При всем своем дружелюбии эти квели были настроены не более дружески, чем стражи, которые привели его сюда. Они сознательно поставили его в положение, из-за которого лишился разума, возможно, не один из них. Если бы им попался не он, сошел бы эльф или представитель какого-то другого народа. Квелям было все равно; для них было более важным выяснить все об интересующей их пещере.
Глава квелей в этот момент издал низкое и долгое гудение, обратившись к сотоварищам. Те безропотно стали покидать пещеру. Никто не обращал ни малейшего внимания на одиночку-враада — даже глава квелей, который молча ждал, пока остальные выйдут. Как только они остались вдвоем, огромный человек-зверь повернулся к своему гостю.
Затем маска упала, явив отчасти разум, скрытый за нечеловеческим лицом. Разум жестокий, однако расчетливый — и по-своему настолько же опасный, как и разум самих Тезерени. Если бы Геррод не напомнил себе, что он был — насколько ему представлялось — единственным для квелей ключом к разгадке тайны пещеры с кристаллами, он испугался бы за свою участь. Они нуждались в нем — иначе не стали бы ухаживать за ним, пока он приходил в себя. Несмотря на опасность, которую представлял для него квель, чародей улыбнулся.
«Впечатления от пещеры… утверждение!» Странные голоса-образы, роившиеся у него голове, раздражали его, но он быстро взял себя в руки.
— Вы хотите знать, что я видел, ведь так? Вы хотите знать, почему я все еще сохраняю разум?
«Согласие… утверждение!»
Не навредит ли он себе, если расскажет правду? Геррод сомневался в этом, так что рассказал квелю все, что он видел, слышал и чувствовал. Это показалось ему совершенно возможным — несмотря на его нынешнее положение. В течение рассказа глава квелей оставался неподвижным — как если бы рассказ заворожил его. Иногда он «задавал» вопрос — обычно по поводу какой-нибудь мелкой детали. Из вопросов враад узнал немного — лишь то, что в пещере побывала не одна жертва. Сколько квелей попытались победить в себе страх и потерпели неудачу? Не единожды он ощутил границы познаний квелей, но каждый раз его собеседник глубоко прятал образы и чувства — чтобы слишком многое не выплывало на поверхность.
Рассказ очень быстро подошел к концу. Геррода охватила внезапная тревога. Не ошибся ли он? Может, он дал им то, в чем они нуждались? Не сделался ли он теперь бесполезным для них?
Квель наклонился вперед; его дыхание было еще более зловонным, чем въедливый запах недавней трапезы Геррода.
«Сотрудничество… продолжение существования… утверждение!»
Чародей кивал, пытаясь не обращать внимание на лихорадочное биение своего сердца.
— Мне приятно остаться в живых. Я буду сотрудничать.
«Назначение кристаллов… оружие против врагов — птичьего народа… утверждение!., вопрос?»
— Что? О… — кивнул, зевая, Геррод. — Они могли бы оказаться оружием, которое вы сможете применить против искателей. — Он не имел ни малейшего представления о том, как это можно было сделать, но у Геррода появилась уверенность в том, что кристаллы можно будет превратить в оружие. Со временем он надеялся обратить это оружие против захвативших его квелей.
Где-то в уголке мозга всплыло воспоминание о Шариссе, напомнив ему о его первоначальной цели. Он отогнал эти мысли, убедив себя, что эта пещера с кристаллами поможет ему — хотя бы тем, что даст время продумать план побега. О том, что пещера — безотносительно к этому — привлекала его, он старался не думать. Пренебречь Шариссой ради собственных интересов — хотя бы и на время — было как раз тем, чего можно было бы ждать от отца.
«Время отдыха… утверждение!»
— Я… — Геррод не мог припомнить, что собирался сказать. Он зевнул — на этот раз долго и основательно. Усыпляющее средство в пище. Почему он не подумал об этом? Чародей откинул голову назад и снова зевнул. Имеет ли это значение? Он может начать строить планы бегства, когда проснется. Да, так, пожалуй, будет лучше. Он, в конце концов, хорошо отдохнет, а любой план потребует от него максимальных усилий и сосредоточенности.
«Приятно… отдохнуть… утверждение!» — возник образ, спроецированный квелем. Геррод кивнул. Все, что угодно его хозяину — если это давало возможность поспать. Придет завтрашний день — или когда там он наконец проснется, — и Тезерени начнет осуществлять свои замыслы.
