– Почему бы и нет?» Спустя мгновение она стояла перед ним нагая, а он поспешно срывал с себя одежду, швыряя ее на, землю с такой небрежностью, что если бы его видел сейчас денщик, его бы хватила кондрашка.
Эйдан за руку повлек Еву к реке. В последнее мгновение она поняла, что он собирается прыгнуть в воду с крутого обрыва. Ева набрала в грудь воздуха, закрыла глаза и прыгнула.
От холода у нее перехватило дыхание, и, даже вынырнув, Ева не могла отдышаться. В этом месте река была глубже, чем там, где они купались с детьми.
– Лучше делать это постепенно, – сказала она, раскинув на поверхности воды руки.
– Чепуха! – Эйдан засмеялся. – Входить в воду медленно намного хуже. Посмотри, Ева, вся река залита лунным светом. А звезды? Чувствуешь, какая прохладная вода, и совсем она не холодная, когда привыкаешь, правда? А воздух теплый. Как пахнут деревья и цветы, чувствуешь? Разве жизнь не хороша? Особенно когда кто-то разделяет твои чувства.
– Да. – Ева огляделась и глубоко вздохнула.
– И есть кто-то, кто разделяет твои чувства?
– Да.
Медленно и лениво она направилась на середину реки. Эйдан плыл рядом, и звук их дыхания, плеск воды и ночная перекличка птиц успокаивали Еву. Через какое-то время Эйдан лег на спину и повернул обратно. Она сделала то же самое. Они плыли по течению и лишь легонько шевелили ногами.
– Как думаешь, сколько их? – спросил Эйдан.
– Звезд? Тысячи! Миллионы! Где они кончаются? Интересно. Где-то должен быть конец, ведь все на свете имеет конец.
– Возможно, – сказал он, – Вселенная бесконечна. Понять это недоступно уму человека. Все должно иметь конец, как ты сказала. А что, если это не так, Ева? Что, если Вселенная бесконечна? И что-то еще тоже бесконечно? Тогда мы бы убедились в существовании божественных сил, не так ли?
Какая нелепость, неожиданно подумала Ева. Они с Эйданом, двое уважаемых взрослых людей, плывут в темноте и рассуждают о бесконечности и о божественном. Напрягают свой ум, дабы постигнуть то, что не имеет границ. Может быть, любовь? Не это ли собирался он сказать? Трудно себе представить Эйдана, рассуждающего о любви, но этой ночью у него было странное настроение.
Они плавали больше часа, иногда просто отдаваясь на волю течения. Один раз Эйдан неожиданно нырнул и увлек Еву под воду. Она вынырнула, отфыркиваясь, и, полная желания отомстить, начала бить ладонями по воде, так что брызги полетели ему в глаза. Они смеялись беззаботно, как дети. А потом он поймал ее и прижал ее руки к телу, чтобы она не могла пошевелиться. Стряхнув воду с ее лица, он поцеловал ее.
– Нам пора выйти на берег и обсушиться, пока наша кожа не покрылась мурашками навсегда, – сказал он. – И не пора ли нам заняться любовью, если ты не против?
Вот и наступила эта минута. Но конечно, она знала об этом с самого начала, и только одно смущало ее: завтра ее боль при расставании будет невыносимой. Но было уже поздно.
– Нет, я хочу этого, – сказала она.
Эйдан вздохнул и еще раз поцеловал ее, поднял на руки и вынес из воды на берег.
– Бр-р! – Ева побежала за полотенцами. Он пошел за ней.
Оп никогда не знал любви. Он был близок со многими женщинами, это была потребность, но не любовь. Кое-кто из них ему даже нравился. Но любви не было.
Ему стало страшно.
Эйдан никогда никому не отдавал всего себя. Никогда. По крайней мере с тех пор, как стал взрослым. Или, пожалуй, с того времени, когда ему было восемнадцать и он пришел к Вулфу, жаждущий деятельности и исполненный братской любви. Он хотел поделиться с братом своими идеями относительно Линдсей-Холла и всех других земель герцога и предложить себя для их осуществления. С тех пор он выполнял свой долг: неизменно скрупулезно, с честью – и с равнодушием. С тех пор как он стал офицером, все эти двенадцать лет, он не отдавался целиком ни одному делу.
Ему было страшно.
А что, если он предложит Еве бескорыстный дар: всего себя и свою любовь? Не смутит ли ее это, а может, даже причинит страдания? Ведь любовь не предусмотрена заключенной ими сделкой. Как и многое другое, случившееся после их свадьбы. Днем, перед тем как поспешно его покинуть, Ева посмотрела со слезами на глазах. Эйдан прекрасно помнил свои слова, сказанные перед ее уходом.
«Все равно меня здесь не будет».
Эти слова ее расстроили.
Он опустился рядом с Евой на плед, обнял и прижал к себе. После купания им было холодно, но она ответила ему горячим поцелуем. От соприкосновения их тела мгновенно охватило жаром. Он понял, что и Ева страстно хочет его и что любовные ласки сейчас излишни.
