В первую очередь строились подводные лодки, затем танки, самоходные орудия, гаубицы, химические и обычные минометы и кто знает что еще (о ракетах Коллер почему-то вспоминать не хочет. – Ю. М.), и только потом шли самолеты... Все было подчинено войне на Востоке. Война против России пожирала людей, материалы и планы».
Потери геринговских военно-воздушных сил над Англией и Ла-Маншем были лишь началом. После вероломного нападения Германии на первое в мире социалистическое государство гибель геринговских алюминиевых птиц стала массовой. В пресловутом «дранг нах Остен» сложили свои головы не только испытанные в боях немецкие дивизии, но и был сломан хребет нацистской «люфтваффе».
За четыре года второй мировой войны фашистская авиация потеряла около 100 тысяч самолетов, из которых 62 тысячи были уничтожены на советско-германском фронте. Еще более чувствительными оказались для генерального штаба ВВС потери личного состава. Фашистская «люфтваффе» постепенно истекала кровью: 99 875 человек, в том числе 15 284 офицера, не вернулись из полетов. Пространство советского-германского фронта было усеяно обломками немецких самолетов. Пресловутое господство в воздухе авиации рейхсмаршала Геринга разбилось о железную противовоздушную оборону Советского Союза.
После вторжения германских армий в Советский Союз ход второй мировой войны определяли уже не чванливые генералы из окружения Гитлера, а подвергшиеся нападению и порабощенные народы Европы. 7,8 миллиона убитых и плененных немецких солдат и офицеров – таков результат преступной и авантюристической стратегии верховного командования вермахта только в агрессии против Советского Союза.
На Восточном фронте уничтожалась не только авиация, там превращались в металлолом гитлеровская артиллерия и танки. Вышвырнутые с советской территории германские войска потеряли 190 тысяч орудий и 55 тысяч танков.
Чем острее ощущали все это в германских штабах, тем больше надежд Гитлер и Гиммлер возлагали на ракетные планы Вернера фон Брауна.
Один из главных военных преступников – Альберт Шпеер, занимавший с 1942 года пост председателя совета вооружения в руководстве нацистской партии и имперского министра вооружения и военной промышленности, признал впоследствии перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге:
«Производство самолетов-снарядов с технической точки зрения было для нас дорогостоящим делом, а эффективность их по сравнению с затраченными средствами – минимальной. Поэтому мы не были очень заинтересованы в том, чтобы производить их в большом количестве. Больше всех настаивал на их выпуске Гиммлер... В армейских кругах считали, как и я, что они обходятся слишком дорого. Подобного же суждения придерживались и офицеры военно-воздушного флота ...так как на те средства, которые требовались для производства одного самолета-снаряда, можно было построить истребитель».
И действительно, ракетные эксперименты нацистов пожирали немалые суммы. Ежегодный бюджет испытательной станции Вернера фон Брауна в Пенемюнде достиг только в 1942 году 150 миллионов марок. Эта сумма была равна расходам на производство танков в 1940 году или стоимости полугодового производства танков в Германии в 1941 году. Таким образом, расходы в Пенемюнде соответствовали стоимости 10 тысяч танков, не считая средств, которые вкладывались также участвовавшими в осуществлении ракетной программы институтами, учреждениями и концернами.
Гитлеровский ракетчик Браун заставил работать над своими планами армию специалистов. «В эти недели и месяцы Вернер фон Браун проявил свой выдающийся талант организатора, – писал позднее его бард Гейнц Гартман. – Похоже, что сила его убеждения была безграничной». Несмотря на чрезмерное преувеличение, в этих словах есть частица правды. Технический директор армейской испытательной станции в Пенемюнде старался изо всех сил. Ведь он пообещал нацистским руководителям в кратчайший срок дать «чудо-оружие».
«Замерзшие молнии»
На испытательной станции «Пенемюнде-Ост» кипела работа. Светомаскировка была настолько совершенной, что по ночам ни один луч света не вырывался из окон конструкторских бюро и чертежных залов. Инженеры и технологи, ученые и рабочие-специалисты отрабатывали десятки тысяч деталей. Вся эта масса мелких и мельчайших проводков, шестеренок, клапанов и реле исчезала в сигарообразном корпусе ракеты «А-4».
С 1938 года были проведены сотни испытаний ракеты «А-5». Однако гитлеровские ракетчики не были удовлетворены, ибо полностью стабилизировать ее полет не удалось. Точность попадания была никудышной. Аэродинамические проблемы оставались нерешенными. Неудачи гасили трудовой энтузиазм.
