Время от времени что-то покалывало спину, словно лучи солнца впивались в разогретую кожу или с неба падали на поясницу раскаленные песчинки. Но в целом было понятно.
- В этом конверте - рекомендательное письмо профессору Морову. Аркадий Борисович мой давнишний знакомец. И надежные люди ему всегда нужны. Что касается зарплаты, то как ваш лечащий врач я и сам заинтересован в том, чтобы она была внушительной. Думаю, вы договоритесь.
...Через два дня Князь, успев снять по наводке "Корня" двухкомнатную квартиру за пятьсот баксов в месяц в районе Москворецкой набережной, уже готов был выйти на работу.
Еще два дня ушли на обживание, отдых, налаживание каналов связи.
По одному из каналов он получил известие о том, что полковник Олег Павлович Верестаев в общей камере СИЗО был "опущен", сильно избит, и на лбу ему даже вытатуировали слово "петух", чтобы, если он попадет в другую камеру и малява запоздает, сокамерники не сомневались бы в сексуальной ориентации нового зэка.
Теперь, казалось, за будущее полковника можно было быть спокойным. Но на следующий же день Князю передали кодовым текстом по телефону: полковнику изменена мера пресечения на подписку о невыезде. Он сделал себе сложную пластическую операцию и отсиживается дома, ожидая, когда приживется лоскут кожи, вживленный в центр лба.
Князю не хотелось начинать новую жизнь, не порвав со старой.
И, прежде чем ехать в четверг в НИИ проблем мозга, он наведался на Котельническую набережную в высотный дом, где на шестнадцатом этаже в отдельной трехкомнатной квартире проживал в полном одиночестве бывший полковник Олег Палыч Верестаев.
Открыть три замка, в том числе один сейфовый, при наличии хорошей разведки и точного инструмента не представило большого труда.
Ступал Князь бесшумно. Войдя в квартиру, тщательно закрыл за собой дверь. Огляделся, прислушался, принюхался. Из гостиной слышался слащавый голос молодого телеведущего, расписывавшего достоинства некоей эстрадной дивы, обладавшей средними физическими данными, слабым писклявым голоском и неистребимым провинциальным акцентом. Однако ведущий представлял ее как само совершенство и кумира миллионов.
Князь вошел в комнату.
Полковник с забинтованным лицом сидел в глубоком кресле и с вожделением смотрел на экран.
На экране коротконогая, толстопопая девица, умильно улыбаясь и жеманничая, приплясывала перед камерой, всей своей неуклюжей пластикой демонстрируя свои незамысловатые прелести.
"У полковника всегда было неважно с вкусом", - подумал Князь.
Подойдя к нему сзади, он чуть-чуть дотронулся холодным дулом пистолета до обнаженной и слегка взопревшей лысины бывшего дивизионного лектора-пропагандиста.
Полковник лениво и раздраженно отмахнулся от прикосновения, как бы отгоняя прилипчивую муху.
Однако у пистолета "Израэл милитари индастриз" (любимая "беретта" меньше годилась для устрашения и осталась в кобуре), созданного на базе знаменитого "Узи" 45 калибра и рассчитанного на 9-миллиметровый патрон от парабеллума, было странное свойство возвращаться на место. И дуло снова уткнулось в темечко полковника. Князь знал и любил это оружие автоматический пистолет с отдачей свободного ствола и переводчиком режима огня. Коробчатый сменный магазин на двадцать патронов обеспечивал необходимую в ближнем бою кучность и точность.
- Рота, подъем! - рявкнул в ухо бывшему солдату Князь.
Полковник резко дернулся и вскочил, машинально прижав руки к туловищу, как новобранец.
- Вольно, полковник, - похлопал его левой рукой по плечу Князь.
На знакомый голос полковник резко обернулся, узнал Князя, и при тусклом и мерцающем свете телеэкрана было видно, как он побледнел, как непроизвольно стал дергаться его левый глаз, под которым еще не прошла приобретенная в камере синева, как рванулась его рука куда-то, то ли за пазуху пижамы, то ли в угол кресла, - механически, за оружием.
- Не дергайся, Олег Палыч, - предостерег его Князь. - Не надо. Ты знаешь, как я стреляю. Все равно я буду быстрее тебя.
- Чего ты хочешь? Денег? Сатисфакции?
- Я хочу всего. И желательно много. Но не все от тебя, Олег Палыч.
- Чего ты хочешь от меня?
- Только попугать тебя. Ты ведь смелый мужик, а? Боец. Вояка.
- Ну, ты же знаешь, я штабной работник, - захныкал Верестаев.
- Никогда не поздно привыкнуть к боевым стрельбам.
- Ты же знаешь, меня и так жестоко наказала судьба.
- Да, кстати, какие мысли приходят в голову, когда тебя насилует десять-двадцать уголовников в тесной камере? Наверное, думал о том, чтоб со СПИДом пронесло, да? Или о том, что будет дальше? Завтра в камере? Послезавтра на зоне?
