Кроме того, перед ним замаячила перспектива безбедной и вполне достойной жизни, хотя трактирщица пока не делала на это никаких намеков. Но Уилл Стаббс сразу понял, что его пытаются охмурить.
Вот только не ясно, во сколько она оценит свое благодеяние.
Уилл заметил кучера Робина Барр-Хэмптона. По тому оттенку, который приобрел его нос, не составляло труда догадаться, что он пропустил уже не одну кружку эля за этот вечер. Уильям протиснулся к нему и хлопнул приятеля по плечу. Он считал, что имеет право на подобную фамильярность, поскольку слуги стояли выше кучеров на общественной лестнице. Уильям втайне гордился тем, что он камердинер.
– Еще кружку для моего друга, миссис! – рявкнул Уилл, обращаясь к миссис Доркинс. Шум и гам в трактире были перекрыты его ревом. – И мне тоже кружку. – Минуту спустя худая рябая служанка, всегда смотревшая на него с неподдельным ужасом, принесла заказ и так поспешно поставила кружки на стол, что немного расплескала эль. Она кинулась прочь, пока кто-нибудь не шлепнул ее или не стиснул в грубых объятиях. – Привет, приятель! Рад видеть твою красную рожу. Где пропадал?
Ему и хитрить не пришлось – все оказалось куда проще. Уильям с интересом слушал, как порядком поднабравшийся кучер описывал путешествие в Лондон, которое предпринял его хозяин, а также людей, с которыми он там встречался.
Уильям велел принести еще эля.
«Ну и каша заварилась! – думал он. – Найджел здорово вляпался. Так ему и надо. Вот только жаль малышку. Если она про все это услышит, ей будет ох как несладко». Уильям уже давно заметил, что глаза ее больше не излучают доверчивый, искренний свет. Таких хорошеньких и слабеньких, как она, надо оберегать и защищать. Не годится, чтобы малышка узнала о предательстве и ужасах каторжных работ да вдруг поняла, что благоверный-то ее – бывший каторжник, хоть и осужденный несправедливо.
Уильям рассеянно наблюдал за тем, как служанка понесла пивные кружки к соседнему столику. На сей раз она не успела вовремя увернуться, и подвыпивший кучер обхватил ее за талию и сунул пятерню за корсаж. Сидевший рядом с ним детина запустил руку под юбку служанки и ухватил ее за тощую ногу. Вокруг раздался грубый хохот. Уильям нахмурился. На лице служанки застыло выражение тупого безразличия и покорности судьбе. Не подумай Уилл сейчас о малышке Найджела, он не стал бы вмешиваться. Наверняка девчонку лапали уже не раз – такова уж горькая доля трактирных служанок.
– Навряд ли ей нравится ваша шутка, – заметил Уилл из своего угла. Было время, его голос заставлял содрогаться даже самых отъявленных негодяев из их разбойничьей шайки, а потом и каторжников, тоже считавших Уилла главарем. Он произнес эти слова негромко, но все невольно обернулись в его сторону. – Правильно я говорю, красотка? – обратился Уилл к служанке.
Она взглянула на него, и в ее глазах отразился неподдельный ужас.
– Если хочешь полапать ее или залезть к ней под юбку, тебе придется подождать своей очереди, мерзкий ублюдок! – неосторожно ответил тот, что тискал грудь служанки. Второй негодяй тут же убрал руку из-под юбки.
Уильям не спеша поднялся:
– У меня только один глаз, парень («парень» выглядел старше его лет на десять), но уха-то по-прежнему два, и они неплохо слышат. Поэтому лучше скажи, что ты сейчас ничего не говорил, и убери руки от девчонки, иначе я расквашу тебе нос.
Кучер был не так пьян, чтобы не понять, какого дурака он свалял.
– Черт побери, есть же такие, что шуток не понимают, – пробурчал он, выпуская служанку. – Ты уж прости, приятель, не знал, что ты один из тех чудаков.
Недоразумение было улажено. Уильям опустился на свое место. Но миссис Доркинс решила-таки устроить скандал. Она подскочила к маленькой служанке, залепила ей звонкую затрещину и обозвала ленивой сучкой, присовокупив к этому еще пару нелестных эпитетов. Служанка упала и, ударившись головой о край стола, повалилась на пол без сознания. Посетители одобрительно загудели.
– Неплохо сработано, миссис Доркинс! – заорал какой-то подвыпивший гуляка.
– Так с ними и надо, – заметил другой. – Будет знать, как привередничать!
Но миссис Доркинс было не до смеху. Она обратилась к Уильяму:
– Мистер Стаббс, будьте любезны, оттащите-ка мерзавку в ее комнату и заприте там. Завтра я ей устрою взбучку, если будет время. А потом пусть убирается ко всем чертям. Здесь таким не место. У меня приличное заведение.
