Два сильных характера, два лидера команды, две диаметрально противоположные тренерские концепции…
И при этом один руководит другим!
Такой вариант даже в самом страшном сне не мог присниться Винсенте Феола.
Внешне отношения между тренером Тарасовым и игроком Бобровым оставались такими же, как в команде ЦДКА периода 1947–1949 годов: Анатолий жал на физическую подготовку, на все компоненты тренировок, а Всеволод предпочитал совершенствовать свои сильные стороны. Однако подоплека этих отношений стала совершенно иной.
За прошедшие годы Анатолий Владимирович Тарасов заметно вырос как тренер, как творческая личность, в его сознании уже начали оформляться новые принципы игры в хоккей. И если раньше своим фантастическим трудолюбием на тренировках он пытался поднять тренерский авторитет, то теперь острой нужды в этом не было: авторитет появился. И курс на усиленную общефизическую подготовку хоккеистов из средства самовыражения превратился для Анатолия Тарасова в твердо осознанную политику с дальним прицелом: Анатолий Владимирович справедливо полагал, что в хоккее грядущего хорошая общефизическая подготовка станет фундаментом новой тактики и стратегии.
Поэтому Тарасов со свойственными ему деловитостью и энергией, порой переходившей в неуемность, принялся возводить ту основу основ будущего хоккея, без которой он не мог приступить к строительству самого здания.
В конце сороковых годов многие спортсмены все еще продолжали совмещать занятия футболом и хоккеем. Но искусственных катков в ту пору не было, а потому расписание спортивной жизни строилось в зависимости от климатических условий. В дни празднования Великой Октябрьской революции в Москве проходил последний футбольный матч сезона, после чего игроки прятали бутсы и кожаные мячи, доставали коньки, клюшки и шайбы и тут же отправлялись на хоккейные сборы в Свердловск или Челябинск – на Урале уже вступала в свои нрава зима, можно было приступать к заливке катков. А в конце марта, когда таял лед и закапчивался хоккейный чемпионат, спортсмены, наоборот, надевали бутсы и ехали в сторону Черноморского побережья Кавказа на футбольные сборы, возвращаясь в столицу к середине апреля, потому что по традиции 1-2 Мая, в дни первомайских праздников, в Москве проходил первый футбольный матч сезона. Таким был спортивный «круговорот» того времени. И остается лишь добавить, что если переход из футбола в хоккей был весьма простым, то возвращение из хоккея в футбол проходило довольно болезненно: после первых весенних тренировок у игроков очень сильно болели икроножные мышцы, некоторые спортсмены вынуждены были спускаться с лестницы бочком.
Анатолия Владимировича Тарасова, полностью посвятившего себя хоккею с шайбой, такое совместительство, конечно, не устраивало. Однако поначалу он был не в силах протестовать против давно установившейся традиции. Но в самом начале пятидесятых годов, когда число «совместителей» резко сократилось, а у Тарасова созрела концепция нового хоккея, он начал все активнее настаивать на том, чтобы предсезонную подготовку хоккеисты начинали как можно раньше. Такой же точки зрения придерживались и другие хоккейные наставники, в частности Аркадий Иванович Чернышев и Владимир Кузьмич Егоров. В результате начиная с 1951 года уже в сентябре-октябре три команды – ЦДКА, ВВС и «Крылья Советов» – стали отправляться в Германскую Демократическую Республику, где в Берлине, в «Зееленбиндер-халле», на базе холодильных установок крупного мясокомбината был создан каток с искусственным льдом. Благодаря ранней предсезонной подготовке именно эти три команды значительно превосходили в тот период своих соперников.
Тренировались все хоккеисты, по сути дела, вместе, под руководством триумвирата тренеров, потому что одной из важнейших задач таких сборов было формирование сборных команд – первой и второй. В дополнение к этому советские тренеры помогали готовить хоккеистов ГДР.
Постепенно все отчетливее вырисовывалась точка зрения Тарасова, которая сегодня кажется естественной, единственно возможной, а в те годы для многих была непонятной и сомнительной: армейский тренер настаивал на том, чтобы форварды принимали участие в обороне, а защитники активно подключались в нападение, иначе говоря, чтобы команда играла по схеме «пять вперед – пять назад». Он требовал от хоккеистов игры в полную силу на протяжении всех трех периодов, заставляя их непрерывно взвинчивать темп. А чтобы подготовить спортсменов к таким огромным нагрузкам, очень много внимания уделял общефизической, атлетической тренировке. Таким было кредо Анатолия Владимировича, и он неизменно придерживался его все годы, пока работал тренером. Впоследствии его сильные и выносливые воспитанники шутили, что могут бежать стометровку со штангой на плечах.
Однако поколение хоккеистов, лидером которого был Всеволод Бобров, ни психологически, ни в силу своего возраста уже не могло воспринять такие бешеные тренировочные нагрузки. Могучий Александр Виноградов не был достаточно быстрым, чтобы поспевать из нападения на свое привычное место защитника, и никакие сверхинтенсивные занятия не научили бы его бежать сотку хоть на одну десятую скорее. Евгений Бабич физически был, по нынешним понятиям, очень слаб, этот выдающийся игрок не сдал бы сегодня, наверное, ни одного зачета по общефизической подготовке, что, впрочем, не мешало ему забрасывать множество шайб. А что касается Всеволода Боброва, который по своим физическим данным удовлетворял запросам Тарасова, то здесь Анатолий Владимирович и вовсе наталкивался на принципиальное сопротивление: как уже говорилось, Бобров считал, что, полностью сосредоточившись на атакующих действиях, принесет команде больше пользы.
Столкнулись две воли, два сильных характера. Не из прихоти, не по личным мотивам, а из принципиальных тренерских соображений Тарасов заставлял Боброва «оттягиваться». Со своей стороны Бобров думал, что Тарасов своевольничает и разрушает приносившую успех систему игры, а от добра добра не ищут. Возможно, Анатолий Владимирович и смирился бы с особой ролью Всеволода, но дело осложнялось еще и тем, что Бобров был неформальным лидером команды и, не подчинив своей воле этого лидера, тренер не мог влиять на других игроков, подражавших Боброву.
Но мало этого. Когда тренер Тарасов требовал быстроты пасов и обвинял Боброва в излишнем увлечении индивидуальной игрой, в команде сразу же вспоминали конфликты, которые порой происходили в ведущей армейской тройке, выступавшей в составе Бобров – Тарасов – Бабич в конце сороковых годов.
Дело в том, что Анатолий Тарасов отлично бегал на коньках и хорошо держал шайбу, его даже называли «держатель шайбы», потому что Тарасов умело «убивал секунды», когда его команда оставалась в меньшинстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89