- У меня много друзей. Слава Богу, до зоны дело не дошло.
- Может, еще дойдет? Тебя ведь не освободили. Просто изменена мера пресечения...
- Нет, вопрос уже решен на самом верху, дело закрыто.
- Ах вот как? Тогда мои задачи на сегодняшний день меняются. Я-то думал тебя чуток попугать, считал, что точку в твоей поганой жизни поставит зона. И ошибся. Очередной раз. Ну, что ж, вставай.
- Не собираешься же ты меня убивать, Князев? Ты ж сам законник. Я, извини, уже после твоего ареста узнал кое-что из твоей биографии.
- Успел кому сказать?
- Нет.
- Это хорошо.
- Но... Ты же не сможешь...
- Чего не смогу?
- Убить меня! Ты не сможешь выстрелить в меня! Ты же привык стрелять во врагов.
- А ты кто?
- Я же свой...
- Свой? Свои не подставляют, не продают, не предают...
- Но это же так вышло, Князев. Ты извини. Ну, хочешь, я перед тобой на колени встану? Хочешь?
- Нет.
- Чего ты хочешь? Денег? Дам тебе денег.
- Деньги я привык сам зарабатывать. Я не девочка, чтоб деньги брать за хорошее отношение.
- Но тогда что?
- Я ж сказал - хотел тебя попугать. Показалось, что в СИЗО ты принял только часть назначенного тебе наказания.
- И как ты меня будешь пугать? - спросил, мучительно ища выход, полковник Верестаев.
- Иди к окну.
Верестаев послушно подошел к огромному окну старого сталинского небоскреба.
- Открывай! - приказал Князь.
- Это трудно: тут все заклеено, - заканючил Верестаев.
- А ты легких путей в жизни не ищи, полковник. Открывай.
Тот взобрался на широкий подоконник, с трудом открыл раму.
- Иди.
- Куда?
- А вот за окном довольно широкий навес. По нему и иди, - посоветовал Князь, привинчивая к "Узи" глушитель.
Полковник, ежась и кособочась, сделал первый шаг.
- Нет, боюсь, - заверещал он.
- Я тебе помогу, - Князь дал короткую очередь так, что пули легли возле самых ног полковника.
- Ты что, с ума сошел? Ты же убьешь меня? - заорал благим матом полковник.
- Ну и что? Даже если такое случится, страна не так уж много потеряет.
- Но ты не можешь, - удивленно орал полковник.
- Я многое могу, даже больше, чем сам о себе знаю, - холодно ответил Князь и дал еще одну очередь, пули опять легли возле ног Верестаева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
- В этом конверте - рекомендательное письмо профессору Морову. Аркадий Борисович мой давнишний знакомец. И надежные люди ему всегда нужны. Что касается зарплаты, то как ваш лечащий врач я и сам заинтересован в том, чтобы она была внушительной. Думаю, вы договоритесь.
...Через два дня Князь, успев снять по наводке "Корня" двухкомнатную квартиру за пятьсот баксов в месяц в районе Москворецкой набережной, уже готов был выйти на работу.
Еще два дня ушли на обживание, отдых, налаживание каналов связи.
По одному из каналов он получил известие о том, что полковник Олег Павлович Верестаев в общей камере СИЗО был "опущен", сильно избит, и на лбу ему даже вытатуировали слово "петух", чтобы, если он попадет в другую камеру и малява запоздает, сокамерники не сомневались бы в сексуальной ориентации нового зэка.
Теперь, казалось, за будущее полковника можно было быть спокойным. Но на следующий же день Князю передали кодовым текстом по телефону: полковнику изменена мера пресечения на подписку о невыезде. Он сделал себе сложную пластическую операцию и отсиживается дома, ожидая, когда приживется лоскут кожи, вживленный в центр лба.
Князю не хотелось начинать новую жизнь, не порвав со старой.
И, прежде чем ехать в четверг в НИИ проблем мозга, он наведался на Котельническую набережную в высотный дом, где на шестнадцатом этаже в отдельной трехкомнатной квартире проживал в полном одиночестве бывший полковник Олег Палыч Верестаев.
Открыть три замка, в том числе один сейфовый, при наличии хорошей разведки и точного инструмента не представило большого труда.
Ступал Князь бесшумно. Войдя в квартиру, тщательно закрыл за собой дверь. Огляделся, прислушался, принюхался. Из гостиной слышался слащавый голос молодого телеведущего, расписывавшего достоинства некоей эстрадной дивы, обладавшей средними физическими данными, слабым писклявым голоском и неистребимым провинциальным акцентом. Однако ведущий представлял ее как само совершенство и кумира миллионов.
Князь вошел в комнату.
Полковник с забинтованным лицом сидел в глубоком кресле и с вожделением смотрел на экран.
На экране коротконогая, толстопопая девица, умильно улыбаясь и жеманничая, приплясывала перед камерой, всей своей неуклюжей пластикой демонстрируя свои незамысловатые прелести.