Уильям снова встал, повинуясь просьбе своей ненаглядной, и осторожно взял девушку на руки. Та застонала, не открывая глаз. Он понес ее в маленькую комнатку на чердак, указанную ему миссис Доркинс. Сквозь дырявый потолок было видно ночное небо. На полу валялся грязный матрас, прикрытый какой-то тряпкой. Больше в каморке ничего не было. Уильям положил девушку на матрас, снял с нее огромный полотняный чепец и осмотрел шишку, вздувшуюся на виске, осторожно ощупывая ее.
Сознание постепенно возвращалось к девушке. Она посмотрела на него затуманенным взором, но тут же в ее глазах снова отразился ужас. Служанка всхлипнула.
– Тише, тише, девочка! Я тебе зла не сделаю. Никто тебя не тронет.
Но она закрыла лицо руками и вся съежилась, продолжая тихонько всхлипывать.
Уильям Стаббс вырос в лондонских трущобах и знал, что такое жестокость. Он и сам бывал жесток, хотя ни разу в жизни не поднял руку на женщину. Уилл вышел из комнаты, спустился по лестнице во двор и отправился искать кедлстонский экипаж. Пять минут спустя он вернулся на чердак с пледом и подушками, снятыми с сидений. Найджелу он все объяснит позже.
Увидев его, девушка снова заплакала от страха.
– Тише, тише, – ласково сказал Уилл, положив подушки на матрас и укрыв ее пледом. – Уилл Стаббс тебя не обидит. И миссис Доркинс больше и пальцем не тронет. Как тебя звать-то?
– Сал, – пролепетала она. – О сэр, прошу вас, если хотите, я на все согласна, даже если вы мне не заплатите.
Но только не говорите ей! И не бейте меня, пожалуйста. Я все сделаю как прикажете. Скажите – и все исполню.
– А тебе приходилось и раньше это делать? – спросил Уильям, ничуть не сомневаясь, что девушка делала это не один раз, и со многими, и всегда против воли.
– Да, сэр. Я сделаю все, что вы хотите. Не бейте меня.
– Ложись-ка на подушку, Сал. Тебе бы надо выспаться хорошенько. Я не собираюсь тебя бить. Никто больше не посмеет поднять на тебя руку. Никто из тех пьянчуг не заставит тебя это делать, если только ты сама того не захочешь. Уилл Стаббс не даст тебя в обиду.
Она положила голову на подушку и уставилась на него. Ужас в ее глазах сменился недоумением. 1" – Вы не хотите меня?
Уилл окинул взглядом ее худенькое тело, рябое личико, грязные, всклокоченные волосы, испуганные глаза и подумал, что ему случалось удовлетворять похоть с гораздо менее привлекательными шлюхами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Вот только не ясно, во сколько она оценит свое благодеяние.
Уилл заметил кучера Робина Барр-Хэмптона. По тому оттенку, который приобрел его нос, не составляло труда догадаться, что он пропустил уже не одну кружку эля за этот вечер. Уильям протиснулся к нему и хлопнул приятеля по плечу. Он считал, что имеет право на подобную фамильярность, поскольку слуги стояли выше кучеров на общественной лестнице. Уильям втайне гордился тем, что он камердинер.
– Еще кружку для моего друга, миссис! – рявкнул Уилл, обращаясь к миссис Доркинс. Шум и гам в трактире были перекрыты его ревом. – И мне тоже кружку. – Минуту спустя худая рябая служанка, всегда смотревшая на него с неподдельным ужасом, принесла заказ и так поспешно поставила кружки на стол, что немного расплескала эль. Она кинулась прочь, пока кто-нибудь не шлепнул ее или не стиснул в грубых объятиях. – Привет, приятель! Рад видеть твою красную рожу. Где пропадал?
Ему и хитрить не пришлось – все оказалось куда проще. Уильям с интересом слушал, как порядком поднабравшийся кучер описывал путешествие в Лондон, которое предпринял его хозяин, а также людей, с которыми он там встречался.
Уильям велел принести еще эля.
«Ну и каша заварилась! – думал он. – Найджел здорово вляпался. Так ему и надо. Вот только жаль малышку. Если она про все это услышит, ей будет ох как несладко». Уильям уже давно заметил, что глаза ее больше не излучают доверчивый, искренний свет. Таких хорошеньких и слабеньких, как она, надо оберегать и защищать. Не годится, чтобы малышка узнала о предательстве и ужасах каторжных работ да вдруг поняла, что благоверный-то ее – бывший каторжник, хоть и осужденный несправедливо.
Уильям рассеянно наблюдал за тем, как служанка понесла пивные кружки к соседнему столику. На сей раз она не успела вовремя увернуться, и подвыпивший кучер обхватил ее за талию и сунул пятерню за корсаж. Сидевший рядом с ним детина запустил руку под юбку служанки и ухватил ее за тощую ногу. Вокруг раздался грубый хохот. Уильям нахмурился. На лице служанки застыло выражение тупого безразличия и покорности судьбе. Не подумай Уилл сейчас о малышке Найджела, он не стал бы вмешиваться. Наверняка девчонку лапали уже не раз – такова уж горькая доля трактирных служанок.
