На каждой проставлен номер.
С правой стороны – пульт управления аппаратом. Абель нажимает одну из кнопок. Тотчас же вспыхивает невидимая снаружи лампа проектора, и на маленьком экране, установленном на противоположном конце стола, появляется неподвижное изображение. В кадре – фигура женщины, сидящей на стуле на фоне белой стены. Поза напряженная, лицо искажено страданием. Абель нажимает другую кнопку. Оба колеса начинают вращаться, лента скользит за линзой проектора, раздается негромкое шуршание, и кадр с изображением женщины оживает.
Абель оборачивается.
В комнате неслышно появился Ханс. Он закрывает дверь, запирает ее за собой и выключает проектор.
Вергерус. Я запер дверь, чтобы нам никто не помешал. (Улыбается.) Доктор Солтерман предостерегал меня в отношении вас, но я ему не поверил. Между прочим, кто бы мог подумать, что доктор Фукс проболтается? Ведь он всего так боялся. И не уставал повторять, как он мной восхищается. (Мрачно.) Вы молчите. Включите снова проектор и увидите нечто любопытное. Это съемки экспериментов, которые мы проводили здесь, в клинике святой Анны.
Абель включает. Опять слышится треск аппарата, и экранное изображение оживает.
Перед вами эксперимент на сопротивляемость, к несчастью, не до конца документированный, но, увы, наша аппаратура пока еще крайне несовершенна. Тридцатилетняя женщина добровольно согласилась ухаживать за четырехмесячным ребенком, который из-за мозгового заболевания кричал день и ночь не переставая.
Нам хотелось посмотреть, что станет с этой совершенно нормальной, незаурядного ума женщиной, если запереть ее в комнате с непрерывно плачущим младенцем. Как видите, спустя двенадцать часов она еще вполне сохраняет самообладание.
Абель смотрит.
Женщина на экране встает со стула и идет к кроватке, в которой плачет младенец, с нежностью берет его на руки и начинает ходить по комнате, убаюкивая ребенка. Сначала, обнаружив, что ее заперли, она вышла из себя: принялась кричать и стучать в дверь. Но, осознав, в каком положении находится, повела себя вполне разумно. Она решила устроиться по возможности получше и выжить вместе с плачущим ребенком. Однако вот прошло двадцать четыре часа.
Абель смотрит.
Титры извещают о том, сколько прошло времени. Женщина присела в уголке и зажала уши ладонями.
Теперь уже видно, что крик ребенка вывел ее из равновесия. Жалость к нему подавлена ощущением, которое сильнее ее воли. Над всеми чувствами возобладала глубокая депрессия, которая в свою очередь парализует всякую инициативу. Видите, как странно ведет себя подопытная во время принятия пищи: скорчилась на полу, с трудом жует. Она бросила ребенка на произвол судьбы.
Абель смотрит.
Женщина стоит у детской кроватки. Руки ее повисли по бокам как плети, голова поникла, и Абелю не видно ее глаз. Одно плечо женщины вздернуто.
Теперь мы совершенно отчетливо видим, что у нее уже созрела мысль избавиться от ребенка. Однако прошло еще шесть часов, прежде чем она осуществила свое намерение. Незаурядная сопротивляемость. К сожалению, наша камера не смогла запечатлеть момент этого поступка. Как я уже говорил, возможности аппаратуры пока ограничены.
Экран темнеет, но аппарат продолжает шуршать.
Абель смотрит.
Теперь в кадре двое мужчин в белой комнате. На одном – белая куртка и брюки. Другой, обнаженный, лежит на деревянном столе; его руки и ноги стянуты кожаными ремнями. Глаза у лежащего завязаны. Мужчина в белом держит большим и указательным пальцами толстую гиподермическую иглу. Время от времени он вонзает ее в тело распростертого на столе человека. Тот кричит; по груди привязанного течет пот.
Этот эксперимент осуществляется в две стадии. Перед вами – стадия первая. Подопытного, лишенного возможности видеть и двигаться, много часов подряд колют иглой через разные промежутки времени. Подчас за минуту он получает пять-шесть слабых уколов, подчас интервал между ними достигает получаса. Постепенно это ввергает подопытного в состояние непереносимого ужаса.
Абель смотрит.
Движущиеся титры по-немецки поясняют, что по истечении десяти часов первая стадия эксперимента завершилась. Наибольший интерес в данном опыте представляет вторая стадия. Спустя примерно десять часов описанный эффект воздействия исчезает. Подопытного отвязывают. Теперь проводивший эксперимент медик разговаривает с подопытным, дает ему пить, моет его, помогает закурить.
Абель смотрит.
