очень приличный человек, и Бог знает, как его занесло в такую жалкую компанию. Весьма интересным мне показалось присутствие Амоса Леграна в своей новой ипостаси – он душераздирающе молчал, и неудивительно – в этот раз он служил живой тростью для Верины – рука Верины опиралась на его голову, что едва доходила ей до пояса. По другую сторону ее поддерживал за локоть мрачный, как туча, преподобный Бастер. Когда я увидел Верину, меня охватило какое-то оцепенение – я вспомнил, как после смерти моей матери она появилась, чтобы забрать меня. Несмотря на некоторую слабость, чувствовавшуюся в ней, ее осанка была как всегда пряма и непоколебима. В сопровождении своего почетного эскорта она остановилась прямо под деревом.
Судья Кул не шелохнулся, не уступил напиравшему шерифу ни дюйма своего пространства.
Наступил решающий момент, и в этот миг я увидел Маленького Хоумера. В его руке большой серой змеей заиграло лассо, Хоумер оттянул руку, в которой покачивалась и подрагивала петля, назад, и в мгновение ока петля со свистом устремилась вниз и с ювелирной точностью обвила шею преподобного Бастера. Раздался сдавленный, захлебывающийся вскрик, который тут же был заглушен стягивающейся все плотнее и плотнее петлей. Его соратникам не пришлось долго наблюдать мучения Бастера, ибо, воодушевленные метким выпадом Маленького Хоумера, мы дали по ним шквальный залп из камней…
Летели камни, отовсюду раздавался сплошной пронзительный свист из десятков противодьявольских свистков Хоумера, раздавались устрашающие крики. Среди наших противников началась жуткая паника, все кинулись в укрытия – в основном за спины своих «павших» товарищей, Амос Легран получил увесистую затрещину в ухо от Верины за то, что в поисках укрытия попытался нырнуть к ней под юбку. Среди всех этих трусливых прячущихся мужиков эта гордая женщина осталась единственным мужчиной – она не побежала, а показала нам кулак и покрыла нас отборной бранью.
Внезапно, посреди всей этой суматохи раздался выстрел… Все враз затихло, воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь реверберирующим эхом выстрела… Затем тишину нарушил громкий шелест падающего сквозь листья и ветви тела на соседнем сикаморовом дереве.
Райли… Он падал медленно, еще медленнее его безвольно обмякшее тело почти планировало сквозь буйную растительность, вежливо скользя по мягким ветвям и ломая крупные. Девочки подняли визг, а затем закричали во все свои легкие, когда его тело, наконец, добралось до твердой земли.
Первым у его тела был судья Кул. В полном трансе он упал на колени перед лежащим Райли и стал ласково гладить его руки…
– Да что же это такое, сынок, пожалей нас, ответь…
Другие мужчины, одуревшие и робкие, столпились тесным кольцом вокруг Райли и судьи. Кто-то из них предложил помощь, но судья, казалось, просто не видел их. Один за другим мы спустились с деревьев. Дети тревожно зашептали: «Он что, мертв?!» Мужчины посторонились, давая проход Долли, – она, ошеломленная, не обращая внимания ни на них, ни на Верину, подошла к Райли и судье.
– Я хочу знать, кто из вас, придурков, выстрелил! – Верина уже пришла в себя и потребовала объяснений.
Взгляды мужчин стыдливо и робко заметались и затем остановились на Большом Эдди Стовере. Челюсти Эдди затряслись, его губы задрожали, он облизнул их и пробормотал:
– Черт возьми, я никого не хотел убивать, просто это был мой долг… вот и все.
– Нет, не все, именно вы ответственны за это кровопролитие, мистер Стовер! – Верина была как никогда сурова.
При этих словах своей сестры Долли обернулась, ее взгляд, подернутый пеленой слез, жестко остановился на Верине.
– Ответственны?! Никто кроме нас не может быть ответственным за все это. – Сестра Ида оттерла судью у изголовья Райли. Она оторвала огромную полосу от своей рубашки для перевязки. – Благодари свои звезды, парень, ему попало только в плечо.
Воздух затрясли вздохи облегчения.
– Но он без сознания, кто-нибудь из вас лучше бы сбегал за доктором.
Ей удалось остановить кровотечение с помощью импровизированного бинта из своей рубахи. Шериф и трое из его компании сомкнули вкруговую руки, для того чтобы создать нечто вроде носилок для Райли. Но не только Райли в этот момент нуждался в помощи – совсем рядом приходил в себя преподобный Бастер: с дрожащими конечностями и все еще с петлей на шее, он тоже не мог подняться с тропы без посторонней помощи. Наконец, его подняли и потащили прочь – Маленький Хоумер побежал за ним:
– Эй, ты! Верни назад веревку!