– Ева! – прошептал он, стараясь упираться руками о землю, чтобы не придавить ее.
– Иди ко мне, – тоже шепотом сказала она. – Иди ко мне, Эйдан! Скорее!
Он с благодарностью подчинился ей. Ее горячее, пылающее страстью тело почти лишало его самообладания.
– Не спеши, – шептал он. – Давай подождем немного. Пусть это будет любовь. Расслабься, если можешь.
Они лежали в густой тени деревьев, и хотя его глаза привыкли к темноте, он не мог видеть ее лица: оно было слишком близко от его глаз. Но Эйдан почувствовал, что она поняла его и затихла.
Не теряя самообладания, он вкладывал в ласки всю свою нежность, отдавал ей всего себя. Прислушиваясь к глубокому мощному всепоглощающему чувству, которое загдушало обычную физиологическую потребность, он сознавал, что может доставить ей наслаждение и удовлетворение.
Он отдавал Еве свою любовь. Он впитывал ощущение ее шелковистой кожи, запах ее волос, все ее существо, ее жаждавшее его тело, ее дыхание и тихие стоны, доносившиеся из глубины ее груди. Он не видел ее лица, но это была Ева, его сердце, его душа и его любовь.
Он очень хорошо сознавал, что в эту минуту он отдает ей все – свою честь, чувства, самого себя.
– Ева! – прижимаясь губами к ее губам, повторял он, – моя любовь! Моя драгоценная любовь! Я люблю тебя. На всю жизнь! Навечно! Сегодня я отдаю тебе свою любовь.
Какой-то звук вырвался из ее горла.
Но Эйдан испугался, что она заговорит. Он боялся слов. Он целовал ее, проникая языком в ее раскрытый рот. Он оторвался от ее губ, только почувствовав, как сжимается ее лоно от приближающегося оргазма. Откинув голову и закрыв глаза, он излил в нее свое семя. Но даже сейчас он не терял самообладания. Он чувствовал ее, слышал тихие вздохи, ощущал, как содрогнулось ее тело, постепенно расслабляясь.
Эйдан приподнялся и, обнимая Еву одной рукой, другой взял второй плед и укрыл их обоих. Ева вздохнула, положила голову ему на плечо и прижалась к нему.
Через несколько минут они пришли в себя. Эйдан подумал, что она теперь уснет.
Но Ева прошептала:
– Посмотри на звезды! Никогда еще они не были такими яркими.
Эйдан посмотрел на небо и провел рукой по ее еще влажным волосам.
– Ева, – сказал он, – прости меня за Денсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Эйдан за руку повлек Еву к реке. В последнее мгновение она поняла, что он собирается прыгнуть в воду с крутого обрыва. Ева набрала в грудь воздуха, закрыла глаза и прыгнула.
От холода у нее перехватило дыхание, и, даже вынырнув, Ева не могла отдышаться. В этом месте река была глубже, чем там, где они купались с детьми.
– Лучше делать это постепенно, – сказала она, раскинув на поверхности воды руки.
– Чепуха! – Эйдан засмеялся. – Входить в воду медленно намного хуже. Посмотри, Ева, вся река залита лунным светом. А звезды? Чувствуешь, какая прохладная вода, и совсем она не холодная, когда привыкаешь, правда? А воздух теплый. Как пахнут деревья и цветы, чувствуешь? Разве жизнь не хороша? Особенно когда кто-то разделяет твои чувства.
– Да. – Ева огляделась и глубоко вздохнула.
– И есть кто-то, кто разделяет твои чувства?
– Да.
Медленно и лениво она направилась на середину реки. Эйдан плыл рядом, и звук их дыхания, плеск воды и ночная перекличка птиц успокаивали Еву. Через какое-то время Эйдан лег на спину и повернул обратно. Она сделала то же самое. Они плыли по течению и лишь легонько шевелили ногами.
– Как думаешь, сколько их? – спросил Эйдан.
– Звезд? Тысячи! Миллионы! Где они кончаются? Интересно. Где-то должен быть конец, ведь все на свете имеет конец.
– Возможно, – сказал он, – Вселенная бесконечна. Понять это недоступно уму человека. Все должно иметь конец, как ты сказала. А что, если это не так, Ева? Что, если Вселенная бесконечна? И что-то еще тоже бесконечно? Тогда мы бы убедились в существовании божественных сил, не так ли?
Какая нелепость, неожиданно подумала Ева. Они с Эйданом, двое уважаемых взрослых людей, плывут в темноте и рассуждают о бесконечности и о божественном. Напрягают свой ум, дабы постигнуть то, что не имеет границ. Может быть, любовь? Не это ли собирался он сказать? Трудно себе представить Эйдана, рассуждающего о любви, но этой ночью у него было странное настроение.
