Он будет последним для нас, как и для многих твоих легионеров. Не ведаю, когда главный воевода Асмус бросит нас на берег, поэтому хочу заранее справить по себе тризну. Здесь, у тебя. Сейчас…
— Но я христианин, — нерешительно произнес спафарий.
— Знаю. Однако все боги не возбраняют исполнить последнюю волю идущего на смерть. Кто знает, Василий, может, тот бой окажется последним и для тебя. Возможно, сегодня мы оба сядем за пиршественный стол вместе с поджидающей нас вскоре смертью.
Спафарий, большой любитель выпить, несколько мгновений смотрел в бесстрастное лицо русского воеводы, затем с грохотом опустил кулак на стол.
— Ты мой гость, Бразд! Пей за что хочешь, а я осушу кубок за нашу встречу. Садись за стол! Эй, слуги, несите вино!
Василий собственноручно разлил принесенное вино по серебряным кубкам, протянул один воеводе.
— За тебя, Бразд! Не спаси меня твои русы на Крите от пиратов, не поднимал бы я сейчас эту чашу.
— За тебя, Василий, — не остался в долгу русич. — Не приди твои когорты(Когорта — подразделение легиона {360-400 воинов).) мне на помощь в Африке — сгинул бы я под сарацинскими саблями.
Спафарий и воевода одновременно выпили, и Василий тут же наполнил кубки снова. Теперь первым поднял кубок Бразд.
— Я русич, Василий, но в эту тяжкую для себя минуту хочу быть с тобой, ромеем. Там, в море, мои соплеменники, однако не лежит к ним моя душа. Еще недавно мы, древляне, были свободными и сами правили собственной землей. Но киевские Полянские князья силой примучили нас, заставили платить дань, следовать их воле. Мы вставали с мечом в руках против Киева при князе Олеге и при теперешнем Игоре, однако до сих пор ходим под его пятой. Может, оттого, что не желал подчиняться чужим Полянским князьям на родной земле, я добровольно вызывался ходить в походы на подмогу твоему императору. За нашу дружбу, Василий!
Воевода залпом осушил кубок, протянул его спафарию.
— Сейчас я твой гость, Василий. Но ты сам обмолвился, что судьба вероломна и переменчива. Кто знает, может, она отплатит тебе сторицей за сегодняшнее гостеприимство. Выпьем еще, старый друг…
У спафария от выпитого вчера шумело в голове, подташнивало, противно было в желудке. Меньше всего ему хотелось сейчас что-либо делать и даже говорить. Когда подле него резко осадил коня бывший викинг Фулнер, Василий с неприкрытым раздражением посмотрел в его сторону.
— Я приказал тебе следить за ладьями русов. Почему оставил берег? — с неприязнью спросил он.
— Спафарий, я узнал, что вчера тебя посетил посланец русов. Мне сказали, им был воевода Бразд. Скажи, чего хотел он?
— Русам нужны вода и пища, они просили пустить их на землю. Запасшись припасами, они обещали отправиться к себе на Русь.
— Почему ты отказал им? Можно было обещать все, что угодно, а в удобный момент напасть на них и уничтожить.
— Будь вместо воеводы Бразда кто-нибудь другой, я так и поступил бы. Однако мы слишком хорошо знаем друг друга, поэтому он ни за что не поверил бы в мое великодушие.
— Чего еще хотел русский воевода?
— Только этого.
Прищурившись, Фулнер насмешливо посмотрел на Василия:
— Спафарий, ты сказал, что хорошо знаешь посланца русов. Это действительно так?
— Я прошел с ним всю Италию и Крит, мы сражались рядом в Африке и Малой Азии. Я изучил его, как самого себя, — высокомерно заявил Василий.
Фулнер громко рассмеялся:
— Нет, спафарий, ты не знаешь его вовсе. Воевода Бразд гер, как ваш библейский дьявол. Таких, как он, не присылают лишь затем, чтобы получить заведомый отказ. Он прибыл, дабы перехитрить тебя, и добился этого. Мне жаль, ро-мей, однако воевода Бразд обвел тебя вокруг пальца, как малое дитя.
У Василия от негодования перехватило дыхание, по лицу пошли пятна.
— Жалкий раб, забыл, с кем говоришь? Или соскучился по цепям и плетям?
Вспышка его гнева не произвела на Фулнера никакого впечатления. Он знал, что Василий нуждается в нем, поэтому держался с известной долей независимости и даже фамильярности.
— Спафарий, мы оба здесь для того, чтобы уничтожить русов и варягов. Вчера ты допустил грубую ошибку, сегодня мы должны ее сообща исправить. И чем быстрее, тем лучше.
— Ошибку? О чем говоришь, раб?
— Уже молчу, спафарий. Но прошу тебя возвратиться со мной на место, где беседовал вчера с русским посланцем.
