Кассия словно отгораживалась от всего мира. Но Рольфу, который совсем недавно появился в ее жизни, каким-то образом довольно быстро удалось проникнуть в ее потаенные уголки…
Кассия рисовала, сколько себя помнила. Многие видели ее рисунки. Мать лишь молча качала головой, а отец говорил, что уж лучше бы она с таким же увлечением искала себе достойного жениха. Уинифред неизменно каждый рисунок своей воспитанницы и хозяйки называла шедевром и произведением искусства. Корделия предпочитала отдавать свое личное время вышиванию, то есть более женскому занятию, и довольно индифферентно относилась к увлечению Кассии. И никто и никогда даже не догадывался о том, как много для нее это значит.
Догадался только Рольф. Причем догадался, увидев мельком всего лишь несколько ее набросков.
— Можно вопрос? — спросила Кассия, когда Мара уже открывала дверь.
— Конечно.
— Вы сказали что-то о том, что мне нужно поправляться здесь… — Она помолчала, осторожно подбирая следующие слова. — Со мной что-то случилось? — наконец спросила Кассия.
— Что вы имеете в виду?
— Мне кажется, что я в этой постели уже не первый день. Я проснулась в незнакомом доме и даже не представляю себе… как попала сюда.
Мара улыбнулась:
— Думаю, будет лучше, если на эти вопросы ответит вам лорд Рэйвенскрофт. Я пойду поищу его. А пока я распорядилась, чтобы шезлонг вынесли на балкон. На тот случай, если вам захочется вдохнуть свежего воздуха и подставить свое лицо солнечным лучам. Погода для этого времени года стоит на удивление теплая. Я подумала, что вам уже, наверное, стало тоскливо на душе от этих четырех стен.
Кассия кивнула, отметив про себя, что Мара уклонилась от ответа на прямо поставленный вопрос.
— Спасибо, леди Калхейвен. Это с вашей стороны очень любезно.
— Всегда рада вам угодить. И почему бы вам не называть меня просто Мара? Так ко мне обращаются мои друзья, а я надеюсь, что мы с вами станем друзьями. Большую часть времени мы с Адрианом и детьми проводим в Ирландии, в родовом замке моих родителей. Места там весьма глухие, и, если честно, мне почти не с кем пообщаться и поболтать. У меня есть Сайма, но она догматична в своих взглядах и праздным разговорам за чашкой чая предпочитает возню в саду со своими травами. Соседи тоже заняты своими проблемами, и неловко отвлекать их. Так что мне не хватает хороших добрых подруг. Когда я была еще девочкой, мама часто приходила ко мне в спальню, садилась на кровать, и мы болтали с ней обо всем, начиная от сказок и кончая мальчишками. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.
Кассия не стала говорить Маре, что на самом деле она даже понятия не имела, что та имела в виду. Ей трудно было представить себе ситуацию, когда бы она могла вот так же свободно поболтать со своей матерью.
— Мне так не хватает мамочки, — проговорила Мара. В глазах ее сквозила тоска. Она отвернулась к окну и стала смотреть на небо. Затем, словно бы спохватившись, вновь обернулась к Кассии. — Немногие из друзей Адриана женаты, а те, что женаты, имеют таких жен, с которыми у меня нет ни малейшего желания пить вместе чай, я уж не говорю о том, чтобы секретничать. Вы другая. Мы с вами едва знакомы, но у меня такое чувство, что я могу вам все рассказать, всем поделиться. У меня такое ощущение, что вот если мы, к примеру, пошли бы с вами за покупками на Оксфорд-стрит, вы не стали бы лицемерить и говорить, что шелковый отрез на платье неприятного оранжевого оттенка, вовсю нахваливаемый продавцом, будет мне к лицу и пойдет в тон к моим рыжим волосам, если на самом деле это совсем не так. — Она улыбнулась. — Что-то я совсем заболталась. Если верить моему мужу, то это побочный эффект беременности. Он говорит, что в этот период я становлюсь страшно болтливой и моя речь течет быстрее ручья Килкенни в дождливый день у нас дома в Калхейвене. Вот шнур колокольчика, позвоните, когда захотите выйти на балкон. Я приду помочь.
Кассия кивнула. Проводив Мару глазами, она подумала, что вне зависимости от того, какая тайна свела их вместе, они станут хорошими подругами на долгие времена.
Что же привело ее в этот дом? И почему у нее такое ощущение, что никто не хочет рассказывать ей об этом? В сущности, она и не ждала, что Мара ответит на ее вопрос. Особенно после того, как с тем же самым вопросом она обратилась к служанке, которая вчера вечером принесла ей свежие проветренные подушки. В ответ девушка посмотрела на Кассию так, будто не поняла, о чем ее спросили, потом просто качнула головой и быстро вышла из спальни. Чего они все так боятся? Почему молчат?