Первые образцы ракеты «А-4» также оказались неудачными: она была неустойчивой в полете, головка отваливалась. Одним словом, подчинить себе ракету не удавалось. 3 октября 1942 года было намечено очередное испытание в серии, начатой в июне.
Над островом Узедом ярко светило солнце. Ветровой конус вяло повис на мачте. Напряжение на 7-м испытательном стенде, на пункте управления огнем и у измерительных приборов достигло предела. У смотровых щелей в командном блиндаже столпились люди. Раздавались команды: «Запуск!», «Малая ступень!», «Главная ступень!»
Один за другим включались рычаги управления. Столб пыли и дыма, оглушающий гул, летящие в воздух пучки травы и обрывки проводов. 14-метровая ракета весом около 13 тонн поднялась со стартового стола и устремилась в голубое осеннее небо, пожирая 125 литров спирта и кислорода в секунду. Через минуту тянувшийся за ракетой факел пламени погас.
И вдруг раздался крик десятков голосов: «Она взрывается!» Те, кто не имел возможности наблюдать за ракетой в бинокль, считали, что и это испытание окончилось неудачей. Но вот из репродуктора прозвучал голос: «Клапан сброса окислителя открылся»!
Вскоре последовали возгласы: «Она переворачивается! След конденсирующегося пара становится ломаным!» На фоне голубого неба виднелась белая, постепенно расширявшаяся полоса, которую население с начала испытаний называло «замерзшей молнией».
«Все в порядке! Эксперимент удался!» – вновь прозвучало из репродукторов. Были зафиксированы следующие показатели: высота 90 километров, дальность полета – 190 километров, скорость – 1500 метров в секунду. По случаю такого торжественного момента были разрешены дополнительные порции шнапса.
Однако весь последующий год удавалось лишь каждое десятое испытание. В журнале регистрации экспериментов фиксировались причины неудач: «Взрыв при запуске», «Пожар в сопловой части», «Неполадки в системе выключения», «Взрыв в сопловой части», «Неполадки в работе турбонасосного агрегата», «Взрыв топливной системы, ракета упала на расположенный рядом аэродром», «Потенциометры вышли из строя», «Интегратор ускорения пришлось заменить системой управления по радио», «Нарушения в программированной системе управления», «Электрогидравлическая система рулей оказалась непригодной», «Обе гироскопические системы вышли из строя», «Редукционные клапаны действовали неточно» и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Потери геринговских военно-воздушных сил над Англией и Ла-Маншем были лишь началом. После вероломного нападения Германии на первое в мире социалистическое государство гибель геринговских алюминиевых птиц стала массовой. В пресловутом «дранг нах Остен» сложили свои головы не только испытанные в боях немецкие дивизии, но и был сломан хребет нацистской «люфтваффе».
За четыре года второй мировой войны фашистская авиация потеряла около 100 тысяч самолетов, из которых 62 тысячи были уничтожены на советско-германском фронте. Еще более чувствительными оказались для генерального штаба ВВС потери личного состава. Фашистская «люфтваффе» постепенно истекала кровью: 99 875 человек, в том числе 15 284 офицера, не вернулись из полетов. Пространство советского-германского фронта было усеяно обломками немецких самолетов. Пресловутое господство в воздухе авиации рейхсмаршала Геринга разбилось о железную противовоздушную оборону Советского Союза.
После вторжения германских армий в Советский Союз ход второй мировой войны определяли уже не чванливые генералы из окружения Гитлера, а подвергшиеся нападению и порабощенные народы Европы. 7,8 миллиона убитых и плененных немецких солдат и офицеров – таков результат преступной и авантюристической стратегии верховного командования вермахта только в агрессии против Советского Союза.
На Восточном фронте уничтожалась не только авиация, там превращались в металлолом гитлеровская артиллерия и танки. Вышвырнутые с советской территории германские войска потеряли 190 тысяч орудий и 55 тысяч танков.
Чем острее ощущали все это в германских штабах, тем больше надежд Гитлер и Гиммлер возлагали на ракетные планы Вернера фон Брауна.
Один из главных военных преступников – Альберт Шпеер, занимавший с 1942 года пост председателя совета вооружения в руководстве нацистской партии и имперского министра вооружения и военной промышленности, признал впоследствии перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге:
«Производство самолетов-снарядов с технической точки зрения было для нас дорогостоящим делом, а эффективность их по сравнению с затраченными средствами – минимальной. Поэтому мы не были очень заинтересованы в том, чтобы производить их в большом количестве. Больше всех настаивал на их выпуске Гиммлер... В армейских кругах считали, как и я, что они обходятся слишком дорого. Подобного же суждения придерживались и офицеры военно-воздушного флота ...так как на те средства, которые требовались для производства одного самолета-снаряда, можно было построить истребитель».
