Едва ли существует на свете большая ложь».
После этого в кабинете воцарилась тревожная тишина, нарушаемая лишь звуками ремонтных работ по восстановлению системы кондиционеров.
Винтерс откинулся на спинку кресла, скрестил на груди руки и принялся созерцать свой письменный стол.
— Миссис Инг, — наконец заговорил он, — хотели бы вы что-нибудь добавить к сказанному?
Женщина чуть расправила согбенные плечи и глубоко вздохнула.
— Ну... я думаю... я полагаю, большая часть из прочитанного — чистая правда. Когда десять лет назад умер Ховард, Билли словно набрался... смелости, что ли? Могу сказать только... на протяжении всей моей жизни с Билли я видела в нем двух совершенно различных людей: один находился внутри него, а другой — где-то еще. По правде сказать, в глубине души он неплохой. Я понимаю, сколь нелепо это сейчас звучит, но правда... он никогда не был... я имею в виду... сама толком не знаю, что имею в виду.
— Вы имеете в виду то, что он ваш сын, и то, что вы любите его, — пришел я ей на выручку.
— Спасибо, да, именно это.
— Скажите, были ли у него какие-то влечения, интересы? — спросил Пэриш.
— Он любил всякие электрические штуковины, электронные устройства. Как-то разобрал наш телефон и попытался собрать его снова.
— И как, получилось? — спросил я.
— Да. Правда, это потребовало некоторого времени. И Ховард очень сердился. Он был... можно сказать, довольно талантливым в этой области... Он собирал радиоприемники и портативные рации. Он всегда был увлеченным радиолюбителем.
— А ему не нравилось наряжаться? Ну, в вашу одежду, например, Ховарда или в какие-нибудь другие костюмы? Устраивать маскарады, одним словом? — спросил Эрик.
— О, ну конечно же. Все это было. А уж Хэллоуин (канун Дня Всех Святых) был его любимым праздником.
— Да кому это вообще может быть интересно? — брякнул Пэриш.
— Мне интересно, — сказал я. — Вальд определенно что-то имеет в виду.
— Что именно?
Я вспомнил, Чет нашел волос с заметным слоем лака. И еще вспомнил — точнее, начал вспоминать — ход собственных мыслей во время разговора с Глазом в доме Джо и Коррин: почему он был так счастлив увидеть в газетах свою фотографию?
— Например, тот факт, что и борода, и эти космы — всего лишь маскировка, — сказал я, глядя на Эрика. — Он носит что-то вроде маскарадного костюма. Он специально покрывает свои волосы лаком, чтобы они... торчали.
Вальд улыбнулся.
— А что, мне представляется вполне вероятным подобное допущение. Кстати, оно и в психологическом плане кажется мне вполне убедительным. Определенная часть того, что делает этот человек, представляется мне неким ритуалом. Он как бы заново восстанавливает, проигрывает сцены детства и полученные в ходе них травмы для того, чтобы выйти из них победителем, а не жертвой. А космы и борода — часть этого ритуала. Скажите, Мэри, у Ховарда...
— Да! У него были длинные волосы, по крайней мере какое-то время, и он всегда носил бороду.
Вальд стрельнул в Пэриша взглядом.
— Имеется и еще одна причина маскарада. Маскарад дает Ингу возможность, позволяет ему вести относительно нормальную жизнь. Он получил работу. Он получил собственную личность. Разумеется, фальшивые. Но в течение дня, пока он еще не Полуночный Глаз, он ходит без бороды и его волосы скорее всего нормальной длины.
— То есть мы заставили весь округ разыскивать совершенно не того человека, так получается? — спросил Винтерс.
— Точно так, — кивнул Вальд. — Полную ему противоположность. Если же вы хотите получить его лицо, попросите художников из отдела экспертизы убрать волосы. Это хоть немного приблизит вас к подлиннику.
В который уже раз меня поразила степень понимания Вальдом сути происходящего — возможно, лишь потому, что понимание это было очень близко к моему собственному.
— Вальд совершенно прав, — сказал я. — В телефонных разговорах его речь почти всегда звучит четко и здраво. И когда он ходит на работу, то наверняка не напяливает дурацкое одеяло. Он оставляет после себя пленки с невнятным бормотанием лишь для того, чтобы мы думали, что имеем дело с каким-то идиотом, переживающим очередной припадок. И подписывается он всегда левой рукой.
Снова воцарилась тишина. Наконец Винтерс встал из-за стола и протянул руку миссис Инг.
— Большое вам спасибо.
Она тоже встала и ответила рукопожатием.
— Как бы мне хотелось быть полностью уверенной в том, что на том снимке изображен именно он, — сказала она. — Мне кажется, это и в самом деле Билли, хотя я по-прежнему не уверена. Разумеется, я очень надеюсь, что это... это... не он.
