Однако сердце ракеты – двигатель, весивший полтонны, пришлось засыпать песком на берегу Буга и замаскировать кустарником.
Команда по обнаружению ракет с помощью поднятой на ноги полевой жандармерии прочесала весь район метр за метром: слишком хорошо понимали гитлеровские офицеры, чем пахнет для них эта неудача. Но ракета исчезла бесследно, и через два дня поиски ее были прекращены.
Тем временем Игнашак, Качмарек и Пеньковский уже отправились в путь. Они везли фотопленку, а также три вынутых из ракеты радиотехнических прибора. В кармане Игнашака в бутылке с этикеткой «касторовое масло» находились остатки горючего. Все шло благополучно. Оставалось только сесть в поезд, шедший в Варшаву. И тут случилось непредвиденное. На платформе в Сидльце из кармана Игнашака вдруг вырвалось пламя: неожиданно произошла химическая реакция. Казалось, все погибло. Станционная охрана и немецкие солдаты-отпускники бросились к подпольщикам, приняв их за диверсантов. К счастью, Качмареку, хорошо владевшему немецким языком, удалось успокоить немцев рассказом о коварной зажигалке, которая взяла да и вспыхнула в кармане его друга. Между тем Пеньковский, воспользовавшись тем, что на него никто не обращал внимания, сумел погрузить драгоценную ношу в подошедший поезд. Но доставить горючее ракеты в подпольную варшавскую лабораторию так и не удалось.
Эсэсовцы и агенты службы безопасности (СД), патрулировавшие по улицам польской столицы, даже и не догадывались о том, что происходило в лаборатории Коцьяна. Кованые сапоги эсэсовцев стучали совсем рядом, а здесь, в лаборатории, польские ученые, располагавшие самыми примитивными средствами, разгадывали тайну ракет, над которыми целое десятилетие трудились тысячи хорошо оплачиваемых нацистских специалистов в оснащенных самым современным оборудованием институтах. Патриотизм и гуманизм – вот что было движущей силой этой титанической работы польских борцов антигитлеровского движения Сопротивления.
Подпольщики установили контакт и с другими польскими специалистами. Одним из них был крупнейший ученый в области радиотехники 54-летний профессор Януш Грошковский. До нападения гитлеровского вермахта на Польшу он читал лекции на электротехническом факультете Высшей технической школы в Варшаве. Нацисты закрыли польские университеты и высшие школы, лишив польских ученых возможности продолжать научную деятельность.
Профессор Грошковский занялся изучением радиотехнической аппаратуры ракеты, чтобы определить частоты, на которых эта аппаратура работала. Работа протекала в условиях крайней опасности. Даже транспортировка отдельных частей аппаратуры по улицам Варшавы являлась делом весьма сложным: многочисленные патрули эсэсовцев и солдат вермахта приглядывались к каждому крупному свертку, подозревая в нем оружие или боеприпасы для польского Сопротивления.
Вскоре профессору Грошковскому удалось установить, что радиоприемник ракеты принимал сигналы частотой в 21 мегагерц на волне 14 метров. Передатчик же ракеты работал на частоте примерно 40 мегагерц. Так польский ученый раскрыл тщательно оберегавшуюся производственную тайну концернов «АЭГ» и Сименса. Он пришел к правильному выводу, что фашистские ракеты не только направлялись по определенному курсу при помощи радиосигналов, но и сами передавали наземной станции данные о скорости и высоте своего полета, что позволяло последним производить взрыв в воздухе до удара ракеты о землю. Уже тогда стала выкристаллизовываться идея успешной борьбы с ракетами путем нарушения радиотехнического управления ими.
Получив из Варшавы эти сведения, английская секретная служба и эксперты по вопросам вооружения сразу прозрели и потребовали срочно прислать в Лондон важнейшие части ракеты. Им не терпелось самим убедиться в правильности выводов польских ученых.
Как раз в это время гестапо – правда, по другому делу – арестовало инженера Коцьяна и его жену, очевидно выданных предателем. Но гестаповцы не знали о работе Коцьяна в подпольной лаборатории. Эсэсовцы пытались выведать от него сведения о польских партизанах, которые наносили ощутимые удары немецко-фашистским оккупантам. Коцьян вынес нечеловеческие пытки, но не проронил ни слова. Он даже сумел предупредить друзей о грозящей им опасности шифрованной запиской. Через несколько часов его перевели в камеру смертников в варшавской тюрьме Павиак.