"У полковника всегда было неважно с вкусом", - подумал Князь.
Подойдя к нему сзади, он чуть-чуть дотронулся холодным дулом пистолета до обнаженной и слегка взопревшей лысины бывшего дивизионного лектора-пропагандиста.
Полковник лениво и раздраженно отмахнулся от прикосновения, как бы отгоняя прилипчивую муху.
Однако у пистолета "Израэл милитари индастриз" (любимая "беретта" меньше годилась для устрашения и осталась в кобуре), созданного на базе знаменитого "Узи" 45 калибра и рассчитанного на 9-миллиметровый патрон от парабеллума, было странное свойство возвращаться на место. И дуло снова уткнулось в темечко полковника. Князь знал и любил это оружие автоматический пистолет с отдачей свободного ствола и переводчиком режима огня. Коробчатый сменный магазин на двадцать патронов обеспечивал необходимую в ближнем бою кучность и точность.
- Рота, подъем! - рявкнул в ухо бывшему солдату Князь.
Полковник резко дернулся и вскочил, машинально прижав руки к туловищу, как новобранец.
- Вольно, полковник, - похлопал его левой рукой по плечу Князь.
На знакомый голос полковник резко обернулся, узнал Князя, и при тусклом и мерцающем свете телеэкрана было видно, как он побледнел, как непроизвольно стал дергаться его левый глаз, под которым еще не прошла приобретенная в камере синева, как рванулась его рука куда-то, то ли за пазуху пижамы, то ли в угол кресла, - механически, за оружием.
- Не дергайся, Олег Палыч, - предостерег его Князь. - Не надо. Ты знаешь, как я стреляю. Все равно я буду быстрее тебя.
- Чего ты хочешь? Денег? Сатисфакции?
- Я хочу всего. И желательно много. Но не все от тебя, Олег Палыч.
- Чего ты хочешь от меня?
- Только попугать тебя. Ты ведь смелый мужик, а? Боец. Вояка.
- Ну, ты же знаешь, я штабной работник, - захныкал Верестаев.
- Никогда не поздно привыкнуть к боевым стрельбам.
- Ты же знаешь, меня и так жестоко наказала судьба.
- Да, кстати, какие мысли приходят в голову, когда тебя насилует десять-двадцать уголовников в тесной камере? Наверное, думал о том, чтоб со СПИДом пронесло, да? Или о том, что будет дальше? Завтра в камере? Послезавтра на зоне?
- У меня много друзей. Слава Богу, до зоны дело не дошло.
- Может, еще дойдет? Тебя ведь не освободили. Просто изменена мера пресечения...
- Нет, вопрос уже решен на самом верху, дело закрыто.
- Ах вот как? Тогда мои задачи на сегодняшний день меняются. Я-то думал тебя чуток попугать, считал, что точку в твоей поганой жизни поставит зона. И ошибся. Очередной раз. Ну, что ж, вставай.
- Не собираешься же ты меня убивать, Князев? Ты ж сам законник. Я, извини, уже после твоего ареста узнал кое-что из твоей биографии.
- Успел кому сказать?
- Нет.
- Это хорошо.
- Но... Ты же не сможешь...
- Чего не смогу?
- Убить меня! Ты не сможешь выстрелить в меня! Ты же привык стрелять во врагов.
- А ты кто?
- Я же свой...
- Свой? Свои не подставляют, не продают, не предают...
- Но это же так вышло, Князев. Ты извини. Ну, хочешь, я перед тобой на колени встану? Хочешь?
- Нет.
- Чего ты хочешь? Денег? Дам тебе денег.
- Деньги я привык сам зарабатывать. Я не девочка, чтоб деньги брать за хорошее отношение.
- Но тогда что?
- Я ж сказал - хотел тебя попугать. Показалось, что в СИЗО ты принял только часть назначенного тебе наказания.
- И как ты меня будешь пугать? - спросил, мучительно ища выход, полковник Верестаев.
- Иди к окну.
Верестаев послушно подошел к огромному окну старого сталинского небоскреба.
- Открывай! - приказал Князь.
- Это трудно: тут все заклеено, - заканючил Верестаев.
- А ты легких путей в жизни не ищи, полковник. Открывай.
Тот взобрался на широкий подоконник, с трудом открыл раму.
- Иди.
- Куда?
- А вот за окном довольно широкий навес. По нему и иди, - посоветовал Князь, привинчивая к "Узи" глушитель.
Полковник, ежась и кособочась, сделал первый шаг.
- Нет, боюсь, - заверещал он.
- Я тебе помогу, - Князь дал короткую очередь так, что пули легли возле самых ног полковника.
- Ты что, с ума сошел? Ты же убьешь меня? - заорал благим матом полковник.
- Ну и что? Даже если такое случится, страна не так уж много потеряет.
- Но ты не можешь, - удивленно орал полковник.
- Я многое могу, даже больше, чем сам о себе знаю, - холодно ответил Князь и дал еще одну очередь, пули опять легли возле ног Верестаева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120