В скором времени совсем отвалится. Давай поспешим за ним и наедимся вволю.
Самка ответила шакалу:
– Неразумно покидать насиженные места в надежде на то, что оторвется ослиная грыжа. Ведь она может и не оторваться, возможно, что становая жила еще крепко держит ее. А мы упустим своих сусликов! Да еще, не дай бог, явится другой зверь и захватит наши угодья. Тогда и дармового мяса нам не достанется, и своих охотничьих мест мы лишимся. Надо довольствоваться малым и не покидать своего места.
Но шакал стал возражать в таких выражениях:
– Довольствуются малым только низменные существа и глупцы, лентяи и несчастные твари, только собаку удовлетворяют две лепешки, а лев охотится на живую дичь!
С этими словами шакал двинулся за ослом, стал заискивать перед ним и служить ему. В таких надеждах он провел пятнадцать лет, лелея мечту поживиться.
Пятнадцать лет миновало с тех пор, как шакал неотступно следовал за ослом, словно хвост за собакой, но ему достались в удел лишь огорчения и разочарования, и он вернулся назад, стыдясь своей супруги. Вместо жирной требухи пищей ему были лишь горе, отчаяние и разочарование.
– Смысл этой басни таков, – закончил Зарир, – если даже богатые люди, как осел из рассказа, не раскошелятся ни на грош, люди, словно тот шакал, станут чтить и уважать их, будут подчиняться им и считать себя обязанными им.
Тот, кто богат, будь даже он гебр,
В глазах народа очень уважаем.
Если же у правоверного и набожного мужа
Нет золота, то его не ценят.
И моя мечта в мире – только богатство, моя цель – только золото.
– Коли ты хотел, – сказали ему те двое, – только из-за богатства покончить с собой, то не делай этого. Живут в одном городе два брата. Старший из них богат, но он не может даже динара потратить, не может дать никому ни гроша. Младший же беден и нищ, и нет у него ни одного дирхема про запас. Все, что заработает, он тратит в тот же день. Отправляйся в тот город и посмотри, как они живут. Выбери себе такой образ жизни, который тебе понравится, впредь ты будешь жить точно так же.
Зарир, словно ветер, поспешил в город, который указывали двое мужей, и спустя несколько дней прибыл туда. Сначала он направил свои стопы в дом старшего брата. Он увидел человека в рубище, руки которого почернели от того, что он беспрерывно пересчитывал монеты. Он развязывал один кошелек, завязывал другой, одному давал в долг, у другого принимал данное взаймы.
Ткач целый день наблюдал за ним. А купец в суете дел мирских не сумел даже чашку воды испить, из-за непрерывных трудов не съел даже кусочка хлеба. Когда приблизились отряды ночи, когда небо от блеска динаров и дирхемов звезд уподобилось лавке менялы, от блистания жемчужин-планет стало словно дом ювелира, гостю расстелили постель, а хозяину дома принесли ячменную лепешку. Хозяин велел жене подать гостю угощение, и та сварила горсть риса, из которого и хозяину досталось несколько ложек в честь пришельца.
Когда Зарир погрузился в сон, к нему явились те самые два мужа, и один из них сказал другому:
– Чего ради купец позволил себе лишнее?
И в тот же миг у купца заболел живот, и его вырвало тем рисом, что он проглотил вместе с кусками ячменной лепешки.
Когда появился светлый полк дня, когда завеса утра, словно сердце благородных мужей и роза в саду, раскрылась, то купец из-за ночного приступа весь день отказывался от еды, а расходы, которые он прошлой ночью сделал на рис, он вычел из довольствия следующего дня.
Зарир, видя все это, подумал: «Воистину, этот муж – лишь страж своих сокровищ, и ничего более. Он только наживает лишнюю заботу, охраняя богатство. Когда же ему пользоваться им?»
И он отправился в дом младшего брата. Это был человек с улыбающимся лицом, ясным челом. Он был щедр на угощение, велик в раздаче даров и милостей. В доме у него – сладкоголосые певцы, в объятиях – прекрасные девы, словом, полное блаженство и ликование. Врата отдохновения были открыты, средства веселья приготовлены. Зарир целый день наблюдал за всем этим и пил с хозяином чашу радостей.
Когда локоны ночи стали ниспадать на лицо дня, когда зубы планет в улыбке открылись, словно десница щедрых мужей, когда Млечный Путь протянулся, будто рука дающего, для Зарира после столь обильного угощения и приема расстелили постель. Когда все в доме погрузились в сон, жена сказала мужу:
– Господин мой! У нас не осталось ни гроша. Все, что было у нас, кончилось. Как нам жить завтра?
