Затем взглянул на ящик с новым интересом. — Возможно, имеется более действенный путь.
Шарисса подогнала своего дрейка ближе к Баракасу. Ее сердце упало, когда она представила, что тот может замышлять.
— Разве он мало перенес от вас? Разве этой пыточной камеры для него не достаточно?
— Мне думается, это должно оказаться относительно безболезненным.
— Вы же знаете, что я имею в виду!
— Много жизней будет в конечном счете спасено, моя дорогая Шарисса, — ответил Баракас; его улыбка была такой же лживой, как и его слова. — По крайней мере… жизней Тезерени.
Он поднял ящик — так, чтобы тот лег ему на руку, — и пробежал по нему ладонью, повторяя то же движение, что и раньше, но так, чтобы использовать одну руку, а не обе. Шарисса ощутила силу, связывающую повелителя Тезерени с его заклинанием — и, таким образом, с Темным Конем. Она все еще не имела ни малейшего представления, как освободить призрачного скакуна от этого ящика; и именно это удерживало ее от бегства. Баракас был не из тех противников, кого она могла бы надеяться победить в открытую. Возможность добиться своего она могла получить только выждав время — но когда это произойдет? Волшебница не имела никакого намерения ждать до тех пор, пока ее выдадут замуж и она станет матерью детей Ригана. Сама мысль об этом подогревала ее решимость. Возможно, в какой-то момент именно этой экспедиции она и найдет средства разрешить свои проблемы.
Она могла лишь надеяться.
Баракас снял крышку.
Оттуда вырвалась волна темноты — как будто Баракас напустил ночь на день. Однако эта темнота вопила от удовольствия и страха, вопила что-то невыразимое — по мере того как постепенно принимала знакомую форму измученного друга Шариссы.
— Движение! Звук! Вид! Клянусь отвратительной Пустотой, я снова свободен от этого! Свободен!
Несколько Тезерени нервно поежились, вполне представляя себе, что может сделать это могучее существо, если дать ему полную волю. Баракас и те из его сыновей, что ехали с колонной, сидели в седлах со спокойным видом, полностью уверенные во власти предводителя над вечноживущим.
Когда его первый восторг после освобождения из мучительного ящика пошел на убыль, Темный Конь воззрился на своего одетого в доспехи властелина. Даже Лохиван, стоящий теперь рядом с дрейком, на котором ехал его отец, и Риган поспешили найти себе другие занятия, вместо того чтобы смотреть в эти холодные глаза. Баракас, однако, встретил их взгляд с тем же повелительным безразличием, с каким встречал многое другое. Он очень хорошо знал, кто здесь хозяин, и пристальный взгляд вечно-живущего нисколько этого не менял.
— Чего ты хочешь от меня? — ревел призрачный скакун. Его передние копыта рыли борозды в земле. Шарисса не сомневалась: ему хотелось, чтобы под копытами оказался предводитель клана.
— У меня для тебя задание, которое должно оказаться простым — если учесть твои способности.
— Баракас, пожалуйста, не делайте это с ним! — обратилась к нему волшебница, забыв ввиду важности момента о своей гордости.
Тот повернулся и недолгое время разглядывал ее. Шлем в виде головы дракона почти полностью скрывал его лицо, но Шарисса услышала в его словах презрение.
— Не унижайтесь, госпожа моя Шарисса. Хороший воин использует любое оружие, доступное ему, и я проявил бы слабость, если бы не воспользовался одним из своих самых могучих. Его участие послужит ручательством, что никакой вред вам причинен не будет.
— Ей? — Темный Конь прекратил бить копытами. Он перевел взгляд с Баракаса на Шариссу. — А что ей угрожает?
— Ничего, Темный Конь! Он…
Рука в латной перчатке коснулась крышки ящика, заставив демонического коня застыть на месте, а Шариссу — почти немедленно умолкнуть.
— Она едет с нами в глубь этой громадной области. Если на нас нападут, я не могу гарантировать се безопасность. Ты знаешь силу существ, которые владеют этой местностью. Она ужасна — или ты думаешь иначе?
Темный Конь рассмеялся, но дерзости в нем осталось мало. Он был почти сломлен долгим пребыванием в ящике-тюрьме.
— Я, о чудовищный, уже оказал тебе подобную услугу! Я… я рассказал тебе об этих существах, об эльфах, — он указал на насторожившегося Фонона, — и где их можно было найти. Значит, твоего колдовства для этого было недостаточно! Я отдал тебе жизни, которые я не имел права отдавать!
