Пожав плечами, она открыла дверь, и мы вошли в комнату. В угольной печке потрескивал огонь, на столе горела керосиновая лампа. Рядом что-то шипа худенькая привлекательная женщина, которая очень удивилась, увидев меня. Она тут же отложила шитье в сторону.
— Я не…
— Извините, мэм, я только помог вашей дочери донести эти пакеты, не более того.
В соседней комнате раздался грохот перевернутого стула, затем в дверях показался здоровенный мужик, небритый и не очень опрятный, без рубашки, в подтяжках прямо на голое тело. Он выглядел порядком помятым то ли оттого, что его только что разбудили, то ли после хорошей пьянки. Точно трудно сказать.
— А ты еще кто такой? — поинтересовался он, причем нагло и грубо.
— Кирни Макрейвен, — вежливо представился я. — Вот помог вашей дочери…
— Вон отсюда! — рявкнул он. — Клянусь Богом, я не позволю какому-то подзаборному полупьяному бродяге таскаться сюда! Вон!
Поставив пакеты на стол, я очень спокойно заявил:
— Мистер, я не пил и я не бродяга.
— Плевать мне на то, кто ты такой! Тебе же сказали — вон! Вот и вали да побыстрее.
Но тут встала ее мать, причем как-то элегантно и с чувством собственного достоинства.
— Генри, молодой человек наш гость. Он только помог Лауре донести тяжелые пакеты.
Генри не обратил на нее никакого внимания.
— Вон! Или я сам вышвырну тебя отсюда!
— Да, ухожу! — ответил я. — Но, мистер, не советую даже думать о том, чтобы попробовать вышвырнуть меня. Не хочу причинять беспокойства этой молодой леди, но думаю, вам лучше прикусить язык. Охолонитесь!
Он замолчал, не ожидая такого отпора, и только буравил меня своими заплывшими глазками. Наверное, полагал, что от его беспардонного ора меня отсюда как ветром сдует. Однако нет, вот он я, на том же месте.
Неожиданно мама Лауры повернулась ко мне и смущенно предложила:
— Мистер Макрейвен, может, присядете? Я как раз собиралась приготовить кофе.
— Эй ты там! — снова взревел он. — Да будь я проклят, если…
— Генри, — перебила она его, — это уж слишком. Выпей кофе с нами. Если не хочешь, уверена, твои приятели уже ждут тебя в «Национале».
Он пришел в ярость и, наверное, ударил бы ее, но рядом стоял я, и, похоже, что-то во мне ему не очень нравилось.
— Значит, Макрейвен. Сын того картежника, который застрелился? — презрительно сощурившись, спросил он.
— Да, сын. Только его застрелили сзади, в затылок, так что вряд ли он «застрелился», как вы выразились. Папа не боялся встречать опасность лицом к лицу. С револьвером или без него… И я тоже.
Он бросил на меня злобный взгляд.
— Слышал, тебя ищут, и надеюсь, найдут!
Я улыбнулся.
— Только постарайтесь не быть с ними, когда найдут.
Он подчеркнуто шумно ушел в другую комнату, а мама Лауры показала рукой на стул.
— Пожалуйста, — дружелюбно пригласила она. — Я не могу позволить вам вот так сразу уйти.
— Но мне совсем не хочется причинять вам беспокойство, — пожал я плечами.
— Вы не причиняете нам никакого беспокойства. Скорее, наоборот, помогаете разрешить сложную ситуацию. Пожалуйста, садитесь.
Что ж, так я и сделал. Но сначала снял плащ и повесил его на спинку стула, а шляпу положил перед собой на край стола. Теперь они могли видеть мой патронташ и револьвер. На минуту воцарилось молчание.
— Только что вернулся из дальней поездки, — успокоил я их. — Пришлось побывать в крутых местах.
— Ничего страшного, мистер Макрейвен. Мой муж принимал участие в войне между штатами. А частенько и против индейцев.
Генри опять с грохотом вломился в дверь, явно намереваясь сказать что-нибудь еще. Эдакое хозяйское. Но при виде моих револьверов, в кобуре и за поясом, как-то сник, и ему не оставалось ничего другого, кроме как проглотить свой гнев и ретироваться.
— К нам теперь не часто заходят, мистер Макрейвен, а поскольку Лаура весь день на работе, я практически никуда не выхожу. Так что мы гостям всегда рады.
— После смерти папы мне очень одиноко, мэм. За все это долгое время ни разу не общался с женщинами… кроме одной…
Она деликатно сменила тему.
— Сейчас холодновато для дальних поездок. Многие перевалы откроются не раньше чем через месяц. Вы слышали о бедняге мистере Нильсене? Некоторые считают, что он прибрал к рукам все деньги с почты и скрылся, но мне думается, он, скорее всего, попал в снежный обвал. Вот уже несколько месяцев прошло, как он исчез.
— Да, зима миновала грозная, — согласился я.
— Ваш отец был с Юга, мистер Макрейвен? Я с ним незнакома, но он часто беседовал с Лаурой. Она от него в восторге. Настоящий джентльмен, как она его называла.
— Да, папа с Юга, хотя не знаю, откуда точно. Он… он практически никогда об этом не говорил. Только иногда, очень редко, если ударялся в воспоминания, то называл какие-то места… реки, плантации, что-то еще. Но я не слышал от него названия штата или города… только такие крупные как Новый Орлеан, Чарльстон или Бостон и Филадельфия.
— Мистер Макрейвен, мне бы хотелось, чтобы вы знали: этот человек не мой муж и не отец Лауры. Он мой деверь, муж сестры. Когда она умерла, ему некуда было идти, и мы взяли его к себе. Первые несколько недель он еще работал и время от времени давал нам немного денег, но сейчас мы ничего от него не видим, хотя он считает себя хозяином дома. Вы не первый, кого он выгонял из нашего дома.
— Почему же вы не потребуете, чтобы он убрался отсюда?
Она улыбнулась.
— А если он откажется? Что мне тогда делать?
— Мэм, вы только прикажите ему, а уж я позабочусь… Но если меня здесь не будет, то сходите с Лаурой к шерифу или какому-либо другому известному человеку. Если и это не поможет, зайдите в любой салун на Блэр-стрит и расскажите там о своей проблеме.
— Но они его могут повесить.
— Да, могут… и поделом ему. Даже самый последний ублюдок с той улицы не потерпит, чтобы кто-то издевался над порядочной женщиной, мэм.
В соседней комнате тихо скрипнула половица. За закрытой дверью нас подслушивали. Я слегка поднял левую руку, призывая к молчанию, и вытащил из-за пояса револьвер.
У Лауры отвисла челюсть, но я успокоил ее.
— Стрельбы не будет, не беспокойтесь.
Дверь резко распахнулась — он стоял на пороге с винтовкой в руках.
— А теперь вон отсюда!
Винтовка была заряжена, но не нацелена, в чем и заключалась его ошибка. Он шагнул в комнату, но, увидев направленный на него шестизарядник, остановился. Да так резко, что чуть не упал.
— Положи винтовку на пол, — спокойно приказал я ему, — забирай свои пожитки и вали отсюда, да побыстрей. И не вздумай больше здесь показываться. Если ты хоть раз сунешь сюда свой нос или пристанешь хоть к одной из этих женщин, виселица тебе обеспечена. Меня, может, здесь какое-то время не будет, но я перед отъездом навещу шерифа и поговорю кое с кем на Блэр-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57