Они плавали больше часа, иногда просто отдаваясь на волю течения. Один раз Эйдан неожиданно нырнул и увлек Еву под воду. Она вынырнула, отфыркиваясь, и, полная желания отомстить, начала бить ладонями по воде, так что брызги полетели ему в глаза. Они смеялись беззаботно, как дети. А потом он поймал ее и прижал ее руки к телу, чтобы она не могла пошевелиться. Стряхнув воду с ее лица, он поцеловал ее.
– Нам пора выйти на берег и обсушиться, пока наша кожа не покрылась мурашками навсегда, – сказал он. – И не пора ли нам заняться любовью, если ты не против?
Вот и наступила эта минута. Но конечно, она знала об этом с самого начала, и только одно смущало ее: завтра ее боль при расставании будет невыносимой. Но было уже поздно.
– Нет, я хочу этого, – сказала она.
Эйдан вздохнул и еще раз поцеловал ее, поднял на руки и вынес из воды на берег.
– Бр-р! – Ева побежала за полотенцами. Он пошел за ней.
Оп никогда не знал любви. Он был близок со многими женщинами, это была потребность, но не любовь. Кое-кто из них ему даже нравился. Но любви не было.
Ему стало страшно.
Эйдан никогда никому не отдавал всего себя. Никогда. По крайней мере с тех пор, как стал взрослым. Или, пожалуй, с того времени, когда ему было восемнадцать и он пришел к Вулфу, жаждущий деятельности и исполненный братской любви. Он хотел поделиться с братом своими идеями относительно Линдсей-Холла и всех других земель герцога и предложить себя для их осуществления. С тех пор он выполнял свой долг: неизменно скрупулезно, с честью – и с равнодушием. С тех пор как он стал офицером, все эти двенадцать лет, он не отдавался целиком ни одному делу.
Ему было страшно.
А что, если он предложит Еве бескорыстный дар: всего себя и свою любовь? Не смутит ли ее это, а может, даже причинит страдания? Ведь любовь не предусмотрена заключенной ими сделкой. Как и многое другое, случившееся после их свадьбы. Днем, перед тем как поспешно его покинуть, Ева посмотрела со слезами на глазах. Эйдан прекрасно помнил свои слова, сказанные перед ее уходом.
«Все равно меня здесь не будет».
Эти слова ее расстроили.
Он опустился рядом с Евой на плед, обнял и прижал к себе. После купания им было холодно, но она ответила ему горячим поцелуем. От соприкосновения их тела мгновенно охватило жаром. Он понял, что и Ева страстно хочет его и что любовные ласки сейчас излишни.
– Ева! – прошептал он, стараясь упираться руками о землю, чтобы не придавить ее.
– Иди ко мне, – тоже шепотом сказала она. – Иди ко мне, Эйдан! Скорее!
Он с благодарностью подчинился ей. Ее горячее, пылающее страстью тело почти лишало его самообладания.
– Не спеши, – шептал он. – Давай подождем немного. Пусть это будет любовь. Расслабься, если можешь.
Они лежали в густой тени деревьев, и хотя его глаза привыкли к темноте, он не мог видеть ее лица: оно было слишком близко от его глаз. Но Эйдан почувствовал, что она поняла его и затихла.
Не теряя самообладания, он вкладывал в ласки всю свою нежность, отдавал ей всего себя. Прислушиваясь к глубокому мощному всепоглощающему чувству, которое загдушало обычную физиологическую потребность, он сознавал, что может доставить ей наслаждение и удовлетворение.
Он отдавал Еве свою любовь. Он впитывал ощущение ее шелковистой кожи, запах ее волос, все ее существо, ее жаждавшее его тело, ее дыхание и тихие стоны, доносившиеся из глубины ее груди. Он не видел ее лица, но это была Ева, его сердце, его душа и его любовь.
Он очень хорошо сознавал, что в эту минуту он отдает ей все – свою честь, чувства, самого себя.
– Ева! – прижимаясь губами к ее губам, повторял он, – моя любовь! Моя драгоценная любовь! Я люблю тебя. На всю жизнь! Навечно! Сегодня я отдаю тебе свою любовь.
Какой-то звук вырвался из ее горла.
Но Эйдан испугался, что она заговорит. Он боялся слов. Он целовал ее, проникая языком в ее раскрытый рот. Он оторвался от ее губ, только почувствовав, как сжимается ее лоно от приближающегося оргазма. Откинув голову и закрыв глаза, он излил в нее свое семя. Но даже сейчас он не терял самообладания. Он чувствовал ее, слышал тихие вздохи, ощущал, как содрогнулось ее тело, постепенно расслабляясь.
Эйдан приподнялся и, обнимая Еву одной рукой, другой взял второй плед и укрыл их обоих. Ева вздохнула, положила голову ему на плечо и прижалась к нему.
Через несколько минут они пришли в себя. Эйдан подумал, что она теперь уснет.
Но Ева прошептала:
– Посмотри на звезды! Никогда еще они не были такими яркими.
Эйдан посмотрел на небо и провел рукой по ее еще влажным волосам.
– Ева, – сказал он, – прости меня за Денсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75