А за стенами тюрьмы продолжалась упорная борьба вокруг гитлеровского «чудо-оружия». Англичане сообщили польским подпольщикам, что за агрегатами ракеты «А-4» прибудет специально посланный транспортный самолет. Эту сложную операцию нужно было тщательно подготовить. Один из командиров польского движения Сопротивления Влодзимеж Гедымин нашел подходящую для посадки площадку в районе Тарнува, примерно в 260 километрах южнее Варшавы. То был луг, ограниченный с запада лесом, а с востока рекой. Бывший летчик польской авиации Гедымин знал, что это место использовалось раньше для приземления легких самолетов. Лесной аэродром получил условное наименование «Бабочка», а запланированную операцию стали называть «Мост».
Шансы на удачу составляли один к девяноста девяти. Местность вокруг «Бабочки» кишмя кишела фашистскими войсками. Каждый день в этот район прибывали все новые пополнения: их предназначалось бросить в бой против неудержимо продвигавшихся вперед войск Советской Армии. Сюда же отступали для переформирования разгромленные части вермахта. Линия фронта приближалась. Эсэсовские команды охотились за партизанами, в первую очередь прочесывая леса. А тут еще плохая погода; зарядившие дожди размягчили почву. Но ждать было нельзя. Гедымин связался с английской военной радиостанцией, которая (этого он не знал) находилась на юге Италии в городе Бриндизи. Там, за тысячу с лишним километров от лесного аэродрома, дислоцировалась 267-я английская авиационная эскадрилья. Вскоре под палящими лучами южного солнца занял свои места экипаж самолета «Дакота». Это было 25 июля 1944 года. Англия уже полтора месяца подвергалась обстрелу самолетами-снарядами «Фау-1». Английское правительство было настроено мрачно: оно предугадывало, что может последовать за ними.
Командир «Дакоты» (вторым пилотом летел польский летчик) еще раз проверил самолет. Ведь предстоял рейс в 2000 километров, с головоломной промежуточной посадкой на импровизированной лесной площадке и без какой-либо возможности заправки горючим в пути. Почти весь маршрут пролегал над территорией, занятой гитлеровскими войсками. На приземление, выгрузку, погрузку и взлет отводилось всего 10 минут. К тому же английские летчики даже не знали людей, которые должны были их принять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Команда по обнаружению ракет с помощью поднятой на ноги полевой жандармерии прочесала весь район метр за метром: слишком хорошо понимали гитлеровские офицеры, чем пахнет для них эта неудача. Но ракета исчезла бесследно, и через два дня поиски ее были прекращены.
Тем временем Игнашак, Качмарек и Пеньковский уже отправились в путь. Они везли фотопленку, а также три вынутых из ракеты радиотехнических прибора. В кармане Игнашака в бутылке с этикеткой «касторовое масло» находились остатки горючего. Все шло благополучно. Оставалось только сесть в поезд, шедший в Варшаву. И тут случилось непредвиденное. На платформе в Сидльце из кармана Игнашака вдруг вырвалось пламя: неожиданно произошла химическая реакция. Казалось, все погибло. Станционная охрана и немецкие солдаты-отпускники бросились к подпольщикам, приняв их за диверсантов. К счастью, Качмареку, хорошо владевшему немецким языком, удалось успокоить немцев рассказом о коварной зажигалке, которая взяла да и вспыхнула в кармане его друга. Между тем Пеньковский, воспользовавшись тем, что на него никто не обращал внимания, сумел погрузить драгоценную ношу в подошедший поезд. Но доставить горючее ракеты в подпольную варшавскую лабораторию так и не удалось.
Эсэсовцы и агенты службы безопасности (СД), патрулировавшие по улицам польской столицы, даже и не догадывались о том, что происходило в лаборатории Коцьяна. Кованые сапоги эсэсовцев стучали совсем рядом, а здесь, в лаборатории, польские ученые, располагавшие самыми примитивными средствами, разгадывали тайну ракет, над которыми целое десятилетие трудились тысячи хорошо оплачиваемых нацистских специалистов в оснащенных самым современным оборудованием институтах. Патриотизм и гуманизм – вот что было движущей силой этой титанической работы польских борцов антигитлеровского движения Сопротивления.
Подпольщики установили контакт и с другими польскими специалистами. Одним из них был крупнейший ученый в области радиотехники 54-летний профессор Януш Грошковский. До нападения гитлеровского вермахта на Польшу он читал лекции на электротехническом факультете Высшей технической школы в Варшаве. Нацисты закрыли польские университеты и высшие школы, лишив польских ученых возможности продолжать научную деятельность.
