– Так это ты постарался?
– Как ты понимаешь, на результат решения я повлиять не могу, а вот насчет даты… – Лицо Переверзева расплылось в самодовольной улыбке. – От начальника департамента ООН кое-что да и зависит. Не буду хвастаться, скажу честно. Я чуть-чуть ускорил решение о передаче Жизненной Записи Бориса на анализ Главному Компьютеру. Уж очень хотелось преподнести тебе подарок на день рождения сына.
– Значит, моего сына официально считают погибшим?
– Американцы соответствующую заявку на своего гражданина в Совет Развития подали месяц назад. Наши – неделю спустя.
– Значит, все считают, что они уже не вернутся…
– Ваня, прошел почти год. Два месяца назад у них должны были закончиться продукты. Месяц назад – кислород.
– Я понимаю…
– Ваня, через восемь месяцев у тебя вновь будет Борис. Тот же Борис. Пойми, тот же. С теми же привычками, манерой разговаривать, который помнит абсолютно все. И как вы ходили в зоопарк, и как ты учил его водить автомобиль. И как наказывал за плохие отметки, между прочим, он тоже будет помнить. – Игорь Николаевич усмехнулся с экрана.
– То, что произошло с ним после перехода в гиперпространство, он помнить не будет.
– Ваня, а ты считаешь, что это надо помнить? Помнить, как погибал, может быть, помнить боль… Извини, Ваня, вырвалось.
– Ничего, Игорь. Мы взрослые люди. Ты прав, такое лучше новому Борису не помнить.
– Не новому, а тому же. Слышишь, тому же. Разве что на девять лет моложе. Так это даже к лучшему. Себе жену помоложе найдет и одарит тебя внуками. А то ты засиделся в отцах. Пора и в деды переходить.
Мужчины рассмеялись.
– Кстати, Ваня, а тебе крупно повезло.
– В чем?
– Через полтора годика Бориса могли бы и не обновить, – ответил Переверзев.
– Ты имеешь в виду указ президента о выходе Объединенной Руси из международного соглашения по предоставлению права на вторую жизнь?
– Естественно. Пока парламент заблокировал этот указ Грушенко. Но в следующем году перевыборы в парламент. Как ты понимаешь, наверняка большинство наберет партия «Жизнь только от Бога», которая усадила Грушенко в кресло президента Объединенной Руси. И ее представители в парламенте уж точно одобрят этот указ. Неудача с «Прорывом» лишь усилила их позиции.
– А может, ослабила, Игорь?
– Как это?
– А может, неудача с «Прорывом» указывает на то… что Бога вообще нет? И на Него в вопросах бессмертия рассчитывать нечего?
– Ваня…
– А ты видишь хоть какую-то проблему, которую рано или поздно люди не смогут решить? Решить сами, без чьей-либо помощи, – страстно заговорил Ковзан. – Летать научились, всевозможную энергию добывать научились. В космос летать научились. Бессмертия и то достигать научились. Что еще? Антигравитация – лет через двадцать и она никуда от человека не денется. Антиматерия – через десять лет планируется построить экспериментально-промышленную энергетическую установку. Что еще? – Затаившаяся где-то в укромных уголках мозга боль вновь зашевелилась.
– Иван, ты злишься, значит, ты не прав. Твой сын снова будет с тобой…
– А другие, – из Киева резко перебили Нью-Йорк, – а что делать тем отцам, чьи дети погибнут после первого января? – Боль в голове резко, рывком выпрыгнула из своего логова.
– Ваня, не кричи. Ты знаешь, я сам против этого указа Грушенко. Так что все твое возмущение не ко мне.
– Извини. Действительно, у меня радость в доме, и ты ее ускорил, а я на тебя ору. Извини. – Голова кружилась, теперь страшно ломило в висках.
– Ничего, бывает.
– Просто наболело. Ты думаешь, я не задумывался о том, что если Борис погиб, а его вовремя официально не признают погибшим, то я потеряю последний шанс вновь увидеть его живым.
– Ваня, я представляю, что тебе пришлось перенести. Страстно желать возвращения сына, а с приближением нового года одновременно с этим желать, чтобы его официально признали погибшим…
– Ничего, зато теперь все хорошо, – тихо проговорил Иван Антонович.
«Если я сейчас не лягу в постель и не приму лекарство, то сына я точно не увижу».
– Ты прав. Хорошо то, что хорошо кончается, – согласился Игорь Переверзев.
Соединенные Штаты Америки. Вашингтон.
21-я улица, 6. 5 мая 2191 года.
Пятница. 14.15 по местному времени.
– Мама, мама.
– Чего тебе, Мэри?
– Видеофон звонит.
– Посмотри кто. Если дядя Джордж, то скажи…
– Звонят из Совета Развития. Наверное, что-то хотят сказать про папу.
– Что? – Дверь ванной комнаты раскрылась, и, надевая на ходу халат, оттуда вышла Джуди.
При виде изображения на экране видеофона лицо ее вздрогнуло.
– Видеофон, включись, – наконец справившись с собой, произнесла она.
– Миссис Джуди Брэдлоу?
– Да.
– Объявляем вам решение Совета Развития Организации Объединенных Наций.
– Я же говорила, что это про папу!
– Замолчи, Мэри!
– Исходя из анализа Жизненной Записи гражданина Соединенных Штатов Америки Хью Брэдлоу, Совет Развития Организации Объединенных Наций постановляет: считать Жизненную Запись гражданина Соединенных Штатов Америки Хью Брэдлоу удовлетворяющей обобщенному критерию для получения права на вторую жизнь.
– Ура! К нам вернется папа! И к нам больше не будет ходить в гости этот противный дядя Джордж.
– Мэри, что ты себе позволяешь. А ну марш в свою комнату.
– Обновление Хью Брэдлоу назначено на двадцать девятое ноября сего года в четырнадцать часов тридцать минут по вашингтонскому времени в Центре репродукции в Нью-Йорке. О своем желании присутствовать на обновлении Хью Брэдлоу вам надлежит сообщить не позднее чем за неделю до указанной даты. Поздравляем вас, миссис Джуди Брэдлоу, с повторным обретением вашего мужа.
– Ура, мне папа купит рождественские подарки!
– Мэри, куда я сказала тебе идти? Марта, где ты пропадаешь? Вечно тебя не дозовешься, когда ты нужна. – На крик хозяйки дома из кухни выбежала прислуга.
– Мэм, я готовила для вас и вашей дочери обед.
– Отведи девочку в ее комнату.
– Слушаюсь, мэм.
Пожилая негритянка взяла Мэри за руку и повела по лестнице на второй этаж. Уже поднявшись на последнюю ступеньку, девочка, обернувшись к матери, прокричала:
– Все равно у меня будет мой папа. И ничего ты уже не сделаешь. Главный Компьютер главней тебя!
Соединенные Штаты Америки. Нью-Йорк.
Главное техническое управление ООН.
5 мая 2191 года. Пятница. 19.45 по местному времени.
Огромный мегаполис не собирался уступать сумеркам, которые, цепляя верхушки его небоскребов, пытались опуститься на город. Тысячи и тысячи разноцветных киловатт легко сметали любое проявление темноты. А казино, отели, площади, авеню и стриты и многое, многое другое уже на протяжении нескольких сотен лет не знали, что такое темнота. Огромный, стодесятиэтажный, небоскреб на окраине города по сравнению с другими зданиями был освещен со спартанской простотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106