ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но приведенная здесь деловая записка не раскрывает то конфиденциальное соглашение, которое Уайлер заключил с Дикинсоном и представителем «Парамаунта» Полом Штайном. Он попросил их оставить камеру включенной и после окончания пробы, не сказав об этом Одри, с тем, чтобы можно было судить о ее естественном поведении, о том, какая она тогда, когда не играет.
Кинопроба сохранилась до сих пор. В противовес тому, что писал Миланд, Одри Хепберн выглядит удивительно приземистой - возможно, виной тому французская кухня в период съемок на Лазурном берегу. Она просыпается в постели американского репортера, мило по-кошачьи потягивается, простирает руки к утреннему солнцу с девичьей невинностью и свежестью новичка в этом чудесном мире обыкновенных людей, затем вступает в беседу с журналистом (Лайонел Мертон), идет к двери, демонстрируя все то легкое изящество, которое она развила в себе балетом. Вот она открывает дверь, оборачивается и подмигивает нам, словно шаловливый эльф.
«Вот оно!» - слышен голос Пола Штайна. Одри застывает в легкой нерешительности, смотрит прямо в камеру, и тут выражение изумления озаряет ее лицо, когда она начинает понимать, что ее пытаются обмануть. Но ее не так-то легко провести. «Только один человек имеет право произнести: „Закончено!“, - говорит она, явно обращаясь к Торольду Дикинсону, - и я не сделаю и шага до тех пор, пока не услышу его». Камера продолжает работать, и внезапно Одри начинает корчиться от смеха, который не в силах сдерживать. Эта реакция - поразительно непосредственная и удивительно располагающая к актрисе. «Очаровательно!» - воскликнул Уайлер, просмотрев пробу в Риме. В Нью-Йорке с ним полностью согласились. «Примите наши поздравления. Проба Хепберн превосходна, - гласила телеграмма. - Все здесь считают ее великолепной».
Письмо из Нью-Йорка, пришедшее через несколько дней, придало этим впечатлениям официальную форму. Под именем «Одри Хепберн», подчеркнутым красными чернилами, стоит следующая резолюция: «Эта дама назначена на роль в фильме. Проба, вне всякого сомнения, - одна из лучших, когда-либо делавшихся в Голливуде, Нью-Йорке или Лондоне. Примите наши сердечные поздравления. От Барни, Фрэнка и Дона». Барни Балабан, Фрэнк Фримен и Дон Хартман составляли руководящую тройку «Парамаунта». Ни одно благословение не давалось с большей авторитетностью. И только один человек не разделял общего восторга. Архивы «Парамаунта» сохранили личную записку Ричарду Миланду, написанную округлым ученическим почерком Одри Хепберн. «Господи, помоги мне справиться со всем этим», - такими словами заканчивается записка Одри.
«Парамаунт» попытался выкупить Одри у английской компании, резонно полагая, что если поручается главная роль начинающей и никому не известной актрисе, то надо иметь право и на доходы от этого предприятия. Предложили «Ассошиэйтед Бритиш» 100 тысяч фунтов откупных, равнявшихся тогда полумиллиону долларов, а по сегодняшнему курсу составлявших более пяти миллионов фунтов. Сделка была заключена. Правда, английская студия продолжала настаивать на соблюдении Одри ее контрактных обязательств: она должна была сняться, по крайней мере, еще в двух фильмах. «Парамаунту» было разрешено подписать с ней контракт на семь фильмов, по одному фильму в год, которые будут сниматься с ее участием либо на «Парамаунте», либо с разрешения этой студии любой другой кинокомпанией. За Одри оставалось право работать на телевидении и в театре. «Ассошиэйтед Бритиш» получала гонорар за каждый фильм, в котором Хепберн снималась по контракту с «Парамаунтом», либо они получали право на прокат этих фильмов в Великобритании, что даже выгодней. Что же касается Одри, то ей должны были заплатить две с половиной тысячи фунтов (7 тысяч долларов), что по тем временам показалось ей целым состоянием. Невольно задаешься вопросом, а понимала ли она, как обделили ее в ходе заключения всех этих сделок. Кроме того, в американском контракте содержалось и дополнительное условие, позволяющее «Парамаунту» отказаться от ее услуг в том случае, если бы в фильме «Римские каникулы» она не оправдала тех обещаний, которые с избытком дала в своей кинопробе.
Надвигавшаяся постановка «Жижи» была связана с еще большим риском для Одри. Так как она еще не подписала контракт с Джильбертом Миллером, «Парамаунт» мог принудить импресарио вывести Одри из пьесы, как только Уильям Уайлер начнет работу над фильмом летом следующего года. В качестве компенсации Миллеру Одри пришлось соглашаться на участие в гастролях по Америке со спектаклем «Жижи» сразу же по окончании съемок «Римских каникул». Но если предположить, что «Жижи» ждет провал на Бродвее? В этом случае Одри приступит к съемкам в столь важном для нее фильме, сознавая, что ее актерская репутация уже очень сильно испорчена бродвейской катастрофой. Та ответственность, которую она приняла на себя, показалась совершенно неподъемным грузом для хрупкой добросовестной девушки.

Джимми Хэнсон уныло следил за всеми этими переговорами. Ему стало ясно, что Одри теперь настолько опутана сетями своей профессии, что перспективы их брака отодвигаются далеко на второй план. И все равно они поклялись, что их взаимное чувство достаточно сильно, чтобы выдержать и это испытание. А кроме того, бизнес вынудил Хэнсона поехать в Америку. Это совпадало с поездкой Одри. Но она отправилась в Нью-Йорк в одиночестве по морю, чтобы в дороге подготовить роль. Баронесса осталась в Лондоне в квартире на Саут-Одли-стрит, медная табличка на двери которой гласила: «Баронесса ван Хеемстра», а немножко ниже: «Одри Хепберн».
Одри вылезла из своей постели в каюте на рассвете, когда судно подходило к Манхэттену. Она увидела знаменитую панораму Нью-Йорка. Сбылось так много прекрасных снов и мечтаний, и кажется почти неизбежным, что одному самому маленькому ее желанию суждено было остаться неудовлетворенным. «Мы прибыли в Нью-Йорк в три часа ночи в абсолютной темноте, - вспоминает она. - Я стояла, дрожа от холода, в одной ночной рубашке перед иллюминатором и ничего не видела».


ЕЁ КОРОЛЕВСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО
Прямо с корабля повел ее помощник Джильберта Миллера на бейсбольный матч «Мировой серии». Она сидела на стадионе, радуясь тому, что после двух недель, проведенных среди океанских волн, очутилась в необъятных американских просторах. Она с аппетитом жевала свой «хот дог». «Еда, - писала Одри матери в Англию, где мясо все еще продавалось по карточкам, - все эти бифштексы!»
При первом беглом взгляде Джильберт Миллер понял, что у него появилась неожиданная проблема: вес Одри. В Лондоне он расставался с застенчивой, слегка угловатой молодой женщиной: это было следствием того, что после подписания контракта руководство «Парамаунта» заставило ее сесть на диету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94