Профессор Грошковский занялся изучением радиотехнической аппаратуры ракеты, чтобы определить частоты, на которых эта аппаратура работала. Работа протекала в условиях крайней опасности. Даже транспортировка отдельных частей аппаратуры по улицам Варшавы являлась делом весьма сложным: многочисленные патрули эсэсовцев и солдат вермахта приглядывались к каждому крупному свертку, подозревая в нем оружие или боеприпасы для польского Сопротивления.
Вскоре профессору Грошковскому удалось установить, что радиоприемник ракеты принимал сигналы частотой в 21 мегагерц на волне 14 метров. Передатчик же ракеты работал на частоте примерно 40 мегагерц. Так польский ученый раскрыл тщательно оберегавшуюся производственную тайну концернов «АЭГ» и Сименса. Он пришел к правильному выводу, что фашистские ракеты не только направлялись по определенному курсу при помощи радиосигналов, но и сами передавали наземной станции данные о скорости и высоте своего полета, что позволяло последним производить взрыв в воздухе до удара ракеты о землю. Уже тогда стала выкристаллизовываться идея успешной борьбы с ракетами путем нарушения радиотехнического управления ими.
Получив из Варшавы эти сведения, английская секретная служба и эксперты по вопросам вооружения сразу прозрели и потребовали срочно прислать в Лондон важнейшие части ракеты. Им не терпелось самим убедиться в правильности выводов польских ученых.
Как раз в это время гестапо – правда, по другому делу – арестовало инженера Коцьяна и его жену, очевидно выданных предателем. Но гестаповцы не знали о работе Коцьяна в подпольной лаборатории. Эсэсовцы пытались выведать от него сведения о польских партизанах, которые наносили ощутимые удары немецко-фашистским оккупантам. Коцьян вынес нечеловеческие пытки, но не проронил ни слова. Он даже сумел предупредить друзей о грозящей им опасности шифрованной запиской. Через несколько часов его перевели в камеру смертников в варшавской тюрьме Павиак.
А за стенами тюрьмы продолжалась упорная борьба вокруг гитлеровского «чудо-оружия». Англичане сообщили польским подпольщикам, что за агрегатами ракеты «А-4» прибудет специально посланный транспортный самолет. Эту сложную операцию нужно было тщательно подготовить. Один из командиров польского движения Сопротивления Влодзимеж Гедымин нашел подходящую для посадки площадку в районе Тарнува, примерно в 260 километрах южнее Варшавы. То был луг, ограниченный с запада лесом, а с востока рекой. Бывший летчик польской авиации Гедымин знал, что это место использовалось раньше для приземления легких самолетов. Лесной аэродром получил условное наименование «Бабочка», а запланированную операцию стали называть «Мост».
Шансы на удачу составляли один к девяноста девяти. Местность вокруг «Бабочки» кишмя кишела фашистскими войсками. Каждый день в этот район прибывали все новые пополнения: их предназначалось бросить в бой против неудержимо продвигавшихся вперед войск Советской Армии. Сюда же отступали для переформирования разгромленные части вермахта. Линия фронта приближалась. Эсэсовские команды охотились за партизанами, в первую очередь прочесывая леса. А тут еще плохая погода; зарядившие дожди размягчили почву. Но ждать было нельзя. Гедымин связался с английской военной радиостанцией, которая (этого он не знал) находилась на юге Италии в городе Бриндизи. Там, за тысячу с лишним километров от лесного аэродрома, дислоцировалась 267-я английская авиационная эскадрилья. Вскоре под палящими лучами южного солнца занял свои места экипаж самолета «Дакота». Это было 25 июля 1944 года. Англия уже полтора месяца подвергалась обстрелу самолетами-снарядами «Фау-1». Английское правительство было настроено мрачно: оно предугадывало, что может последовать за ними.
Командир «Дакоты» (вторым пилотом летел польский летчик) еще раз проверил самолет. Ведь предстоял рейс в 2000 километров, с головоломной промежуточной посадкой на импровизированной лесной площадке и без какой-либо возможности заправки горючим в пути. Почти весь маршрут пролегал над территорией, занятой гитлеровскими войсками. На приземление, выгрузку, погрузку и взлет отводилось всего 10 минут. К тому же английские летчики даже не знали людей, которые должны были их принять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44