Амос Легран решил подождать Верину, она сказала ему, что он может идти домой, поскольку – она обвела всех нас взглядом – она хочет поговорить с Долли наедине.
Пренебрежительно махнув рукой, Сестра Ида сказала:
– Не волнуйся, мы уже уходим. – После этих слов она обняла Долли: – Господи, благослови нас… Мы любим тебя, Долли. – Затем, обращаясь к своему потомству: – Не так ли, дети?!
Раздался гул одобрения.
– Пойдем с нами, Долли… Я дам тебе свой блестящий ремень… – предложил Хоумер. Маленькая Тексако Газолин кинулась на грудь судье, умоляя и его последовать за ними. Один я оставался никому не нужен.
– Я всегда буду помнить о том, что вы простили меня, – Долли окинула грустным взглядом детей, словно стараясь запомнить лица. – Ну все, прощайте… Бегите… Ну бегите же, гроза уже близко.
И впрямь накрапывал слабенький, тонкий, легкий, как вуаль, дождик. Когда Сестра Ида и ее дети окончательно исчезли в туманной пелене дождя, Верина спросила:
– Как я понимаю, ты связалась с этой женщиной?! И это после того, что она замарала грязью наше честное имя?!
– Я не думаю, что ты вправе обвинять меня в том, что я связалась с ней. – Долли была спокойна… – А кто связался с бандитами, что палят в безоружных, с подлецами, что отбирают хлеб у детей и тащат невинных женщин в тюрьму?! Куда уж мне до такой компании. Вот где грязь…
Верина даже глазом не моргнула.
– Это не ты говоришь, Долли, – сказала она, словно диагноз поставила.
– А ты посмотри внимательнее, это – я, собственной персоной. – Долли была настроена не менее решительно.
В этом противостоянии Долли выпрямилась, расправила свои плечи, и, как оказалось, она была такого же роста, что и Верина.
– Я последовала твоему совету – держать голову высоко… Совсем недавно ты говорила мне, что тебе за меня стыдно, стыдно за Кэтрин… Столько времени мы прожили ради тебя… а теперь нам обидно сознавать, что столько времени ушло впустую… Знакомо ли тебе это ощущение, ощущение того, что уйма времени, вся жизнь потрачена впустую?
Едва слышно Верина проговорила:
– Да…
Ее лицо стало другим, это было лицо той Верины, что однажды, поздней ночью сидела над фотографиями Моди Лоры Мерфи, ее мужа и ее детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Судья Кул не шелохнулся, не уступил напиравшему шерифу ни дюйма своего пространства.
Наступил решающий момент, и в этот миг я увидел Маленького Хоумера. В его руке большой серой змеей заиграло лассо, Хоумер оттянул руку, в которой покачивалась и подрагивала петля, назад, и в мгновение ока петля со свистом устремилась вниз и с ювелирной точностью обвила шею преподобного Бастера. Раздался сдавленный, захлебывающийся вскрик, который тут же был заглушен стягивающейся все плотнее и плотнее петлей. Его соратникам не пришлось долго наблюдать мучения Бастера, ибо, воодушевленные метким выпадом Маленького Хоумера, мы дали по ним шквальный залп из камней…
Летели камни, отовсюду раздавался сплошной пронзительный свист из десятков противодьявольских свистков Хоумера, раздавались устрашающие крики. Среди наших противников началась жуткая паника, все кинулись в укрытия – в основном за спины своих «павших» товарищей, Амос Легран получил увесистую затрещину в ухо от Верины за то, что в поисках укрытия попытался нырнуть к ней под юбку. Среди всех этих трусливых прячущихся мужиков эта гордая женщина осталась единственным мужчиной – она не побежала, а показала нам кулак и покрыла нас отборной бранью.
Внезапно, посреди всей этой суматохи раздался выстрел… Все враз затихло, воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь реверберирующим эхом выстрела… Затем тишину нарушил громкий шелест падающего сквозь листья и ветви тела на соседнем сикаморовом дереве.
Райли… Он падал медленно, еще медленнее его безвольно обмякшее тело почти планировало сквозь буйную растительность, вежливо скользя по мягким ветвям и ломая крупные. Девочки подняли визг, а затем закричали во все свои легкие, когда его тело, наконец, добралось до твердой земли.