Медик создает нечто вроде поля взаимной привязанности между собой и подопытным, который опирается на плечо своего мучителя, рыдая от горя и унижения, но не испытывая ненависти к тому, кто пытал. Напротив, он очень легко откликается на наигранную доброту мучителя. Он исполнен ощущения теплоты, всецело обусловленного шоком, в котором находится.
Экран на конце стола вновь темнеет, но аппарат продолжает шуршать. В лицо Абелю ударяет струя горячего воздуха и запах раскалившегося металла.
Вам ведь хочется посмотреть еще, не правда ли?
Абель смотрит.
К белой стене прижимается человек. Видно, что ему трудно удерживать равновесие. Глаза его широко раскрыты, рот все время дергается. То и дело он вытягивает руки, словно ища опоры. Делает шаг, но тут же падает, встает и падает снова.
На протяжении семнадцати дней этот человек был заперт в камере такой конструкции, что не мог шевельнуть ни рукой, Ни ногой, ни головой. Ко всему прочему, он был помещен в условия полной свето-и звукоизоляции. Знаю, вы хотите меня спросить, как это нам удается находить добровольцев для подобных опытов. Уверяю вас, это совсем не трудно. При нынешнем положении вещей в нашем распоряжении оказывается огромное количество живого материала, и мы можем себе позволить выбирать. Сегодня за небольшую сумму денег и хороший паек люди согласны на все.
Изображение меркнет, на мерцающей белизне экрана скользит и пропадает неразборчивый текст.
Абель смотрит.
Научная ценность этих кадров ограничена, однако они представляют интерес для физиогномистов. Подопытному сделали инъекцию танатоксина – наркотика, вызывающего страшную душевную муку. Таким образом, тот, кого вы видите, переживает невыносимые страдания. Тотальный и безотчетный ужас. Вот перед вами момент, когда делается инъекция. Заметьте, он совершенно спокоен, шутит и смеется. Между прочим, на редкость обаятельный юноша. Он был студентом, изучал в университете политические науки. А теперь мы вновь видим его в состоянии возрастающей тревоги. Через несколько секунд он покончит с собой. Смотрите внимательно. Это произойдет внезапно. Он хватает лежащий на столе револьвер – вам его плохо видно; а вот теперь виднее. Вставляет дуло в рот. Револьвер, разумеется, не заряжен, но он этого не знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
С правой стороны – пульт управления аппаратом. Абель нажимает одну из кнопок. Тотчас же вспыхивает невидимая снаружи лампа проектора, и на маленьком экране, установленном на противоположном конце стола, появляется неподвижное изображение. В кадре – фигура женщины, сидящей на стуле на фоне белой стены. Поза напряженная, лицо искажено страданием. Абель нажимает другую кнопку. Оба колеса начинают вращаться, лента скользит за линзой проектора, раздается негромкое шуршание, и кадр с изображением женщины оживает.
Абель оборачивается.
В комнате неслышно появился Ханс. Он закрывает дверь, запирает ее за собой и выключает проектор.
Вергерус. Я запер дверь, чтобы нам никто не помешал. (Улыбается.) Доктор Солтерман предостерегал меня в отношении вас, но я ему не поверил. Между прочим, кто бы мог подумать, что доктор Фукс проболтается? Ведь он всего так боялся. И не уставал повторять, как он мной восхищается. (Мрачно.) Вы молчите. Включите снова проектор и увидите нечто любопытное. Это съемки экспериментов, которые мы проводили здесь, в клинике святой Анны.
Абель включает. Опять слышится треск аппарата, и экранное изображение оживает.
Перед вами эксперимент на сопротивляемость, к несчастью, не до конца документированный, но, увы, наша аппаратура пока еще крайне несовершенна. Тридцатилетняя женщина добровольно согласилась ухаживать за четырехмесячным ребенком, который из-за мозгового заболевания кричал день и ночь не переставая.
Нам хотелось посмотреть, что станет с этой совершенно нормальной, незаурядного ума женщиной, если запереть ее в комнате с непрерывно плачущим младенцем. Как видите, спустя двенадцать часов она еще вполне сохраняет самообладание.
Абель смотрит.
Женщина на экране встает со стула и идет к кроватке, в которой плачет младенец, с нежностью берет его на руки и начинает ходить по комнате, убаюкивая ребенка. Сначала, обнаружив, что ее заперли, она вышла из себя: принялась кричать и стучать в дверь. Но, осознав, в каком положении находится, повела себя вполне разумно. Она решила устроиться по возможности получше и выжить вместе с плачущим ребенком. Однако вот прошло двадцать четыре часа.
Абель смотрит.
