Ему очень хотелось выстрелить, ах как хотелось направить эту винтовку на меня, но он понимал, что у него нет ни малейшего шанса.
— Да кто ты вообще такой?! — визгливо заорал он, но уже куда менее решительно.
— Друг семьи, — не повышая голоса, коротко ответил я.
Он плевался, чертыхался, но тем не менее сделал все, как приказано. Здоровенный наглый детина, но трус. Хотя я ни на секунду не забывал, как учил меня папа, что относиться к таким людям легкомысленно нельзя. От них можно ждать чего угодно.
Когда за ним захлопнулась дверь, я прежде всего передвинул стул так, чтобы меня не видели в окно, затем убрал револьвер за пояс.
— Простите, мэм. Иначе пришлось бы физически выкидывать его отсюда и, значит, кое-что здесь поломать.
— Спасибо, Кирни, большое вам спасибо. Он стал совсем невыносим! И с каждым днем все больше распоясывался.
Она снова наполнила мою кружку. Я откинулся на спинку стула и с удовольствием отпил горький ароматный кофе, оглядывая полки с книгами на стене. Так, пара романов сэра Вальтера Скотта, «Крошка Доррит» Чарльза Диккенса, «Вивиан» Бенджамина Дизраэли…
Заметив мой взгляд, она с легкой улыбкой сказала:
— Это подарочные экземпляры. Мой муж знал их всех лично, а его отец вместе с сэром Вальтером учился в школе. Во втором классе их учителем был мистер Люк Фрейзер. Он жил недалеко от Кэнонгейт-стрит, и они часто ходили домой втроем. Позже он переехал в дом рядом с тем, где умер Джон Нокс.
— Чем ваш муж занимался?
— Боюсь, толком ничем, — грустно улыбаясь, она развела руками, — но тем не менее он был прекрасным человеком, и я очень любила его. Больше всего ему хотелось рисовать, однако его картины мало кто покупал. Затем мы поженились, вскоре он получил небольшое наследство… Так мы оказались в Америке. Он знал сэра Вальтера с детства, а с мистером Диккенсом познакомился только тогда, когда приехал в Лондон. Мистер Дизраэли тоже считался одним из его добрых знакомых. В Нью-Йорке он преподавал живопись и фортепьяно, но жизнь не стояла на месте, поэтому ему пришлось вступить в армию. Вскоре он стал старшим сержантом, а когда войны с индейцами потребовали много людей, его сделали офицером.
— Вы даже не сказали мне, как вас зовут, — заметил я.
— О, простите! — Она смущенно приложила руки к губам. — Меня зовут Энн Маккре, а мою дочь Лаурой.
Мы проговорили допоздна. Но прежде, чем вернуться в отель, я решил зайти на конюшню к старому Чолку.
— Ну раз ты вроде как не торопишься, то, полагаю, останешься переночевать, — заметил он.
Я вкратце рассказал ему про миссис Маккре и Генри.
— Знаю такого, — кивнул Чолк. — Никчемный человек. Пьяница и лентяй. Хорошо, что они избавились от него. А ты не беспокойся. Они хорошие люди, мы о них позаботимся. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Рассчитываешь вернуться сюда, сынок?
— Рассчитываю.
— Она прекрасная девушка. Мы здесь, в Сильвертоне, много размышляли о ней и ее матери. Достойные люди с добрым сердцем.
— Я знаю… Послушай, Чолк, за мной охотится человек… может, даже не один. Кажется, кто-то из них и убил моего папу. Остальных он просто нанял.
— Мы уже говорили об этом. Буду держать ушки на макушке.
У себя в комнате отеля я, как и тогда, подставил стул под ручку двери и лег спать, положив шестизарядник на тумбочку у кровати.
Но сон, как назло, не шел. По коридору все время кто-то ходил, с улицы доносился топот лошадей… Лежа на спине с закинутыми за голову руками, я попробовал вернуться к своим ранним воспоминаниям.
Затем встал, подошел к маленькому столику в углу, нашел в ящике блокнот и, взяв карандаш, стал записывать все, что смог вспомнить.
Вот я лежу на палубе парохода, жаркое солнце бьет мне прямо в глаза… длинноногие птицы на болоте… потом на песке у моря, одинокое, заброшенное место… старый каркас, наполовину вросший в грязь, к которому папа не разрешает мне подходить, большой пустой старый дом с хлопающими на ветру ставнями… крючковатый старик в выцветшей зеленой накидке, однажды вечером пришедший к нашему дому, когда папа был в отъезде… такой убогий, скрюченный… или так мне казалось?
Вот папа говорит: «Нет, я не потерплю ее в доме! Я не желаю иметь с ними ничего общего!»
Кто-то сказал что-то о проклятье. «Проклятье? Не имею ни малейшего понятия об этом, но они отравляют все, к чему прикоснутся! В них зло… страшное зло!»
Дверь закрылась, и я больше ничего не слышал.
Только бессвязные обрывки воспоминаний, воспоминаний без начала и конца, хотя я четко помню странную реакцию папы, когда я сказал ему про скрюченного старика в зеленой накидке.
Затем настал вечер, когда что-то закончилось и что-то другое началось: вечер, когда папа вернулся домой, закутал меня и куда-то увел. Больше мы туда никогда не возвращались.
Имена… там звучали имена — старый Толберт… Фаустина… Вебер… Наоми… Имен много, но они ни о чем мне не говорили.
Наконец я устал, лег в кровать и мгновенно уснул.
Утром, когда я спустился к завтраку, меня обслуживала Лаура. Она с кофейником в руке сразу же подошла к моему столику и прошептала:
— У нас есть яйца. Если хочешь, то заказывай скорее. Их осталось совсем немного, а желающих — полно.
— Мне, пожалуйста, яичницу-болтунью из двух.
Внезапно дверь распахнулась, и в ресторан вошли двое со значками на груди. Они быстро оглядели зал, заметили меня и сразу же направились к моему столику.
— Мистер Макрейвен? Мое имя Берне. Я веду расследование о человеке по имени Блейзер. Судья Блейзер.
Глава 11
На секунду, всего на секунду я весь напрягся. Затем, собравшись, спокойно произнес:
— Я встречался с ним.
— Это понятно. Не объясните ли нам, что произошло?
Лаура подошла к столику с испуганным видом.
— Лаура, принеси, пожалуйста, кружки для этих джентльменов. И горячего кофе.
Я вкратце рассказал им про то, как всю зиму пас в горах скот Динглберри, как, спустившись вниз, узнал об убийстве отца и о его крупном выигрыше в карты накануне, как выяснял отношения с судьей Блейзером.
— Я пришел к нему за папиными деньгами, которые он хотел присвоить, думая, что мне о них ничего не известно. Тогда я объяснил ему, что все знаю и что их необходимо вернуть законному владельцу, то есть мне.
— И он их вернул?
— Ну, пришлось немножко поднажать. Хотя ему не очень-то хотелось расставаться с такими деньгами.
— А что потом?
— Потом? Мистер, у меня тут нет друзей, поэтому я уехал. Предвидел, что меня станут искать, и вернулся к себе в горы.
— Он?
— Да, сэр. С ним приехало несколько человек. Один из них Тобин Уэкер. Они выследили меня.
Тщательно подбирая слова, я рассказал о драке в хижине, о том, как меня били и как мне удалось бежать. В снежный буран.
— Одна старая индианка вправила мне сломанный нос. Она поставила хрящи и кости на место и закрепила их воском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57