Истоком является то, что человек брошен в этот мир, что человек создан, положим, Богом свободным существом, а это и значит, что двигающимся не по правилам, а вынужденным сам решать и сам изобретать, как ему дальше быть. И если вот это, если эта глубиннейшее начало, начинание, совместное, разумеется, (начало и держится этой совместностью), не возникнет в качестве чего-то видимого, и слышимого, и зримого, то остались только первые два варианта. Либо не мы что-то будем как-то быть, а с нами будет происходить что-то, никому не ведомое, как с вещами. Либо это будет разбегание по своим каморкам, клеткам…
В.К. Когда ты говорил о третьем варианте или третьем исходе, сопрягая это с историческим бытием, то само это возвращение к началам можно было бы сформулировать так: прекратить вписывать всё, что с нами происходит, в глобальные контексты уже свершившихся событий, спутанных или опутанных некими теориями, мифами, истоки и разумность которых мы забыли, где всё обосновывается и объясняется, т.е., как ты говорил, - и в лузы не стремиться и по законам физики не жить. Начинать заново - не означает какого-то возврата к примитиву, это возврат в какое-то пространство начал философствования, где есть что? Где есть, скажем, не истина, изложенная в какой-то доктрине, а есть нахождение в истине, забота об истине как о чистой форме, или условии, при котором могут существовать те или иные истины - что оказывается важнее того, какие это, в частности, истины. Иначе говоря, речь о бытии истины, так же как в философском элементе веры, речь идёт о бытии христианином, а не об учении…
Тут уместно ввести одно, возможно неуклюжее немецкое слово - не об истине речь, а об истинствовании. Вспомните вопрос Пилата Христу: «Что есть истина?» Для Иисуса этот вопрос принципиально риторичен. Поэтому и ответ Его точен… А относительно различных истин эта позиция и есть то самое умное незнание, есть возвращение к этому истоку, или - я ещё вспомню здесь Мераба Мамардашвили - это возвращение к форме, не в смысле какого-то формализма, а в смысле условия возможности быть. То есть пора прекратить объяснять, почему возник такой-то конфликт. Потому что всякое объяснение предполагает мифологию, или глобальный контекст, а у каждого он свой, из своей лузы. И так не договоришься. Пора действовать по формам, по правилам вежливости, или по заповедям формальным, которые как бы срезают всякий контекст, позволяют тебе начинать заново. Конечно, дело иногда заходит слишком далеко, и нужна какая-то искупительная жертва, как в «Ромео и Джульетте», такая встряска, которая приводит к этому философствованию как образу жизни, пусть длящемуся миг. Внимание к бытию или форме, включая форму или рефлексию языка, на котором говорит человек, - это и есть медитативный слой философствования, с которого мы начали разговор.
А.Г. Я только не понимаю, какую точку всё-таки вы определяете за начальную? Вот вы определили её в терминах «быть или не быть». Если быть, то…
А.А. Это самое общее определение её как изначальной. А если вот спросить действительно, как же это осуществляется, это точка общей озадаченности, где на место обобщения, - да, объяснение, или теория, или мудрость, как обобщающее что-то, - ставится общение, общение по поводу общей проблемы. Например, как быть, это…
А.Г. Вы уверены, что это общая проблема?
А.А. Как человеческая проблема, каждый, каждая религия, каждая мудрость…
А.Г. Нет, позвольте. Если человек не задаёт себе вопрос «как быть?» - это значит, что у него нет этой проблемы или она всё-таки есть, но не осознана им? А если не осознана, то какое ему дело до этой проблемы?
А.А. Нет, я не говорю о том, что происходит с массой людей. Я говорю о какой-то весьма малой возможности, то есть эта общая проблема может быть осознана, а может и нет. Человек такое существо, не потому что он это осознаёт, да нет. И вообще, я думаю, что возможность осознать это чрезвычайно мала. Но она есть.
А.Г. Тут тоже есть парадокс. Потому что, рассуждая таким образом, вы всё-таки приходите волей-неволей к рецепту, который вами сформулирован достаточно ясно. То есть к мудрости, и должен возникнуть вопрос, её разрушающий.