— Мы будем поддерживать с вами контакт, — сказал Винтерс.
Я тоже встал и проверил время.
— Дэн, я полагаю, миссис Инг лучше бы еще ненадолго остаться.
— Зачем?
— Час назад я разговаривал с Полуночным Глазом. Он сказал, что будет звонить сюда ровно в полдень.
По лицу Винтерса проскользнула кривая ухмылка.
— Прямо сюда?
— Это что-то насчет «сенсационного заявления», — сказал я.
— О Боже! — промолвила Мэри Инг.
— Миссис Инг, не могли бы вы задержаться еще на сорок минут и послушать его голос?
— Ну конечно же.
Затем Винтерс обратился к Пэришу:
— Мартин, пригласи сюда Кэрфакса, чтобы он установил здесь электронный перехватчик. У него будет целых сорок минут, чтобы подключиться.
Пэриш что-то пробурчал себе под нос, кинул на меня испепеляющий взгляд, а потом на Вальда.
— Сейчас же.
— Расс, — сказала Карен, уже держась за ручку двери. — Чет хотел бы, чтобы ты заглянул к нему в лабораторию.
* * *
Как и всегда словно помятый, Чет сидел на своем табурете, а его массивная челюсть стремилась книзу, как если бы не только закон земного притяжения, но и долгие годы знакомства с темными сторонами человеческой натуры тянули ее к земле. Глаза, поблескивающие за толстыми стеклами очков, были, как всегда, остры. Он взглянул на Карен и словно каким-то невидимым сигналом отослал ее из комнаты.
— Садись, — сказал он.
На столе перед Четом стоял магнитофон и возвышалась стопка кассет. Рядом с ними, отдельно, лежала та самая пленка, которую ему дал я. Пока я садился, Чет каким-то унылым, беспомощным взглядом осматривал все это богатство.
— То, что я обнаружил, не доставило мне никакой радости, — сказал он. — Бессмыслица какая-то получается. Причем когда я взглянул на твою находку, как говорится, в более широком плане, то и тогда картина отнюдь не прояснилась. — Он повернулся и в упор посмотрел на меня поверх очков.
— Ученики, постигающие несовершенное знание? — спросил я.
Он снова поднял на меня свои печальные и проницательные глаза.
— Рассел, то, что содержится на этой пленке, вызывает гораздо большую тревогу, чем просто несовершенство наших знаний. Боюсь, вполне возможно, мы смотрим в самое сердце некоего зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
После этого в кабинете воцарилась тревожная тишина, нарушаемая лишь звуками ремонтных работ по восстановлению системы кондиционеров.
Винтерс откинулся на спинку кресла, скрестил на груди руки и принялся созерцать свой письменный стол.
— Миссис Инг, — наконец заговорил он, — хотели бы вы что-нибудь добавить к сказанному?
Женщина чуть расправила согбенные плечи и глубоко вздохнула.
— Ну... я думаю... я полагаю, большая часть из прочитанного — чистая правда. Когда десять лет назад умер Ховард, Билли словно набрался... смелости, что ли? Могу сказать только... на протяжении всей моей жизни с Билли я видела в нем двух совершенно различных людей: один находился внутри него, а другой — где-то еще. По правде сказать, в глубине души он неплохой. Я понимаю, сколь нелепо это сейчас звучит, но правда... он никогда не был... я имею в виду... сама толком не знаю, что имею в виду.
— Вы имеете в виду то, что он ваш сын, и то, что вы любите его, — пришел я ей на выручку.
— Спасибо, да, именно это.
— Скажите, были ли у него какие-то влечения, интересы? — спросил Пэриш.
— Он любил всякие электрические штуковины, электронные устройства. Как-то разобрал наш телефон и попытался собрать его снова.
— И как, получилось? — спросил я.
— Да. Правда, это потребовало некоторого времени. И Ховард очень сердился. Он был... можно сказать, довольно талантливым в этой области... Он собирал радиоприемники и портативные рации. Он всегда был увлеченным радиолюбителем.
— А ему не нравилось наряжаться? Ну, в вашу одежду, например, Ховарда или в какие-нибудь другие костюмы? Устраивать маскарады, одним словом? — спросил Эрик.
— О, ну конечно же. Все это было. А уж Хэллоуин (канун Дня Всех Святых) был его любимым праздником.
— Да кому это вообще может быть интересно? — брякнул Пэриш.
— Мне интересно, — сказал я. — Вальд определенно что-то имеет в виду.
— Что именно?
Я вспомнил, Чет нашел волос с заметным слоем лака. И еще вспомнил — точнее, начал вспоминать — ход собственных мыслей во время разговора с Глазом в доме Джо и Коррин: почему он был так счастлив увидеть в газетах свою фотографию?