Когда Геррод начал засыпать, ему показалось, что он услышал чье-то хихиканье. Этот звук квели воспроизвести не могли, и он знал, что услышанный им голос не был его собственным. Какое-то время чародей боролся со сном и ждал, что этот звук повторится. Он все еще напрягал для этого слух, когда наконец поддался сну и задремал.
Побег, как он позже понял, будет не таким уж и простым. Прошло два дня — по его оценке, так как солнце он видеть не мог. В подземном мире его удерживали не просто усилия спутников, а захватившая его жажда открытий. Слишком многое манило его — наподобие пещеры с кристаллами, хотя не с такой неодолимой силой. Хотя квели и не владели волшебными силами кристаллов — в отличие от строителей пещеры, — кое-что они умели. Герроду еще предстояло увидеть — не говоря уже о том, чтобы изучить, — предмет, который они назвали «сборщик». Чародей предположил, что это был драгоценный камень невероятных размеров — если то, что рассказал ему предводитель, было правдой. Как этот камень был способен поглощать и перераспределять волшебные силы на пользу квелям, он и представить себе не мог. Это место — помимо древней пещеры — было единственным, куда они не позволяли ему заглядывать.
Прогуливаясь с предводителем, который все-таки оказался самцом, чародей ощупывал кое-какие небольшие драгоценные камни, находившиеся в кисете у него на поясе. Они были сходны с теми, которые позволяли ему разговаривать с квелями и, вероятно, могли быть использованы для этого, но он предполагал применить их в другом. Стать их обладателем оказалось удивительно просто: их добывали в таких огромных количествах, что он был ошеломлен, когда впервые увидел, как это делается. Всех юных квелей вскоре после рождения приносили сюда. Они почти во всем походили на родителей — если не считать, что их панцири были мягкими и почти лишенными складок (но со временем затвердевали). Кристаллы выдавались молодым, как только на панцирях у тех появлялись складки. Со временем кристаллы врастали в жесткую кожу и обеспечивали это подобие связи между квелями.
Украсть три штуки из холма, в котором их были тысячи, оказалось невероятно легко. Настолько легко, что Геррод время от времени спрашивал себя, не хотел ли его спутник, чтобы он взял эти камни. Но это значения не имело. Приобретение камней было первым шагом в его плане бегства, плане, который можно будет осуществить лишь тогда, когда он возвратится в пещеру и разгадает тайну, связанную с лицами, — не говоря уже обо всех других секретах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Глава квелей в этот момент издал низкое и долгое гудение, обратившись к сотоварищам. Те безропотно стали покидать пещеру. Никто не обращал ни малейшего внимания на одиночку-враада — даже глава квелей, который молча ждал, пока остальные выйдут. Как только они остались вдвоем, огромный человек-зверь повернулся к своему гостю.
Затем маска упала, явив отчасти разум, скрытый за нечеловеческим лицом. Разум жестокий, однако расчетливый — и по-своему настолько же опасный, как и разум самих Тезерени. Если бы Геррод не напомнил себе, что он был — насколько ему представлялось — единственным для квелей ключом к разгадке тайны пещеры с кристаллами, он испугался бы за свою участь. Они нуждались в нем — иначе не стали бы ухаживать за ним, пока он приходил в себя. Несмотря на опасность, которую представлял для него квель, чародей улыбнулся.
«Впечатления от пещеры… утверждение!» Странные голоса-образы, роившиеся у него голове, раздражали его, но он быстро взял себя в руки.
— Вы хотите знать, что я видел, ведь так? Вы хотите знать, почему я все еще сохраняю разум?
«Согласие… утверждение!»
Не навредит ли он себе, если расскажет правду? Геррод сомневался в этом, так что рассказал квелю все, что он видел, слышал и чувствовал. Это показалось ему совершенно возможным — несмотря на его нынешнее положение. В течение рассказа глава квелей оставался неподвижным — как если бы рассказ заворожил его. Иногда он «задавал» вопрос — обычно по поводу какой-нибудь мелкой детали. Из вопросов враад узнал немного — лишь то, что в пещере побывала не одна жертва. Сколько квелей попытались победить в себе страх и потерпели неудачу? Не единожды он ощутил границы познаний квелей, но каждый раз его собеседник глубоко прятал образы и чувства — чтобы слишком многое не выплывало на поверхность.
Рассказ очень быстро подошел к концу. Геррода охватила внезапная тревога. Не ошибся ли он? Может, он дал им то, в чем они нуждались? Не сделался ли он теперь бесполезным для них?