Муж на это ответил:
– Не тужи. Господь, даровавший нам жизнь, дарует и хлеб насущный, как об этом сказал Пророк – да будет мир над ним: «Тот, кто разверз мне рот, дарует мне и пропитание». А в народе говорят: «Будет день – будет и пища». Или: «Вода, михраб и хлеб насущный – от Аллаха».
Не тужи сегодня о завтрашнем дне, –
Быть может, ты не доживешь до завтра.
Трать то, что у тебя есть сегодня,
Ибо завтра тебе достанется новая доля.
Когда ешь свое дневное пропитание, не загадывай на завтра,
Ибо это непочтение к богу.
Если есть у тебя достаток, почему ты мало тратишь?
Если есть кого одарить, о чем тужить?
Когда белизна утра появилась из-за лиловой завесы ночи, когда небо, словно лавка разорившегося, опустело от наличности звезд, когда мир от золотых опилок солнца наполнился динарами и дирхемами, словно кошелек богачей, всевышний бог в воздаяние за чистые помыслы и праведность купца, за его истинную веру и преданность даровал ему еще больше, и он по-прежнему угощал людей чашей сладостного вина и бряцал цепью наслаждения. Он продолжал вести тот же образ жизни, не оставлял в кармане ни одного дирхема про запас и непрестанно чертил на страницах сердца письмена веселья.
Зариру понравились повадки и образ жизни младшего брата, и он избрал себе этот самый путь, которому следуют мудрые и разумные мужи.
– Я, твой нижайший раб, – говорил попугай, – весьма доволен тем, что ты уходишь, благодаря твоему снисхождению и доброжелательству, в силу моей искренности и преданности, и я ни в коей мере не стану препятствовать и перечить этому. Однако, памятуя о моей верной службе и добром отношении к тебе, я хотел бы наказать, что покуда открыты глаза неба и закрыты врата безопасности, если случится какая-нибудь беда по воле низменной судьбы или же по произволу коварного мира возникнет какая-нибудь трудность, то, коли сможешь, пусти в ход хитрость, как рысь, которая уловками и изворотливостью уберегла себя и своих детенышей от льва, или же как женщина, которая ласковым обращением спасла себя и детей от барса, и прибегни ко мне, твоему верному другу, дабы я помог тебе советами и указаниями. Ступай же и будь гостем красоты своего возлюбленного.
Мах-Шакар стала расспрашивать попугая об этих рассказах, а потом завершила просьбы так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Самка ответила шакалу:
– Неразумно покидать насиженные места в надежде на то, что оторвется ослиная грыжа. Ведь она может и не оторваться, возможно, что становая жила еще крепко держит ее. А мы упустим своих сусликов! Да еще, не дай бог, явится другой зверь и захватит наши угодья. Тогда и дармового мяса нам не достанется, и своих охотничьих мест мы лишимся. Надо довольствоваться малым и не покидать своего места.
Но шакал стал возражать в таких выражениях:
– Довольствуются малым только низменные существа и глупцы, лентяи и несчастные твари, только собаку удовлетворяют две лепешки, а лев охотится на живую дичь!
С этими словами шакал двинулся за ослом, стал заискивать перед ним и служить ему. В таких надеждах он провел пятнадцать лет, лелея мечту поживиться.
Пятнадцать лет миновало с тех пор, как шакал неотступно следовал за ослом, словно хвост за собакой, но ему достались в удел лишь огорчения и разочарования, и он вернулся назад, стыдясь своей супруги. Вместо жирной требухи пищей ему были лишь горе, отчаяние и разочарование.
– Смысл этой басни таков, – закончил Зарир, – если даже богатые люди, как осел из рассказа, не раскошелятся ни на грош, люди, словно тот шакал, станут чтить и уважать их, будут подчиняться им и считать себя обязанными им.
Тот, кто богат, будь даже он гебр,
В глазах народа очень уважаем.
Если же у правоверного и набожного мужа
Нет золота, то его не ценят.
И моя мечта в мире – только богатство, моя цель – только золото.
– Коли ты хотел, – сказали ему те двое, – только из-за богатства покончить с собой, то не делай этого. Живут в одном городе два брата. Старший из них богат, но он не может даже динара потратить, не может дать никому ни гроша. Младший же беден и нищ, и нет у него ни одного дирхема про запас. Все, что заработает, он тратит в тот же день. Отправляйся в тот город и посмотри, как они живут. Выбери себе такой образ жизни, который тебе понравится, впредь ты будешь жить точно так же.
Зарир, словно ветер, поспешил в город, который указывали двое мужей, и спустя несколько дней прибыл туда. Сначала он направил свои стопы в дом старшего брата. Он увидел человека в рубище, руки которого почернели от того, что он беспрерывно пересчитывал монеты. Он развязывал один кошелек, завязывал другой, одному давал в долг, у другого принимал данное взаймы.
