! Хотя интересно, как они живут?! Вспоминают ли случайно погибших. А поминать их надо?»
Я живо представил, как сажусь пить в компании и прошу налить ещё одну лишнюю рюмку, на которую кладу бутерброд и объясняю всем, что это для Жоржика. «Какого ещё Жоржика? Мы кого-то ждем?» – изумляются друзья. «Нет. Он не придет никогда. Его нет с нами с тех пор, как…»
Но что потом? За «Жоржика, который ставил личный рекорд», за «Йосика, надравшегося перед погружением», за «старого гипертоника дурака Ярика» и за «голландских молодоженов Винсентика и ВанГогика, удравших от инструктора и компании, чтобы под водой заняться противоестественным сексом и угодивших в старые рыбацкие сети…» Мало ли как можно погибнуть в открытом море!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Видишь ли, Норберт, – подбирая слова, неспешно начал я. – Дело в том, что на самом деле мы не совсем парашютисты…
И я рассказал ему о нашем сговоре, показав письмо, подтолкнувшее нас к этому поступку.
– Это вы меня так надули? – захохотал Норберт, когда, наконец, понял, в чем дело. – Я же поверил! Ну, вы даете. Меня в жизни так не дурачили! Спасибо, парни, я это никогда не забуду…
Вечером мы ещё раз все вместе обменялись впечатлениями об отлично проведенной «спасательной операции», хохоча на всю набережную и потребляя спиртные напитки, естественно, за счет Норберта. Через четыре дня он окончил курс и получил свой первый сертификат подводного пловца.
Парашют был заброшен и одиноко лежал в углу его комнаты, порой вызывая у нас нетрезвое любопытство. Дайверы – народ активный, уверен, если бы в городе имелись какие-нибудь летательные аппараты, кроме «Боингов», стоящих в аэропорту, мы бы непременно использовали его по назначению. А так… однажды пьяный Кравчук, дожидаясь, пока Норберт соберется в кафе, незаметно от него отрезал ленточку от парашюта. На память. Только ленточка нас потрясла. На дискотеке в неоновом свете она ярко светилась. Тогда ещё не были в широком применении подобные материалы, и мы, как вороны, стали потихоньку растаскивать стропы парашюта на сувениры. На дискотеках повязывали ими волосы, завязывали на руку.
– Какие веселые ленточки, – однажды одобрительно заметил Норберт. – Это для дайверов, а мне можно купить?
Народ напрягся, с ходу придумав, что это дается только инструкторам. Он пока не дорос.
– Жаль, – расстроился тот. – Но я вернусь сюда на зимние каникулы и тогда обязательно получу сертификат.
– Ну, тогда, конечно, и сувенир будет твой! – одобрили мы его, надеясь втайне, что, может, до того момента он и не откроет парашют.
Всё ниже, и ниже, и ниже…
Жил-был на свете Иван-дурак. И была у него вместо пупка гайка.
Всю жизнь Иван-дурак думал, зачем ему эта гайка.
Однажды взял да и открутил её.
Тут у него жопа и отвалилась.
Мораль: не ищи на свою жопу приключений.
– Ты должен меня взять, – настойчиво канючил я. – Костя, я ведь могу пригодиться.
Константин Кравчук, он же К. К., он же Кака, чесал бороду, морщил нос, и о чем он думал, угадать было практически невозможно. А дело все в том, что на завтра он получил довольно сложный заказ на глубоководное погружение. В наш городок завалилась компания из трех французов, которым непременно нужен был рекорд: погрузиться на сто метров. К Косте они обратились, как к лучшему инструктору; он согласился, взяв с них приличный гонорар; сделка и погружение должны были оставаться в строгом секрете; однако, что было естественно, слухи о происходящем расползлись по всему городку. Я решил, что непременно должен видеть это. Подобный опыт всегда пригодится.
– Да я бы не против тебя взять, – отмахивался Костя, – но сам не знаю, что ждет на глубине с такими клиентами. На подобные подвиги всегда идут дауны и недоучки. Стараются поставить личные рекорды, не зная, как это опасно. Причем чем ниже у них квалификация, тем чаще лезут. А отговорить их я не смог: неопытным людям ведь ничего не объяснишь! Тем более фрэнчам. Тот, кто хоть немного соображает, дорожит своей шкурой. А тут, – он обреченно махнул рукой, – мальчики приехали померяться хуями.