А.А. Это рецепт очень простой. Давайте поговорим… Вы знаете, во-первых, если действительно говорить какими-то мудрыми рецептами. Во-первых, давайте сообразим, что мы живём в мире миров. Вот сейчас говорится - глобализация. И есть антиглобалисты, которые с ней сражаются. Они сражаются с ней, поскольку под глобализацией видят то, что навязывается, а именно - унификация, стандартизация. То есть обобщение мира в каких-то канонах. А что если глобализацию понять совсем иначе. Это коммуникация. Это призыв к коммуникации, к общению, между тем, стоит подумать, что мир уже глобализирован. Он уже связан, уже никто не может отвязаться от другого. Глобализирован не в том смысле, что там полно стандартов и унифицированные правила поведения и коммерции. Вот другой оборот этой унификации - коммерция.
Вот замечательное слово, которое обозначено www. «Ворлд вайд веб», значит, всемирная паутина, не только интернетовская паутина, но по всем каналам мир уже объят единой паутиной. Но это мир миров. Это мир не обобщаемый. Это мир миров, то есть мир вселенных, религиозных, разумных, культурных. Я скажу это слово, просто хочу упомянуть моего учителя философского Владимира Соломоновича Библера, который философию свою так и назвал «Диалог культур». Как философию, не философию диалога культур, а философия - это диалог культур. Не только современных, но и с античностью, и со средними веками. Это всё современники.
А.Г. Вот в этом контексте, если бы призыв к глобализации исходил из Древней Греции, я был бы готов согласиться с таким решением. Он исходит из современной Америки. И о намерениях её очень…
А.А. Это само собой, тут я совершенно антиглобалист. Потому что Соединённые Штаты Америки нынче воплощают собой вот эту самую западную, в кавычках говоря, мудрость, то есть то, что уже канон, он не подлежит вопросу. Западные ценности - все - это окончательная находка человечества, которая должна просто по всему миру распространиться.
А.Г. Они, кстати, поставили грандиозную художественную точку в таком развитии. Потому что последняя, крайняя степень развития этой самой в кавычках западной цивилизации - бомбит истоки этой западной цивилизации. Удары наносятся по Уруку…
А.А. Но я хочу отметить, что к этой самой западной цивилизации относится также и то, на что я внимание обращаю, а именно - коммуникация, общение, вот то, о чём говорил Володя, ссылаясь на Мамардашвили, форма. То есть право другого быть самим собой.
А.Г. Уж очень антропоморфна эта форма в современном мире, вот что.
А.А. Антропоморфна - это что значит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
В.К. Когда ты говорил о третьем варианте или третьем исходе, сопрягая это с историческим бытием, то само это возвращение к началам можно было бы сформулировать так: прекратить вписывать всё, что с нами происходит, в глобальные контексты уже свершившихся событий, спутанных или опутанных некими теориями, мифами, истоки и разумность которых мы забыли, где всё обосновывается и объясняется, т.е., как ты говорил, - и в лузы не стремиться и по законам физики не жить. Начинать заново - не означает какого-то возврата к примитиву, это возврат в какое-то пространство начал философствования, где есть что? Где есть, скажем, не истина, изложенная в какой-то доктрине, а есть нахождение в истине, забота об истине как о чистой форме, или условии, при котором могут существовать те или иные истины - что оказывается важнее того, какие это, в частности, истины. Иначе говоря, речь о бытии истины, так же как в философском элементе веры, речь идёт о бытии христианином, а не об учении…
Тут уместно ввести одно, возможно неуклюжее немецкое слово - не об истине речь, а об истинствовании. Вспомните вопрос Пилата Христу: «Что есть истина?» Для Иисуса этот вопрос принципиально риторичен. Поэтому и ответ Его точен… А относительно различных истин эта позиция и есть то самое умное незнание, есть возвращение к этому истоку, или - я ещё вспомню здесь Мераба Мамардашвили - это возвращение к форме, не в смысле какого-то формализма, а в смысле условия возможности быть. То есть пора прекратить объяснять, почему возник такой-то конфликт. Потому что всякое объяснение предполагает мифологию, или глобальный контекст, а у каждого он свой, из своей лузы. И так не договоришься. Пора действовать по формам, по правилам вежливости, или по заповедям формальным, которые как бы срезают всякий контекст, позволяют тебе начинать заново. Конечно, дело иногда заходит слишком далеко, и нужна какая-то искупительная жертва, как в «Ромео и Джульетте», такая встряска, которая приводит к этому философствованию как образу жизни, пусть длящемуся миг. Внимание к бытию или форме, включая форму или рефлексию языка, на котором говорит человек, - это и есть медитативный слой философствования, с которого мы начали разговор.