Первым у его тела был судья Кул. В полном трансе он упал на колени перед лежащим Райли и стал ласково гладить его руки…
– Да что же это такое, сынок, пожалей нас, ответь…
Другие мужчины, одуревшие и робкие, столпились тесным кольцом вокруг Райли и судьи. Кто-то из них предложил помощь, но судья, казалось, просто не видел их. Один за другим мы спустились с деревьев. Дети тревожно зашептали: «Он что, мертв?!» Мужчины посторонились, давая проход Долли, – она, ошеломленная, не обращая внимания ни на них, ни на Верину, подошла к Райли и судье.
– Я хочу знать, кто из вас, придурков, выстрелил! – Верина уже пришла в себя и потребовала объяснений.
Взгляды мужчин стыдливо и робко заметались и затем остановились на Большом Эдди Стовере. Челюсти Эдди затряслись, его губы задрожали, он облизнул их и пробормотал:
– Черт возьми, я никого не хотел убивать, просто это был мой долг… вот и все.
– Нет, не все, именно вы ответственны за это кровопролитие, мистер Стовер! – Верина была как никогда сурова.
При этих словах своей сестры Долли обернулась, ее взгляд, подернутый пеленой слез, жестко остановился на Верине.
– Ответственны?! Никто кроме нас не может быть ответственным за все это. – Сестра Ида оттерла судью у изголовья Райли. Она оторвала огромную полосу от своей рубашки для перевязки. – Благодари свои звезды, парень, ему попало только в плечо.
Воздух затрясли вздохи облегчения.
– Но он без сознания, кто-нибудь из вас лучше бы сбегал за доктором.
Ей удалось остановить кровотечение с помощью импровизированного бинта из своей рубахи. Шериф и трое из его компании сомкнули вкруговую руки, для того чтобы создать нечто вроде носилок для Райли. Но не только Райли в этот момент нуждался в помощи – совсем рядом приходил в себя преподобный Бастер: с дрожащими конечностями и все еще с петлей на шее, он тоже не мог подняться с тропы без посторонней помощи. Наконец, его подняли и потащили прочь – Маленький Хоумер побежал за ним:
– Эй, ты! Верни назад веревку!
Амос Легран решил подождать Верину, она сказала ему, что он может идти домой, поскольку – она обвела всех нас взглядом – она хочет поговорить с Долли наедине.
Пренебрежительно махнув рукой, Сестра Ида сказала:
– Не волнуйся, мы уже уходим. – После этих слов она обняла Долли: – Господи, благослови нас… Мы любим тебя, Долли. – Затем, обращаясь к своему потомству: – Не так ли, дети?!
Раздался гул одобрения.
– Пойдем с нами, Долли… Я дам тебе свой блестящий ремень… – предложил Хоумер. Маленькая Тексако Газолин кинулась на грудь судье, умоляя и его последовать за ними. Один я оставался никому не нужен.
– Я всегда буду помнить о том, что вы простили меня, – Долли окинула грустным взглядом детей, словно стараясь запомнить лица. – Ну все, прощайте… Бегите… Ну бегите же, гроза уже близко.
И впрямь накрапывал слабенький, тонкий, легкий, как вуаль, дождик. Когда Сестра Ида и ее дети окончательно исчезли в туманной пелене дождя, Верина спросила:
– Как я понимаю, ты связалась с этой женщиной?! И это после того, что она замарала грязью наше честное имя?!
– Я не думаю, что ты вправе обвинять меня в том, что я связалась с ней. – Долли была спокойна… – А кто связался с бандитами, что палят в безоружных, с подлецами, что отбирают хлеб у детей и тащат невинных женщин в тюрьму?! Куда уж мне до такой компании. Вот где грязь…
Верина даже глазом не моргнула.
– Это не ты говоришь, Долли, – сказала она, словно диагноз поставила.
– А ты посмотри внимательнее, это – я, собственной персоной. – Долли была настроена не менее решительно.
В этом противостоянии Долли выпрямилась, расправила свои плечи, и, как оказалось, она была такого же роста, что и Верина.
– Я последовала твоему совету – держать голову высоко… Совсем недавно ты говорила мне, что тебе за меня стыдно, стыдно за Кэтрин… Столько времени мы прожили ради тебя… а теперь нам обидно сознавать, что столько времени ушло впустую… Знакомо ли тебе это ощущение, ощущение того, что уйма времени, вся жизнь потрачена впустую?
Едва слышно Верина проговорила:
– Да…
Ее лицо стало другим, это было лицо той Верины, что однажды, поздней ночью сидела над фотографиями Моди Лоры Мерфи, ее мужа и ее детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36