Как только за Марой закрылась дверь, до Кассии откуда-то из коридора донесся звон разбитого стекла и веселый детский смех.
Она услышала, как Мара крикнула:
— Роберт Чарльз Росс, противный мальчишка, вернись немедленно!
Когда наступил вечер и последние лучи заходящего солнца на западе окрасили крыши домов в красный цвет, Рольф решил, что пора.
Он весь день откладывал визит к Кассии, убеждая себя в том, что ей просто нужно дать больше времени на восстановление сил, но в глубине души он не мог себя обмануть. Ему не хотелось видеть боль и гнев в ее глазах, которые неизбежно появятся после того, как он расскажет, что совершил над ней, пока она находилась в беспамятстве.
Рольф не сомневался, что Кассия возненавидит его, несмотря ни на какие разумные объяснения его поступка, и, уж конечно, перестанет доверять ему. А именно доверия с ее стороны больше всего на свете добивался Рольф.
И все-таки откладывать разговор дальше нет смысла. Рано или поздно кто-нибудь проговорится, и Кассия обо всем узнает. Мара передала ему, что Кассия уже начала задавать ей и прислуге вопросы относительно того, как она попала в дом Калхейвенов, что с ней случилось и почему она вот уже несколько дней прикована к постели.
Вечером Мара сказала Рольфу, что Кассии стало гораздо лучше. Всю вторую половину дня она провела в своей» спальне вместе с детьми, знакомясь и играя с ними. Съела большую порцию жареного барашка с молодым картофелем и даже попросила приготовить для себя ванну.
Так что время пришло. Откладывать визит дальше было бессмысленно. Рольф уже не мог найти какой-нибудь убедительный предлог, который бы позволил ему оттянуть разговор еще хотя бы на сутки. Но… Как же, черт возьми, сказать ей?!
Дверь в спальню, где находилась Кассия, была чуть приоткрыта. В комнате кто-то негромко напевал. Он не стал стучать, а просто открыл дверь и вошел.
Спальня была погружена в полумрак. Отблески заходящего солнца окрашивали все вокруг в приятные оранжево-красные тона. Пение доносилось с балкона, куда вели двустворчатые двери.
Рольф медленно и бесшумно пересек комнату и остановился на самом пороге балкона.
Кассия полулежала в окружении подушек в шезлонге, смотрела на закат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Кассия рисовала, сколько себя помнила. Многие видели ее рисунки. Мать лишь молча качала головой, а отец говорил, что уж лучше бы она с таким же увлечением искала себе достойного жениха. Уинифред неизменно каждый рисунок своей воспитанницы и хозяйки называла шедевром и произведением искусства. Корделия предпочитала отдавать свое личное время вышиванию, то есть более женскому занятию, и довольно индифферентно относилась к увлечению Кассии. И никто и никогда даже не догадывался о том, как много для нее это значит.
Догадался только Рольф. Причем догадался, увидев мельком всего лишь несколько ее набросков.
— Можно вопрос? — спросила Кассия, когда Мара уже открывала дверь.
— Конечно.
— Вы сказали что-то о том, что мне нужно поправляться здесь… — Она помолчала, осторожно подбирая следующие слова. — Со мной что-то случилось? — наконец спросила Кассия.
— Что вы имеете в виду?
— Мне кажется, что я в этой постели уже не первый день. Я проснулась в незнакомом доме и даже не представляю себе… как попала сюда.
Мара улыбнулась:
— Думаю, будет лучше, если на эти вопросы ответит вам лорд Рэйвенскрофт. Я пойду поищу его. А пока я распорядилась, чтобы шезлонг вынесли на балкон. На тот случай, если вам захочется вдохнуть свежего воздуха и подставить свое лицо солнечным лучам. Погода для этого времени года стоит на удивление теплая. Я подумала, что вам уже, наверное, стало тоскливо на душе от этих четырех стен.
Кассия кивнула, отметив про себя, что Мара уклонилась от ответа на прямо поставленный вопрос.
— Спасибо, леди Калхейвен. Это с вашей стороны очень любезно.
— Всегда рада вам угодить. И почему бы вам не называть меня просто Мара? Так ко мне обращаются мои друзья, а я надеюсь, что мы с вами станем друзьями. Большую часть времени мы с Адрианом и детьми проводим в Ирландии, в родовом замке моих родителей. Места там весьма глухие, и, если честно, мне почти не с кем пообщаться и поболтать. У меня есть Сайма, но она догматична в своих взглядах и праздным разговорам за чашкой чая предпочитает возню в саду со своими травами. Соседи тоже заняты своими проблемами, и неловко отвлекать их. Так что мне не хватает хороших добрых подруг. Когда я была еще девочкой, мама часто приходила ко мне в спальню, садилась на кровать, и мы болтали с ней обо всем, начиная от сказок и кончая мальчишками. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.