— Возвратиться? Зачем? — недовольно спросил Василий.
Причина недовольства заключалась в том, что Фулнер догнал его во время марша, когда византийцы, получив свежие донесения своих наблюдателей о передвижении русских ладей, двигались вдоль кромки берега наперерез им. Спафарий, проведя несколько часов в седле под палящим солнцем, очень не хотел возвращаться обратно, чтобы затем вновь догонять легион.
— Там все увидишь и поймешь, — неопределенно ответил бывший викинг. — И возьми с собой для охраны три конные центурии. Потому что мы уже не хозяева побережья…
Фулнер остановил коня на пригорке, где совсем недавно располагался шатер Василия, тревожно огляделся по сторонам. Прямо перед ним плескалось море, волны лениво накатывались на длинную песчаную отмель. В сотне шагов за пригорком начинались невысокие лесистые горы. Невдалеке из узкой горной расщелины между двумя скалами вырывался быстрый пенный ручей, впадавший в море.
Вокруг не было ни души, царили покой и безмолвие, о существовании человека напоминали только следы бывшего ночного византийского лагеря. Тем не менее Фулнер не снимал ладони с рукояти меча.
— Что собираешься показать мне, раб? — спросил Василий, пристраивая своего жеребца рядом со скакуном бывшего викинга и вытирая с лица капли пота.
— Сейчас увидишь, спафарий. Прежде ответь, когда прибыл к тебе русский воевода?
— Вечером, сразу после захода солнца.
— А когда покинул?
— Около полуночи.
— Сколько ладей сопровождало воеводу?
— Не меньше двух десятков.
— Они все время стояли возле берега?
— Конечно. Со мной разговаривал один воевода Бразд, все его люди оставались в море.
— В твой лагерь явился лишь воевода Бразд, а его ждали столько ладей, — медленно процедил сквозь зубы Фулнер. — Тебе это не кажется странным, спафарий?
Василий был удивлен.
— Странным? Почему? Русы попросту опасались с нашей стороны какого-либо подвоха и берегли посланца. Их главный воевода Асмус не первый раз имеет с нами дело и хорошо изучил наши повадки. Варвары проявили обычную разумную предосторожность.
Фулнер в раздумье потер подбородок.
— Нет, спафарий, русы в ладьях прибыли совсем не для охраны воеводы. Подумай, разве могли бы они хоть чем-нибудь помочь своему посланцу, сошедшему на берег и скрывшемуся в твоем шатре? Нет, не могли, поэтому они приплыли совершенно с другой целью. Точно так, как сам воевода Бразд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
— Но я христианин, — нерешительно произнес спафарий.
— Знаю. Однако все боги не возбраняют исполнить последнюю волю идущего на смерть. Кто знает, Василий, может, тот бой окажется последним и для тебя. Возможно, сегодня мы оба сядем за пиршественный стол вместе с поджидающей нас вскоре смертью.
Спафарий, большой любитель выпить, несколько мгновений смотрел в бесстрастное лицо русского воеводы, затем с грохотом опустил кулак на стол.
— Ты мой гость, Бразд! Пей за что хочешь, а я осушу кубок за нашу встречу. Садись за стол! Эй, слуги, несите вино!
Василий собственноручно разлил принесенное вино по серебряным кубкам, протянул один воеводе.
— За тебя, Бразд! Не спаси меня твои русы на Крите от пиратов, не поднимал бы я сейчас эту чашу.
— За тебя, Василий, — не остался в долгу русич. — Не приди твои когорты(Когорта — подразделение легиона {360-400 воинов).) мне на помощь в Африке — сгинул бы я под сарацинскими саблями.
Спафарий и воевода одновременно выпили, и Василий тут же наполнил кубки снова. Теперь первым поднял кубок Бразд.
— Я русич, Василий, но в эту тяжкую для себя минуту хочу быть с тобой, ромеем. Там, в море, мои соплеменники, однако не лежит к ним моя душа. Еще недавно мы, древляне, были свободными и сами правили собственной землей. Но киевские Полянские князья силой примучили нас, заставили платить дань, следовать их воле. Мы вставали с мечом в руках против Киева при князе Олеге и при теперешнем Игоре, однако до сих пор ходим под его пятой. Может, оттого, что не желал подчиняться чужим Полянским князьям на родной земле, я добровольно вызывался ходить в походы на подмогу твоему императору. За нашу дружбу, Василий!
Воевода залпом осушил кубок, протянул его спафарию.
— Сейчас я твой гость, Василий. Но ты сам обмолвился, что судьба вероломна и переменчива. Кто знает, может, она отплатит тебе сторицей за сегодняшнее гостеприимство. Выпьем еще, старый друг…
У спафария от выпитого вчера шумело в голове, подташнивало, противно было в желудке. Меньше всего ему хотелось сейчас что-либо делать и даже говорить. Когда подле него резко осадил коня бывший викинг Фулнер, Василий с неприкрытым раздражением посмотрел в его сторону.
