Родни, низкорослый мужчина, с важным видом вылезал из желтого «мустанга», в то время как лакей открывал дверцу машины. Это был итальянец с порывистыми движениями мачо. Грин увидел рослую фигуру Паулы, одетую в красное обтягивающее платье из латекса. Его Паулы, не Родни. Она, по крайней мере, на голову возвышалась над бандитом, к тому же была на шпильках. Темные волосы были непривычно перевязаны в хвост красной шелковой ленточкой, словно гигантская шоколадная конфета. В ожидании Родни она одернула платье, демонстрируя свою совершенную задницу любопытным мексиканским лакеям. Грин видел, как этот коротышка взял ее за руку и повел внутрь, ступая широкими напряженным шагами. Она была так же красива, как и семь лет назад, и так же вызывающе одета.
Это была Паула. Сохранилось ли еще где-то в ее животе семя Родни от сегодняшней любовной игры, или же они пользовались презервативами – «Троян» или «Дюрекс», – чтобы не обмениваться своими заразными микробами? Грин не обратил на это внимания, когда они, пыхтя и издавая стоны, возбуждали друг друга («Да, да, здесь, и еще здесь, вот эту точку, пожалуйста»). Паула указывала точный маршрут. Раньше она этого не делала.
В холле «Драис» Родни обратился к одной из встречающих, которая проверила список и кивнула. Они вошли в зал, где стояли накрытые белыми скатертями столы, под которыми престарелые киношники ревматическими пальцами гладили загоревшие ноги своих амбициозных любовниц.
– Поедем обратно? – предложил Джимми.
Грин вышел из машины.
– Что ты задумал? Что ты собираешься делать? – спросил Джимми.
– Сейчас вернусь, – ответил Грин.
Надев солнечные очки, он проскользнул между тормозящими машинами на другую сторону широкой улицы и, присоединившись к группе японцев, вошел в ресторан. В то время как встречающие оживленно беседовали с двумя возмущенными парами, которые, несмотря на своевременное бронирование, томились в ожидании своих столиков, Грин пробрался в зал. Обстановка напоминала английский загородный дом, с кремовой обшивкой стен, широкими диванами и затемненными лампами – дорого и со вкусом.
Родни и Паула заняли места в углу первого зала (не самого лучшего – престижные гости получали столики во втором, более удобно расположенном зале для элиты). Официант задвинул за Паулой стул, а другой – стул за Родни. Официанты вели себя так, словно Паула ничем не отличалась от бежевых пейзажей на стене, однако Грин заметил, как они переглянулись, выходя из зала. Проходя мимо их столика, Грин увидел лицо Родни, все покрытое оспинами, его хитрые глаза под огромными бровями, круглую голову, полурасстегнутую рубашку, открывавшую заросшую черной растительностью грудь, браслет-цепочку на запястье, и глаза Паулы, ее декольте, ее ухо, ее шею под хвостом.
Она на секунду взглянула на него, и ему показалось, что он прочитал по ее губам некое тайное послание, что-то вроде: «Это для меня ничего не значит, это всего лишь театр для определенной цели. Ведь я принадлежу тебе».
Она его не узнала – какой-то придурок в черных очках.
На улице его ждал Джим с очередной сигаретой в руках.
– Что ты там делал, безумец?
– Проводил небольшое расследование, – ответил Грин.
– Зачем?
– Хотел увидеть их вблизи.
– Зачем?
– Чтобы знать, с кем нам придется иметь дело.
– И для этого стоило так рисковать?
– Какой тут риск? Эти двое понятия не имеют о наших планах.
– Ты и дальше собираешься выкидывать подобные шуточки?
– Это было сгоряча. Не бери в голову.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
Они принялись размораживать огромный стальной морозильник. Чтобы ускорить процесс, они поставили рядом с открытой дверцей три электрических обогревателя. Однако Тино по-прежнему напоминал кусок базальта.
– Эта штука произведена в Германии, – констатировал Джимми, сидя на корточках за морозильником. – «Либхерр», сделано в Германии. Когда фрицы с тоской вспоминают Сталинград, они ложатся в такой морозильник.
На кухне актеры составляли список вещей, необходимых для реализации их плана. Джимми курил на крыльце заднего входа, Бенсон готовил свой «лучший омлет, который заряжал энергией на неделю», а Грин, сидя за кухонным столом, записывал в блокнот то, о чем им предстояло позаботиться: бляхи, кобуры с оружием, сотовые телефоны, две полицейские униформы, патрульная машина, ордер на обыск, два полицейских агента.
– Просто наймем двух актеров, – предложил Джимми, – скажем, что разыгрываем наших друзей, и заплатим им за целый день, проведенный в машине.
– А если к ним подойдут Стив и Мускул? – спросил Бенсон, стоя у плиты. – Чтобы разогреться?
– Нет, они не приблизятся к патрульной машине. Да и зачем им общаться с агентами? Машина должна появиться там через четверть часа после нашего ухода. И следить за домом. Нужно просто дать им четкие инструкции, вот и все.
– У Эмми Никлеса есть список людей, зарабатывающих на жизнь, играя роли полицейских, – сказал Грин. – Помнишь тот фильм, в котором мы тогда снимались?
Джимми кивнул. Незабываемая сцена с патрульной машиной. В «Тупике». Режиссера Ричи Мэйера – очередного после Грина любовника Паулы.
– Все участники массовок в том фильме были профессионалами. Целыми днями только и делали, что изображали полицейских на заднем плане. Завтра позвоню Эмми.
– А я позвоню Симоне Джефферс, – согласился Джимми, затягиваясь сигаретой. – Если нам повезет и она сейчас работает над чем-то в этом роде, то у нее есть бляхи и все прочие прибамбасы.
– Их можно просто арендовать, – предложил Бенсон. – Тогда нам не придется посвящать кого-то в наши планы.
– Я и не собирался, – сказал Джимми. – Уж не думаешь ли ты, что я поведаю ей, как мы будем грабить шайку бандитов.
– Давайте все-таки возьмем все в аренду, – настаивал Бенсон. – Сколько это будет стоить?
– Много, – ответил Джимми.
– Думаю, что мне это по карману, – сказал Джимми.
Грин заговорил о патрульной машине.
– Тоже арендуем, господин Грин, – сказал Бенсон, размахивая ложкой. – Мы не можем рисковать. Один день аренды нас не разорит.
* * *
После полуночи в приемнике снова раздались голоса Стива и Мускула.
Актеры сидели наготове, с пивом, виски, чипсами и закуской.
Стив: «Родни! Эй, вы вернулись?»
Никто не ответил.
Стив: «Пойду посмотрю наверху. Может, они трахаются».
Через тридцать секунд он уже спускался вниз.
Стив: «Их еще нет».
Мускул: «Что тебе налить?»
Стив: «Скотч».
Мускул: «Со льдом?»
Стив: «Без».
Булькание виски. Затем тишина его поглощения и что-то вроде жалобного вздоха, следующего за глотком.
Мускул: «Что будем делать?» Стив: «Если эта сволочь Тино еще жив, то он лежит в больнице. Думаю, мы сломали ему челюсть. Пройдут недели, прежде чем он сможет заговорить».
Мускул (торжественно):
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65