Кассия не стала говорить Маре, что на самом деле она даже понятия не имела, что та имела в виду. Ей трудно было представить себе ситуацию, когда бы она могла вот так же свободно поболтать со своей матерью.
— Мне так не хватает мамочки, — проговорила Мара. В глазах ее сквозила тоска. Она отвернулась к окну и стала смотреть на небо. Затем, словно бы спохватившись, вновь обернулась к Кассии. — Немногие из друзей Адриана женаты, а те, что женаты, имеют таких жен, с которыми у меня нет ни малейшего желания пить вместе чай, я уж не говорю о том, чтобы секретничать. Вы другая. Мы с вами едва знакомы, но у меня такое чувство, что я могу вам все рассказать, всем поделиться. У меня такое ощущение, что вот если мы, к примеру, пошли бы с вами за покупками на Оксфорд-стрит, вы не стали бы лицемерить и говорить, что шелковый отрез на платье неприятного оранжевого оттенка, вовсю нахваливаемый продавцом, будет мне к лицу и пойдет в тон к моим рыжим волосам, если на самом деле это совсем не так. — Она улыбнулась. — Что-то я совсем заболталась. Если верить моему мужу, то это побочный эффект беременности. Он говорит, что в этот период я становлюсь страшно болтливой и моя речь течет быстрее ручья Килкенни в дождливый день у нас дома в Калхейвене. Вот шнур колокольчика, позвоните, когда захотите выйти на балкон. Я приду помочь.
Кассия кивнула. Проводив Мару глазами, она подумала, что вне зависимости от того, какая тайна свела их вместе, они станут хорошими подругами на долгие времена.
Что же привело ее в этот дом? И почему у нее такое ощущение, что никто не хочет рассказывать ей об этом? В сущности, она и не ждала, что Мара ответит на ее вопрос. Особенно после того, как с тем же самым вопросом она обратилась к служанке, которая вчера вечером принесла ей свежие проветренные подушки. В ответ девушка посмотрела на Кассию так, будто не поняла, о чем ее спросили, потом просто качнула головой и быстро вышла из спальни. Чего они все так боятся? Почему молчат?
Как только за Марой закрылась дверь, до Кассии откуда-то из коридора донесся звон разбитого стекла и веселый детский смех.
Она услышала, как Мара крикнула:
— Роберт Чарльз Росс, противный мальчишка, вернись немедленно!
Когда наступил вечер и последние лучи заходящего солнца на западе окрасили крыши домов в красный цвет, Рольф решил, что пора.
Он весь день откладывал визит к Кассии, убеждая себя в том, что ей просто нужно дать больше времени на восстановление сил, но в глубине души он не мог себя обмануть. Ему не хотелось видеть боль и гнев в ее глазах, которые неизбежно появятся после того, как он расскажет, что совершил над ней, пока она находилась в беспамятстве.
Рольф не сомневался, что Кассия возненавидит его, несмотря ни на какие разумные объяснения его поступка, и, уж конечно, перестанет доверять ему. А именно доверия с ее стороны больше всего на свете добивался Рольф.
И все-таки откладывать разговор дальше нет смысла. Рано или поздно кто-нибудь проговорится, и Кассия обо всем узнает. Мара передала ему, что Кассия уже начала задавать ей и прислуге вопросы относительно того, как она попала в дом Калхейвенов, что с ней случилось и почему она вот уже несколько дней прикована к постели.
Вечером Мара сказала Рольфу, что Кассии стало гораздо лучше. Всю вторую половину дня она провела в своей» спальне вместе с детьми, знакомясь и играя с ними. Съела большую порцию жареного барашка с молодым картофелем и даже попросила приготовить для себя ванну.
Так что время пришло. Откладывать визит дальше было бессмысленно. Рольф уже не мог найти какой-нибудь убедительный предлог, который бы позволил ему оттянуть разговор еще хотя бы на сутки. Но… Как же, черт возьми, сказать ей?!
Дверь в спальню, где находилась Кассия, была чуть приоткрыта. В комнате кто-то негромко напевал. Он не стал стучать, а просто открыл дверь и вошел.
Спальня была погружена в полумрак. Отблески заходящего солнца окрашивали все вокруг в приятные оранжево-красные тона. Пение доносилось с балкона, куда вели двустворчатые двери.
Рольф медленно и бесшумно пересек комнату и остановился на самом пороге балкона.
Кассия полулежала в окружении подушек в шезлонге, смотрела на закат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81