— Я приказал тебе следить за ладьями русов. Почему оставил берег? — с неприязнью спросил он.
— Спафарий, я узнал, что вчера тебя посетил посланец русов. Мне сказали, им был воевода Бразд. Скажи, чего хотел он?
— Русам нужны вода и пища, они просили пустить их на землю. Запасшись припасами, они обещали отправиться к себе на Русь.
— Почему ты отказал им? Можно было обещать все, что угодно, а в удобный момент напасть на них и уничтожить.
— Будь вместо воеводы Бразда кто-нибудь другой, я так и поступил бы. Однако мы слишком хорошо знаем друг друга, поэтому он ни за что не поверил бы в мое великодушие.
— Чего еще хотел русский воевода?
— Только этого.
Прищурившись, Фулнер насмешливо посмотрел на Василия:
— Спафарий, ты сказал, что хорошо знаешь посланца русов. Это действительно так?
— Я прошел с ним всю Италию и Крит, мы сражались рядом в Африке и Малой Азии. Я изучил его, как самого себя, — высокомерно заявил Василий.
Фулнер громко рассмеялся:
— Нет, спафарий, ты не знаешь его вовсе. Воевода Бразд гер, как ваш библейский дьявол. Таких, как он, не присылают лишь затем, чтобы получить заведомый отказ. Он прибыл, дабы перехитрить тебя, и добился этого. Мне жаль, ро-мей, однако воевода Бразд обвел тебя вокруг пальца, как малое дитя.
У Василия от негодования перехватило дыхание, по лицу пошли пятна.
— Жалкий раб, забыл, с кем говоришь? Или соскучился по цепям и плетям?
Вспышка его гнева не произвела на Фулнера никакого впечатления. Он знал, что Василий нуждается в нем, поэтому держался с известной долей независимости и даже фамильярности.
— Спафарий, мы оба здесь для того, чтобы уничтожить русов и варягов. Вчера ты допустил грубую ошибку, сегодня мы должны ее сообща исправить. И чем быстрее, тем лучше.
— Ошибку? О чем говоришь, раб?
— Уже молчу, спафарий. Но прошу тебя возвратиться со мной на место, где беседовал вчера с русским посланцем.
— Возвратиться? Зачем? — недовольно спросил Василий.
Причина недовольства заключалась в том, что Фулнер догнал его во время марша, когда византийцы, получив свежие донесения своих наблюдателей о передвижении русских ладей, двигались вдоль кромки берега наперерез им. Спафарий, проведя несколько часов в седле под палящим солнцем, очень не хотел возвращаться обратно, чтобы затем вновь догонять легион.
— Там все увидишь и поймешь, — неопределенно ответил бывший викинг. — И возьми с собой для охраны три конные центурии. Потому что мы уже не хозяева побережья…
Фулнер остановил коня на пригорке, где совсем недавно располагался шатер Василия, тревожно огляделся по сторонам. Прямо перед ним плескалось море, волны лениво накатывались на длинную песчаную отмель. В сотне шагов за пригорком начинались невысокие лесистые горы. Невдалеке из узкой горной расщелины между двумя скалами вырывался быстрый пенный ручей, впадавший в море.
Вокруг не было ни души, царили покой и безмолвие, о существовании человека напоминали только следы бывшего ночного византийского лагеря. Тем не менее Фулнер не снимал ладони с рукояти меча.
— Что собираешься показать мне, раб? — спросил Василий, пристраивая своего жеребца рядом со скакуном бывшего викинга и вытирая с лица капли пота.
— Сейчас увидишь, спафарий. Прежде ответь, когда прибыл к тебе русский воевода?
— Вечером, сразу после захода солнца.
— А когда покинул?
— Около полуночи.
— Сколько ладей сопровождало воеводу?
— Не меньше двух десятков.
— Они все время стояли возле берега?
— Конечно. Со мной разговаривал один воевода Бразд, все его люди оставались в море.
— В твой лагерь явился лишь воевода Бразд, а его ждали столько ладей, — медленно процедил сквозь зубы Фулнер. — Тебе это не кажется странным, спафарий?
Василий был удивлен.
— Странным? Почему? Русы попросту опасались с нашей стороны какого-либо подвоха и берегли посланца. Их главный воевода Асмус не первый раз имеет с нами дело и хорошо изучил наши повадки. Варвары проявили обычную разумную предосторожность.
Фулнер в раздумье потер подбородок.
— Нет, спафарий, русы в ладьях прибыли совсем не для охраны воеводы. Подумай, разве могли бы они хоть чем-нибудь помочь своему посланцу, сошедшему на берег и скрывшемуся в твоем шатре? Нет, не могли, поэтому они приплыли совершенно с другой целью. Точно так, как сам воевода Бразд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194