А.Г. Я только не понимаю, какую точку всё-таки вы определяете за начальную? Вот вы определили её в терминах «быть или не быть». Если быть, то…
А.А. Это самое общее определение её как изначальной. А если вот спросить действительно, как же это осуществляется, это точка общей озадаченности, где на место обобщения, - да, объяснение, или теория, или мудрость, как обобщающее что-то, - ставится общение, общение по поводу общей проблемы. Например, как быть, это…
А.Г. Вы уверены, что это общая проблема?
А.А. Как человеческая проблема, каждый, каждая религия, каждая мудрость…
А.Г. Нет, позвольте. Если человек не задаёт себе вопрос «как быть?» - это значит, что у него нет этой проблемы или она всё-таки есть, но не осознана им? А если не осознана, то какое ему дело до этой проблемы?
А.А. Нет, я не говорю о том, что происходит с массой людей. Я говорю о какой-то весьма малой возможности, то есть эта общая проблема может быть осознана, а может и нет. Человек такое существо, не потому что он это осознаёт, да нет. И вообще, я думаю, что возможность осознать это чрезвычайно мала. Но она есть.
А.Г. Тут тоже есть парадокс. Потому что, рассуждая таким образом, вы всё-таки приходите волей-неволей к рецепту, который вами сформулирован достаточно ясно. То есть к мудрости, и должен возникнуть вопрос, её разрушающий.
А.А. Это рецепт очень простой. Давайте поговорим… Вы знаете, во-первых, если действительно говорить какими-то мудрыми рецептами. Во-первых, давайте сообразим, что мы живём в мире миров. Вот сейчас говорится - глобализация. И есть антиглобалисты, которые с ней сражаются. Они сражаются с ней, поскольку под глобализацией видят то, что навязывается, а именно - унификация, стандартизация. То есть обобщение мира в каких-то канонах. А что если глобализацию понять совсем иначе. Это коммуникация. Это призыв к коммуникации, к общению, между тем, стоит подумать, что мир уже глобализирован. Он уже связан, уже никто не может отвязаться от другого. Глобализирован не в том смысле, что там полно стандартов и унифицированные правила поведения и коммерции. Вот другой оборот этой унификации - коммерция.
Вот замечательное слово, которое обозначено www. «Ворлд вайд веб», значит, всемирная паутина, не только интернетовская паутина, но по всем каналам мир уже объят единой паутиной. Но это мир миров. Это мир не обобщаемый. Это мир миров, то есть мир вселенных, религиозных, разумных, культурных. Я скажу это слово, просто хочу упомянуть моего учителя философского Владимира Соломоновича Библера, который философию свою так и назвал «Диалог культур». Как философию, не философию диалога культур, а философия - это диалог культур. Не только современных, но и с античностью, и со средними веками. Это всё современники.
А.Г. Вот в этом контексте, если бы призыв к глобализации исходил из Древней Греции, я был бы готов согласиться с таким решением. Он исходит из современной Америки. И о намерениях её очень…
А.А. Это само собой, тут я совершенно антиглобалист. Потому что Соединённые Штаты Америки нынче воплощают собой вот эту самую западную, в кавычках говоря, мудрость, то есть то, что уже канон, он не подлежит вопросу. Западные ценности - все - это окончательная находка человечества, которая должна просто по всему миру распространиться.
А.Г. Они, кстати, поставили грандиозную художественную точку в таком развитии. Потому что последняя, крайняя степень развития этой самой в кавычках западной цивилизации - бомбит истоки этой западной цивилизации. Удары наносятся по Уруку…
А.А. Но я хочу отметить, что к этой самой западной цивилизации относится также и то, на что я внимание обращаю, а именно - коммуникация, общение, вот то, о чём говорил Володя, ссылаясь на Мамардашвили, форма. То есть право другого быть самим собой.
А.Г. Уж очень антропоморфна эта форма в современном мире, вот что.
А.А. Антропоморфна - это что значит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75