– Но тогда зачем ты идёшь с ними? – изумился я.
– Так они всё равно будут нырять, со мной или без меня. Но со мной у них больше шансов выжить.
Хм, ситуация оказалась даже интереснее, чем я думал, так как пока не сталкивался с любителями глубоководных погружений. Оказалось, смелость и разум ходят разными путями. Более того, как утверждает народная водолазная мудрость: «Смелый дайвер не бывает долгожителем».
И всё-таки предприятие очень манило, я тоже хотел подвига. Ну, какой инструктор может быть, если туристы ниже его опускаются?! В общем, я решительно пошел на крайние меры и… предложил сто долларов. Кравчук неожиданно изменил свою позицию и согласился меня взять, мотивируя тем, что, «если жабоеды будут тонуть – одного спасет он, второго – я».
– А третий? – поинтересовался я, кажется, из чистого любопытства.
К. К. не ответил, но по его лицу было видно, что третий… Ну и фиг с ним. Иногда и одного-то не вытащить. А помирать, знаете ли, нам рановато.
– И, вообще, надеюсь, ты помнишь международное правило спасения: «Лучше один труп, чем два»?
Я согласно кивнул: в мои планы тоже не входило погибнуть завтра, к тому же и… правило очень разумное. Например, если турист рухнул в водопад, а у тебя нет ни веревки, ни спасательного жилета, и… вообще ни черта, то и прыгать вслед за ним не имеет смысла. Вы утоните оба, если только вы не Бэтманы. Но Бэтманы, к сожалению, живут только в кино, о чем я прекрасно помнил, благодаря близкому знакомству с морской стихией, не дававшей человеку забываться.
Мне самому придется завтра серьёзно контролировать себя; скажем, тот же азотный наркоз, «восторг пустоты», начинается с пятидесяти метров, причем наступает всегда непонятно и внезапно. А многие люди даже не поняли, что пережили его. Как рассказывал один турист в баре: «Так здорово было, я плыву, кругом кораллы, да ещё такая прекрасная музыка…»
– Какая ещё музыка под водой? – одернули его.
– Какая? – Он задумался и даже опешил. – Ну, может, я сам себе намурлыкал?..
Меньше всего хотелось услышать на глубине в сто метров музыку, трахнуть русалку, возомнить себя резвым ушастым дельфином… И стать героем анекдота: «А ну верните деньги за анашу, она не вставила!» – «Тогда, чё ты сюда голый из бани пришёл?»
Но я надеялся, что удержу ситуацию: это неофит, который не в курсе того, что с ним может случиться, не поймет, что его мозги не в порядке. А я практически морской волк или даже танк!
***
«А если что случится? – размышлял я утром по дороге к клубу. – Будет ли меня мучить совесть? Будет ли являться мне в кошмарных снах тот дайвер, которого я сегодня не смогу спасти? Что если он, обглоданный рыбами и увешанный водорослями, станет подниматься каждую ночь из чёрной ледяной бездны и брррр… Но живут же как-то другие инструкторы и не сходят с ума! Хотя интересно, как они живут?! Вспоминают ли случайно погибших. А поминать их надо?»
Я живо представил, как сажусь пить в компании и прошу налить ещё одну лишнюю рюмку, на которую кладу бутерброд и объясняю всем, что это для Жоржика. «Какого ещё Жоржика? Мы кого-то ждем?» – изумляются друзья. «Нет. Он не придет никогда. Его нет с нами с тех пор, как…»
Но что потом? За «Жоржика, который ставил личный рекорд», за «Йосика, надравшегося перед погружением», за «старого гипертоника дурака Ярика» и за «голландских молодоженов Винсентика и ВанГогика, удравших от инструктора и компании, чтобы под водой заняться противоестественным сексом и угодивших в старые рыбацкие сети…» Мало ли как можно погибнуть в открытом море!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43