– Она очень любила свою семью. Но она помогала всем, кто просил ее о помощи, кто попадал в беду. Я помню, как она собирала корзины с едой для бедных, носила лекарства и деньги старикам и больным. Она постоянно опекала некоторые семьи здесь, в Тотхилл-Филдз. – Его лицо потемнело. – В тот день, когда ее убили, она привезла еду и одежду в одну из таких семей.
Дейрдре тихо вскрикнула. Раньше время от времени она задавала себе вопрос, что же леди Эллингтон могла делать в этих трущобах. То, что мать Тристана помогала несчастным обитателям Тотхилл-Филдз, только усугубило чувство вины, которое неотступно преследовало виконтессу.
А граф продолжал свой рассказ, не подозревая, какое впечатление производят на Дейрдре его откровения.
– Мой отец никогда не одобрял занятий матери. Благотворительность такого рода вызывала лишь насмешки в свете. За спиной отца шептались, обсуждая очередной вояж его жены в лондонские трущобы. – Уголок рта Тристана слегка дернулся. – Но для нее это было важно, поэтому отцу пришлось в конце концов смириться. Я продолжал ездить с ней в Тотхилл-Филдз до весны, мне тогда как раз исполнилось девятнадцать.
С задумчивым видом, словно не совсем осознавая, что он делает, Тристан взял руку Дейрдре в ладони и пропустил свои пальцы сквозь ее. Несмотря на то, что виконтесса была в шелковых перчатках, она ощутила легкое покалывание, и ей пришлось приложить усилия, чтобы внимательно слушать графа.
– В то время в Тотхилл-Филдз было совершено несколько громких преступлений, ограблений и убийств. В районе Сент-Джеймс тоже, помнится, ограбили большой магазин, а хозяина убили.
Дейрдре очень хорошо помнила тот период, когда Барнаби Флинт пытался прибрать к рукам весь преступный бизнес в Тотхилл-Филдз и обложить владельцев окрестных магазинов налогом. А его воришки добрались даже до Пиккадилли.
– Тогда-то мой отец и запретил матери заниматься благотворительностью. Но вряд ли он понимал, сколь настойчивой она могла быть, одержимая какой-нибудь идеей. Однажды мать пришла ко мне и попросила помочь ей. Она сказала, что получила письмо от своей подопечной из Тотхилл-Филдз, ее ребенок тяжело заболел и нуждался в лекарствах. Мать хотела немедленно ехать к ним и попросила меня сопроводить ее. – Тристан покачал головой. – Теперь, когда я думаю об этом, хорошо понимаю, что мне следовало отговорить ее от этой затеи. Но тогда я не понимал всей сложности обстановки в этом районе. А кроме того, меня подвела собственная самоуверенность. Я считал, раз я с ней, значит, ничего не случится.
Дейрдре знала очень хорошо, что граф скажет дальше. От напряжения у нее на лбу выступили маленькие капельки пота, но она продолжала прямо смотреть в глаза Тристану.
– В полдень мы наняли лошадь, – снова заговорил лорд Эллингтон, его пальцы продолжали осторожно ласкать руку Дейрдре. – В семье той женщины мы с матерью провели где-то около часа, а когда затем вышли на улицу, то обнаружили, что карета, на которой мы приехали, исчезла. С этого момента все и началось. Я оставил мать в доме, а сам отправился на поиски какого-нибудь транспортного средства. Когда я вернулся, она уже ушла. Вероятно, она собиралась подождать меня снаружи, и я снова вышел на улицу. Но её не было и там. Я стоял посреди дороги, раздумывая, где же мне ее искать, как вдруг услышал крик. Мать звала на помощь. – Он инстинктивно сжал руку Дейрдре. – Ее крики доносились из-за высокого забора, огораживающего большой каменный дом, напротив которого я и стоял. Я побежал... Никогда не забуду картину, что открылась мне, когда я завернул за угол. Вокруг матери стояли несколько мужчин. Двое держали се за руки, а один, с безобразным шрамом на щеке, пытался засунуть руку ей за корсет. Она плакала и просила отпустить ее, но мерзавец только смеялся. Он находил все это забавным.
Я бросился к ним. Разумеется, у меня не было никаких шансов, бандитов было слишком много. Я успел нанести несколько ударов тому, со шрамом, но силы были неравны. Впрочем, в тот момент я меньше всего думал о себе. Я надеялся, что смогу отвлечь на себя их внимание и мать успеет убежать.
Перед Дейрдре снова возникли картины далекого прошлого. О, она не могла выбросить из памяти тот день, она хорошо помнила Тристана. Он, словно коршун, бросился в толпу этих негодяев, но, разумеется, численный перевес был на их стороне. Дейрдре стало страшно, и она попыталась убежать, но один из помощников Флинта поймал ее и шутки ради заставил смотреть на драку. Вернее, на то, как избивали молодого человека. Хотя незнакомец был высоким и крепким, он не мог один противостоять стольким противникам. Он был жестоко избит, его лицо заливала кровь.
– В этот момент мерзавец со шрамом вытащил нож, – хрипло проговорил Тристан, – и стал приближаться ко мне.
Хотя граф мог сейчас вспомнить и ту девочку, что стояла поодаль и наблюдала за дракой, и узнать в ней свою спутницу, Дейрдре не смела прервать его. Он должен был рассказать ей все это, чтобы облегчить свою душу.
– А потом? Что случилось потом? – спросила она.
– Разумеется, мне следовало догадаться, что мать никогда не оставит меня и не убежит. – Тристан почувствовал, как его горло сжал болезненный спазм. – Она вырвалась из рук этих бандитов и бросилась ко мне. Вдруг стала падать, и я подхватил ее. А потом хлынула кровь. Ее было так много, она лилась отовсюду, и на земле вокруг нас появилась красная лужа. Я ничего уже не мог сделать. – Тристан наклонил голову. – Что было потом, я почти не помню. Все как будто заволокло туманом. Когда я через какое-то время огляделся вокруг, никого уже не было. Остался только тот, который убил ее. Это лицо я и сейчас помню во всех подробностях. Уродливый шрам через всю щеку, холодные щелки-глаза и наглая ухмылка. Ужасающая, чудовищная. Он был доволен собой, тем, что сделал. У меня возникло странное чувство, что этот человек – олицетворение самого зла. Потом он повернулся и спокойно пошел прочь.
Тристан посмотрел Дейрдре в глаза, его лицо было белым как мел.
– Моя мать скончалась у меня на руках.
Поддавшись порыву нежности, Дейрдре протянула руку и осторожно коснулась ладонью его лица. Провела пальцами по его щеке, потом по подбородку.
– О, Тристан, – прошептала она дрожащим голосом, на ее глаза набежали слезы. – Мне так жаль.
Казалось, ему было приятно ее прикосновение. Неожиданно виконтесса ощутила его теплое дыхание на полоске кожи между краем рукава и перчаткой.
– Мой отец так и не простил мне того, что я согласился поехать с ней в Тотхилл-Филдз в тот день. Да я и сам никогда не прощу себе этого.
Они сидели так близко друг от друга! Слушая его, Дейрдре наклонилась к графу, его красивые, чувственные губы были в нескольких дюймах от ее лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73