И действительно, ракетные эксперименты нацистов пожирали немалые суммы. Ежегодный бюджет испытательной станции Вернера фон Брауна в Пенемюнде достиг только в 1942 году 150 миллионов марок. Эта сумма была равна расходам на производство танков в 1940 году или стоимости полугодового производства танков в Германии в 1941 году. Таким образом, расходы в Пенемюнде соответствовали стоимости 10 тысяч танков, не считая средств, которые вкладывались также участвовавшими в осуществлении ракетной программы институтами, учреждениями и концернами.
Гитлеровский ракетчик Браун заставил работать над своими планами армию специалистов. «В эти недели и месяцы Вернер фон Браун проявил свой выдающийся талант организатора, – писал позднее его бард Гейнц Гартман. – Похоже, что сила его убеждения была безграничной». Несмотря на чрезмерное преувеличение, в этих словах есть частица правды. Технический директор армейской испытательной станции в Пенемюнде старался изо всех сил. Ведь он пообещал нацистским руководителям в кратчайший срок дать «чудо-оружие».
«Замерзшие молнии»
На испытательной станции «Пенемюнде-Ост» кипела работа. Светомаскировка была настолько совершенной, что по ночам ни один луч света не вырывался из окон конструкторских бюро и чертежных залов. Инженеры и технологи, ученые и рабочие-специалисты отрабатывали десятки тысяч деталей. Вся эта масса мелких и мельчайших проводков, шестеренок, клапанов и реле исчезала в сигарообразном корпусе ракеты «А-4».
С 1938 года были проведены сотни испытаний ракеты «А-5». Однако гитлеровские ракетчики не были удовлетворены, ибо полностью стабилизировать ее полет не удалось. Точность попадания была никудышной. Аэродинамические проблемы оставались нерешенными. Неудачи гасили трудовой энтузиазм.
Первые образцы ракеты «А-4» также оказались неудачными: она была неустойчивой в полете, головка отваливалась. Одним словом, подчинить себе ракету не удавалось. 3 октября 1942 года было намечено очередное испытание в серии, начатой в июне.
Над островом Узедом ярко светило солнце. Ветровой конус вяло повис на мачте. Напряжение на 7-м испытательном стенде, на пункте управления огнем и у измерительных приборов достигло предела. У смотровых щелей в командном блиндаже столпились люди. Раздавались команды: «Запуск!», «Малая ступень!», «Главная ступень!»
Один за другим включались рычаги управления. Столб пыли и дыма, оглушающий гул, летящие в воздух пучки травы и обрывки проводов. 14-метровая ракета весом около 13 тонн поднялась со стартового стола и устремилась в голубое осеннее небо, пожирая 125 литров спирта и кислорода в секунду. Через минуту тянувшийся за ракетой факел пламени погас.
И вдруг раздался крик десятков голосов: «Она взрывается!» Те, кто не имел возможности наблюдать за ракетой в бинокль, считали, что и это испытание окончилось неудачей. Но вот из репродуктора прозвучал голос: «Клапан сброса окислителя открылся»!
Вскоре последовали возгласы: «Она переворачивается! След конденсирующегося пара становится ломаным!» На фоне голубого неба виднелась белая, постепенно расширявшаяся полоса, которую население с начала испытаний называло «замерзшей молнией».
«Все в порядке! Эксперимент удался!» – вновь прозвучало из репродукторов. Были зафиксированы следующие показатели: высота 90 километров, дальность полета – 190 километров, скорость – 1500 метров в секунду. По случаю такого торжественного момента были разрешены дополнительные порции шнапса.
Однако весь последующий год удавалось лишь каждое десятое испытание. В журнале регистрации экспериментов фиксировались причины неудач: «Взрыв при запуске», «Пожар в сопловой части», «Неполадки в системе выключения», «Взрыв в сопловой части», «Неполадки в работе турбонасосного агрегата», «Взрыв топливной системы, ракета упала на расположенный рядом аэродром», «Потенциометры вышли из строя», «Интегратор ускорения пришлось заменить системой управления по радио», «Нарушения в программированной системе управления», «Электрогидравлическая система рулей оказалась непригодной», «Обе гироскопические системы вышли из строя», «Редукционные клапаны действовали неточно» и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44