Титры извещают о том, сколько прошло времени. Женщина присела в уголке и зажала уши ладонями.
Теперь уже видно, что крик ребенка вывел ее из равновесия. Жалость к нему подавлена ощущением, которое сильнее ее воли. Над всеми чувствами возобладала глубокая депрессия, которая в свою очередь парализует всякую инициативу. Видите, как странно ведет себя подопытная во время принятия пищи: скорчилась на полу, с трудом жует. Она бросила ребенка на произвол судьбы.
Абель смотрит.
Женщина стоит у детской кроватки. Руки ее повисли по бокам как плети, голова поникла, и Абелю не видно ее глаз. Одно плечо женщины вздернуто.
Теперь мы совершенно отчетливо видим, что у нее уже созрела мысль избавиться от ребенка. Однако прошло еще шесть часов, прежде чем она осуществила свое намерение. Незаурядная сопротивляемость. К сожалению, наша камера не смогла запечатлеть момент этого поступка. Как я уже говорил, возможности аппаратуры пока ограничены.
Экран темнеет, но аппарат продолжает шуршать.
Абель смотрит.
Теперь в кадре двое мужчин в белой комнате. На одном – белая куртка и брюки. Другой, обнаженный, лежит на деревянном столе; его руки и ноги стянуты кожаными ремнями. Глаза у лежащего завязаны. Мужчина в белом держит большим и указательным пальцами толстую гиподермическую иглу. Время от времени он вонзает ее в тело распростертого на столе человека. Тот кричит; по груди привязанного течет пот.
Этот эксперимент осуществляется в две стадии. Перед вами – стадия первая. Подопытного, лишенного возможности видеть и двигаться, много часов подряд колют иглой через разные промежутки времени. Подчас за минуту он получает пять-шесть слабых уколов, подчас интервал между ними достигает получаса. Постепенно это ввергает подопытного в состояние непереносимого ужаса.
Абель смотрит.
Движущиеся титры по-немецки поясняют, что по истечении десяти часов первая стадия эксперимента завершилась. Наибольший интерес в данном опыте представляет вторая стадия. Спустя примерно десять часов описанный эффект воздействия исчезает. Подопытного отвязывают. Теперь проводивший эксперимент медик разговаривает с подопытным, дает ему пить, моет его, помогает закурить.
Абель смотрит.
Медик создает нечто вроде поля взаимной привязанности между собой и подопытным, который опирается на плечо своего мучителя, рыдая от горя и унижения, но не испытывая ненависти к тому, кто пытал. Напротив, он очень легко откликается на наигранную доброту мучителя. Он исполнен ощущения теплоты, всецело обусловленного шоком, в котором находится.
Экран на конце стола вновь темнеет, но аппарат продолжает шуршать. В лицо Абелю ударяет струя горячего воздуха и запах раскалившегося металла.
Вам ведь хочется посмотреть еще, не правда ли?
Абель смотрит.
К белой стене прижимается человек. Видно, что ему трудно удерживать равновесие. Глаза его широко раскрыты, рот все время дергается. То и дело он вытягивает руки, словно ища опоры. Делает шаг, но тут же падает, встает и падает снова.
На протяжении семнадцати дней этот человек был заперт в камере такой конструкции, что не мог шевельнуть ни рукой, Ни ногой, ни головой. Ко всему прочему, он был помещен в условия полной свето-и звукоизоляции. Знаю, вы хотите меня спросить, как это нам удается находить добровольцев для подобных опытов. Уверяю вас, это совсем не трудно. При нынешнем положении вещей в нашем распоряжении оказывается огромное количество живого материала, и мы можем себе позволить выбирать. Сегодня за небольшую сумму денег и хороший паек люди согласны на все.
Изображение меркнет, на мерцающей белизне экрана скользит и пропадает неразборчивый текст.
Абель смотрит.
Научная ценность этих кадров ограничена, однако они представляют интерес для физиогномистов. Подопытному сделали инъекцию танатоксина – наркотика, вызывающего страшную душевную муку. Таким образом, тот, кого вы видите, переживает невыносимые страдания. Тотальный и безотчетный ужас. Вот перед вами момент, когда делается инъекция. Заметьте, он совершенно спокоен, шутит и смеется. Между прочим, на редкость обаятельный юноша. Он был студентом, изучал в университете политические науки. А теперь мы вновь видим его в состоянии возрастающей тревоги. Через несколько секунд он покончит с собой. Смотрите внимательно. Это произойдет внезапно. Он хватает лежащий на столе револьвер – вам его плохо видно; а вот теперь виднее. Вставляет дуло в рот. Револьвер, разумеется, не заряжен, но он этого не знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22