— Например, тот факт, что и борода, и эти космы — всего лишь маскировка, — сказал я, глядя на Эрика. — Он носит что-то вроде маскарадного костюма. Он специально покрывает свои волосы лаком, чтобы они... торчали.
Вальд улыбнулся.
— А что, мне представляется вполне вероятным подобное допущение. Кстати, оно и в психологическом плане кажется мне вполне убедительным. Определенная часть того, что делает этот человек, представляется мне неким ритуалом. Он как бы заново восстанавливает, проигрывает сцены детства и полученные в ходе них травмы для того, чтобы выйти из них победителем, а не жертвой. А космы и борода — часть этого ритуала. Скажите, Мэри, у Ховарда...
— Да! У него были длинные волосы, по крайней мере какое-то время, и он всегда носил бороду.
Вальд стрельнул в Пэриша взглядом.
— Имеется и еще одна причина маскарада. Маскарад дает Ингу возможность, позволяет ему вести относительно нормальную жизнь. Он получил работу. Он получил собственную личность. Разумеется, фальшивые. Но в течение дня, пока он еще не Полуночный Глаз, он ходит без бороды и его волосы скорее всего нормальной длины.
— То есть мы заставили весь округ разыскивать совершенно не того человека, так получается? — спросил Винтерс.
— Точно так, — кивнул Вальд. — Полную ему противоположность. Если же вы хотите получить его лицо, попросите художников из отдела экспертизы убрать волосы. Это хоть немного приблизит вас к подлиннику.
В который уже раз меня поразила степень понимания Вальдом сути происходящего — возможно, лишь потому, что понимание это было очень близко к моему собственному.
— Вальд совершенно прав, — сказал я. — В телефонных разговорах его речь почти всегда звучит четко и здраво. И когда он ходит на работу, то наверняка не напяливает дурацкое одеяло. Он оставляет после себя пленки с невнятным бормотанием лишь для того, чтобы мы думали, что имеем дело с каким-то идиотом, переживающим очередной припадок. И подписывается он всегда левой рукой.
Снова воцарилась тишина. Наконец Винтерс встал из-за стола и протянул руку миссис Инг.
— Большое вам спасибо.
Она тоже встала и ответила рукопожатием.
— Как бы мне хотелось быть полностью уверенной в том, что на том снимке изображен именно он, — сказала она. — Мне кажется, это и в самом деле Билли, хотя я по-прежнему не уверена. Разумеется, я очень надеюсь, что это... это... не он.
— Мы будем поддерживать с вами контакт, — сказал Винтерс.
Я тоже встал и проверил время.
— Дэн, я полагаю, миссис Инг лучше бы еще ненадолго остаться.
— Зачем?
— Час назад я разговаривал с Полуночным Глазом. Он сказал, что будет звонить сюда ровно в полдень.
По лицу Винтерса проскользнула кривая ухмылка.
— Прямо сюда?
— Это что-то насчет «сенсационного заявления», — сказал я.
— О Боже! — промолвила Мэри Инг.
— Миссис Инг, не могли бы вы задержаться еще на сорок минут и послушать его голос?
— Ну конечно же.
Затем Винтерс обратился к Пэришу:
— Мартин, пригласи сюда Кэрфакса, чтобы он установил здесь электронный перехватчик. У него будет целых сорок минут, чтобы подключиться.
Пэриш что-то пробурчал себе под нос, кинул на меня испепеляющий взгляд, а потом на Вальда.
— Сейчас же.
— Расс, — сказала Карен, уже держась за ручку двери. — Чет хотел бы, чтобы ты заглянул к нему в лабораторию.
* * *
Как и всегда словно помятый, Чет сидел на своем табурете, а его массивная челюсть стремилась книзу, как если бы не только закон земного притяжения, но и долгие годы знакомства с темными сторонами человеческой натуры тянули ее к земле. Глаза, поблескивающие за толстыми стеклами очков, были, как всегда, остры. Он взглянул на Карен и словно каким-то невидимым сигналом отослал ее из комнаты.
— Садись, — сказал он.
На столе перед Четом стоял магнитофон и возвышалась стопка кассет. Рядом с ними, отдельно, лежала та самая пленка, которую ему дал я. Пока я садился, Чет каким-то унылым, беспомощным взглядом осматривал все это богатство.
— То, что я обнаружил, не доставило мне никакой радости, — сказал он. — Бессмыслица какая-то получается. Причем когда я взглянул на твою находку, как говорится, в более широком плане, то и тогда картина отнюдь не прояснилась. — Он повернулся и в упор посмотрел на меня поверх очков.
— Ученики, постигающие несовершенное знание? — спросил я.
Он снова поднял на меня свои печальные и проницательные глаза.
— Рассел, то, что содержится на этой пленке, вызывает гораздо большую тревогу, чем просто несовершенство наших знаний. Боюсь, вполне возможно, мы смотрим в самое сердце некоего зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100