– Навряд ли ей нравится ваша шутка, – заметил Уилл из своего угла. Было время, его голос заставлял содрогаться даже самых отъявленных негодяев из их разбойничьей шайки, а потом и каторжников, тоже считавших Уилла главарем. Он произнес эти слова негромко, но все невольно обернулись в его сторону. – Правильно я говорю, красотка? – обратился Уилл к служанке.
Она взглянула на него, и в ее глазах отразился неподдельный ужас.
– Если хочешь полапать ее или залезть к ней под юбку, тебе придется подождать своей очереди, мерзкий ублюдок! – неосторожно ответил тот, что тискал грудь служанки. Второй негодяй тут же убрал руку из-под юбки.
Уильям не спеша поднялся:
– У меня только один глаз, парень («парень» выглядел старше его лет на десять), но уха-то по-прежнему два, и они неплохо слышат. Поэтому лучше скажи, что ты сейчас ничего не говорил, и убери руки от девчонки, иначе я расквашу тебе нос.
Кучер был не так пьян, чтобы не понять, какого дурака он свалял.
– Черт побери, есть же такие, что шуток не понимают, – пробурчал он, выпуская служанку. – Ты уж прости, приятель, не знал, что ты один из тех чудаков.
Недоразумение было улажено. Уильям опустился на свое место. Но миссис Доркинс решила-таки устроить скандал. Она подскочила к маленькой служанке, залепила ей звонкую затрещину и обозвала ленивой сучкой, присовокупив к этому еще пару нелестных эпитетов. Служанка упала и, ударившись головой о край стола, повалилась на пол без сознания. Посетители одобрительно загудели.
– Неплохо сработано, миссис Доркинс! – заорал какой-то подвыпивший гуляка.
– Так с ними и надо, – заметил другой. – Будет знать, как привередничать!
Но миссис Доркинс было не до смеху. Она обратилась к Уильяму:
– Мистер Стаббс, будьте любезны, оттащите-ка мерзавку в ее комнату и заприте там. Завтра я ей устрою взбучку, если будет время. А потом пусть убирается ко всем чертям. Здесь таким не место. У меня приличное заведение.
Уильям снова встал, повинуясь просьбе своей ненаглядной, и осторожно взял девушку на руки. Та застонала, не открывая глаз. Он понес ее в маленькую комнатку на чердак, указанную ему миссис Доркинс. Сквозь дырявый потолок было видно ночное небо. На полу валялся грязный матрас, прикрытый какой-то тряпкой. Больше в каморке ничего не было. Уильям положил девушку на матрас, снял с нее огромный полотняный чепец и осмотрел шишку, вздувшуюся на виске, осторожно ощупывая ее.
Сознание постепенно возвращалось к девушке. Она посмотрела на него затуманенным взором, но тут же в ее глазах снова отразился ужас. Служанка всхлипнула.
– Тише, тише, девочка! Я тебе зла не сделаю. Никто тебя не тронет.
Но она закрыла лицо руками и вся съежилась, продолжая тихонько всхлипывать.
Уильям Стаббс вырос в лондонских трущобах и знал, что такое жестокость. Он и сам бывал жесток, хотя ни разу в жизни не поднял руку на женщину. Уилл вышел из комнаты, спустился по лестнице во двор и отправился искать кедлстонский экипаж. Пять минут спустя он вернулся на чердак с пледом и подушками, снятыми с сидений. Найджелу он все объяснит позже.
Увидев его, девушка снова заплакала от страха.
– Тише, тише, – ласково сказал Уилл, положив подушки на матрас и укрыв ее пледом. – Уилл Стаббс тебя не обидит. И миссис Доркинс больше и пальцем не тронет. Как тебя звать-то?
– Сал, – пролепетала она. – О сэр, прошу вас, если хотите, я на все согласна, даже если вы мне не заплатите.
Но только не говорите ей! И не бейте меня, пожалуйста. Я все сделаю как прикажете. Скажите – и все исполню.
– А тебе приходилось и раньше это делать? – спросил Уильям, ничуть не сомневаясь, что девушка делала это не один раз, и со многими, и всегда против воли.
– Да, сэр. Я сделаю все, что вы хотите. Не бейте меня.
– Ложись-ка на подушку, Сал. Тебе бы надо выспаться хорошенько. Я не собираюсь тебя бить. Никто больше не посмеет поднять на тебя руку. Никто из тех пьянчуг не заставит тебя это делать, если только ты сама того не захочешь. Уилл Стаббс не даст тебя в обиду.
Она положила голову на подушку и уставилась на него. Ужас в ее глазах сменился недоумением. 1" – Вы не хотите меня?
Уилл окинул взглядом ее худенькое тело, рябое личико, грязные, всклокоченные волосы, испуганные глаза и подумал, что ему случалось удовлетворять похоть с гораздо менее привлекательными шлюхами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85