Квель наклонился вперед; его дыхание было еще более зловонным, чем въедливый запах недавней трапезы Геррода.
«Сотрудничество… продолжение существования… утверждение!»
Чародей кивал, пытаясь не обращать внимание на лихорадочное биение своего сердца.
— Мне приятно остаться в живых. Я буду сотрудничать.
«Назначение кристаллов… оружие против врагов — птичьего народа… утверждение!., вопрос?»
— Что? О… — кивнул, зевая, Геррод. — Они могли бы оказаться оружием, которое вы сможете применить против искателей. — Он не имел ни малейшего представления о том, как это можно было сделать, но у Геррода появилась уверенность в том, что кристаллы можно будет превратить в оружие. Со временем он надеялся обратить это оружие против захвативших его квелей.
Где-то в уголке мозга всплыло воспоминание о Шариссе, напомнив ему о его первоначальной цели. Он отогнал эти мысли, убедив себя, что эта пещера с кристаллами поможет ему — хотя бы тем, что даст время продумать план побега. О том, что пещера — безотносительно к этому — привлекала его, он старался не думать. Пренебречь Шариссой ради собственных интересов — хотя бы и на время — было как раз тем, чего можно было бы ждать от отца.
«Время отдыха… утверждение!»
— Я… — Геррод не мог припомнить, что собирался сказать. Он зевнул — на этот раз долго и основательно. Усыпляющее средство в пище. Почему он не подумал об этом? Чародей откинул голову назад и снова зевнул. Имеет ли это значение? Он может начать строить планы бегства, когда проснется. Да, так, пожалуй, будет лучше. Он, в конце концов, хорошо отдохнет, а любой план потребует от него максимальных усилий и сосредоточенности.
«Приятно… отдохнуть… утверждение!» — возник образ, спроецированный квелем. Геррод кивнул. Все, что угодно его хозяину — если это давало возможность поспать. Придет завтрашний день — или когда там он наконец проснется, — и Тезерени начнет осуществлять свои замыслы.
Когда Геррод начал засыпать, ему показалось, что он услышал чье-то хихиканье. Этот звук квели воспроизвести не могли, и он знал, что услышанный им голос не был его собственным. Какое-то время чародей боролся со сном и ждал, что этот звук повторится. Он все еще напрягал для этого слух, когда наконец поддался сну и задремал.
Побег, как он позже понял, будет не таким уж и простым. Прошло два дня — по его оценке, так как солнце он видеть не мог. В подземном мире его удерживали не просто усилия спутников, а захватившая его жажда открытий. Слишком многое манило его — наподобие пещеры с кристаллами, хотя не с такой неодолимой силой. Хотя квели и не владели волшебными силами кристаллов — в отличие от строителей пещеры, — кое-что они умели. Герроду еще предстояло увидеть — не говоря уже о том, чтобы изучить, — предмет, который они назвали «сборщик». Чародей предположил, что это был драгоценный камень невероятных размеров — если то, что рассказал ему предводитель, было правдой. Как этот камень был способен поглощать и перераспределять волшебные силы на пользу квелям, он и представить себе не мог. Это место — помимо древней пещеры — было единственным, куда они не позволяли ему заглядывать.
Прогуливаясь с предводителем, который все-таки оказался самцом, чародей ощупывал кое-какие небольшие драгоценные камни, находившиеся в кисете у него на поясе. Они были сходны с теми, которые позволяли ему разговаривать с квелями и, вероятно, могли быть использованы для этого, но он предполагал применить их в другом. Стать их обладателем оказалось удивительно просто: их добывали в таких огромных количествах, что он был ошеломлен, когда впервые увидел, как это делается. Всех юных квелей вскоре после рождения приносили сюда. Они почти во всем походили на родителей — если не считать, что их панцири были мягкими и почти лишенными складок (но со временем затвердевали). Кристаллы выдавались молодым, как только на панцирях у тех появлялись складки. Со временем кристаллы врастали в жесткую кожу и обеспечивали это подобие связи между квелями.
Украсть три штуки из холма, в котором их были тысячи, оказалось невероятно легко. Настолько легко, что Геррод время от времени спрашивал себя, не хотел ли его спутник, чтобы он взял эти камни. Но это значения не имело. Приобретение камней было первым шагом в его плане бегства, плане, который можно будет осуществить лишь тогда, когда он возвратится в пещеру и разгадает тайну, связанную с лицами, — не говоря уже обо всех других секретах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97