Ткач целый день наблюдал за ним. А купец в суете дел мирских не сумел даже чашку воды испить, из-за непрерывных трудов не съел даже кусочка хлеба. Когда приблизились отряды ночи, когда небо от блеска динаров и дирхемов звезд уподобилось лавке менялы, от блистания жемчужин-планет стало словно дом ювелира, гостю расстелили постель, а хозяину дома принесли ячменную лепешку. Хозяин велел жене подать гостю угощение, и та сварила горсть риса, из которого и хозяину досталось несколько ложек в честь пришельца.
Когда Зарир погрузился в сон, к нему явились те самые два мужа, и один из них сказал другому:
– Чего ради купец позволил себе лишнее?
И в тот же миг у купца заболел живот, и его вырвало тем рисом, что он проглотил вместе с кусками ячменной лепешки.
Когда появился светлый полк дня, когда завеса утра, словно сердце благородных мужей и роза в саду, раскрылась, то купец из-за ночного приступа весь день отказывался от еды, а расходы, которые он прошлой ночью сделал на рис, он вычел из довольствия следующего дня.
Зарир, видя все это, подумал: «Воистину, этот муж – лишь страж своих сокровищ, и ничего более. Он только наживает лишнюю заботу, охраняя богатство. Когда же ему пользоваться им?»
И он отправился в дом младшего брата. Это был человек с улыбающимся лицом, ясным челом. Он был щедр на угощение, велик в раздаче даров и милостей. В доме у него – сладкоголосые певцы, в объятиях – прекрасные девы, словом, полное блаженство и ликование. Врата отдохновения были открыты, средства веселья приготовлены. Зарир целый день наблюдал за всем этим и пил с хозяином чашу радостей.
Когда локоны ночи стали ниспадать на лицо дня, когда зубы планет в улыбке открылись, словно десница щедрых мужей, когда Млечный Путь протянулся, будто рука дающего, для Зарира после столь обильного угощения и приема расстелили постель. Когда все в доме погрузились в сон, жена сказала мужу:
– Господин мой! У нас не осталось ни гроша. Все, что было у нас, кончилось. Как нам жить завтра?
Муж на это ответил:
– Не тужи. Господь, даровавший нам жизнь, дарует и хлеб насущный, как об этом сказал Пророк – да будет мир над ним: «Тот, кто разверз мне рот, дарует мне и пропитание». А в народе говорят: «Будет день – будет и пища». Или: «Вода, михраб и хлеб насущный – от Аллаха».
Не тужи сегодня о завтрашнем дне, –
Быть может, ты не доживешь до завтра.
Трать то, что у тебя есть сегодня,
Ибо завтра тебе достанется новая доля.
Когда ешь свое дневное пропитание, не загадывай на завтра,
Ибо это непочтение к богу.
Если есть у тебя достаток, почему ты мало тратишь?
Если есть кого одарить, о чем тужить?
Когда белизна утра появилась из-за лиловой завесы ночи, когда небо, словно лавка разорившегося, опустело от наличности звезд, когда мир от золотых опилок солнца наполнился динарами и дирхемами, словно кошелек богачей, всевышний бог в воздаяние за чистые помыслы и праведность купца, за его истинную веру и преданность даровал ему еще больше, и он по-прежнему угощал людей чашей сладостного вина и бряцал цепью наслаждения. Он продолжал вести тот же образ жизни, не оставлял в кармане ни одного дирхема про запас и непрестанно чертил на страницах сердца письмена веселья.
Зариру понравились повадки и образ жизни младшего брата, и он избрал себе этот самый путь, которому следуют мудрые и разумные мужи.
– Я, твой нижайший раб, – говорил попугай, – весьма доволен тем, что ты уходишь, благодаря твоему снисхождению и доброжелательству, в силу моей искренности и преданности, и я ни в коей мере не стану препятствовать и перечить этому. Однако, памятуя о моей верной службе и добром отношении к тебе, я хотел бы наказать, что покуда открыты глаза неба и закрыты врата безопасности, если случится какая-нибудь беда по воле низменной судьбы или же по произволу коварного мира возникнет какая-нибудь трудность, то, коли сможешь, пусти в ход хитрость, как рысь, которая уловками и изворотливостью уберегла себя и своих детенышей от льва, или же как женщина, которая ласковым обращением спасла себя и детей от барса, и прибегни ко мне, твоему верному другу, дабы я помог тебе советами и указаниями. Ступай же и будь гостем красоты своего возлюбленного.
Мах-Шакар стала расспрашивать попугая об этих рассказах, а потом завершила просьбы так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128