Единственным подтверждением, которое он получил от повелителя Тезерени, был кивок головы.
— Тогда эта задача должна оказаться намного легче и гораздо приятнее. Это искатели, существа, которые напали на твоего старого товарища, Дру Зери, и пленили его. Эти существа готовы причинить вред его дочери. Они не делают никаких исключений; ее жизнь значит для них так же мало, как и моя собственная. Если на нас нападут, за Шариссой будет трудно присматривать.
— Я обладала собственной силой, достаточной, чтобы участвовать в битве против них, — напомнила она им двоим. — Если дойдет до сражения, я буду бороться с ними. Я не хочу напрасных смертей.
Вопреки ее уверениям, Темный Конь еще больше заколебался.
— Ты, в отличие от меня, не видела их. При моем могуществе они мало что значат, но ты… ты менее вынослива, чем я.
— Да, меньше, — согласился Лохиван, чтобы помочь отцу в деле Тезерени. Баракас слегка покачал головой, и Шарисса это заметила. Повелитель Тезерени не нуждался здесь ни в какой помощи, и она это знала. Баракас держал в руках все козыри.
— Я отдал тебе эльфов, потому что боялся за нее… и я боялся этой твоей проклятой вещи! Не проси меня, чтобы я умножил мои грехи! Если они нападут на вас, я ими займусь!
— Было время, когда ты занялся бы и Дру Зери. Ты помнишь это? — Рука повелителя Тезерени поигрывала крышкой ящика.
— Тогда я ничего не знал! — Темный Конь поник головой. Шарисса знала, о чем он вспомнил. Вечноживу-щий — простодушное, однако могучее существо, обитавшее в Пустоте, — не имел никакого понятия о жизни и смерти. То, что, путешествуя по необъятным просторам Пустоты, он поглотил несколько чуждых ему созданий, для него не означало ничего. Только после путешествий с ее отцом Темный Конь начал осознавать ценность чьего-либо существования. Если на него — или на тех, кто ему был дорог, — нападут, призрачный скакун будет биться. А вот убивать тех, кто даже не знает о нем…
— У тебя, конечно же, есть выбор. Я согласился бы оставить тебя на воле, если ты будешь действовать как должно; но если я не могу доверять тебе, даже когда нуждается в защите та, кто, как ты утверждаешь, тебе дорога, я не вижу никакой причины оставлять тебя на свободе. Кто знает, какое опустошение ты мог бы устроить. Да, возможно, вернув тебя в ящик до того дня, когда появится задача, которая оправдала бы усилия, необходимые для того, чтобы вызвать тебя снова…
Баракас начал наклонять открытый ящик в сторону Темного Коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Шарисса подогнала своего дрейка ближе к Баракасу. Ее сердце упало, когда она представила, что тот может замышлять.
— Разве он мало перенес от вас? Разве этой пыточной камеры для него не достаточно?
— Мне думается, это должно оказаться относительно безболезненным.
— Вы же знаете, что я имею в виду!
— Много жизней будет в конечном счете спасено, моя дорогая Шарисса, — ответил Баракас; его улыбка была такой же лживой, как и его слова. — По крайней мере… жизней Тезерени.
Он поднял ящик — так, чтобы тот лег ему на руку, — и пробежал по нему ладонью, повторяя то же движение, что и раньше, но так, чтобы использовать одну руку, а не обе. Шарисса ощутила силу, связывающую повелителя Тезерени с его заклинанием — и, таким образом, с Темным Конем. Она все еще не имела ни малейшего представления, как освободить призрачного скакуна от этого ящика; и именно это удерживало ее от бегства. Баракас был не из тех противников, кого она могла бы надеяться победить в открытую. Возможность добиться своего она могла получить только выждав время — но когда это произойдет? Волшебница не имела никакого намерения ждать до тех пор, пока ее выдадут замуж и она станет матерью детей Ригана. Сама мысль об этом подогревала ее решимость. Возможно, в какой-то момент именно этой экспедиции она и найдет средства разрешить свои проблемы.
Она могла лишь надеяться.
Баракас снял крышку.
Оттуда вырвалась волна темноты — как будто Баракас напустил ночь на день. Однако эта темнота вопила от удовольствия и страха, вопила что-то невыразимое — по мере того как постепенно принимала знакомую форму измученного друга Шариссы.
— Движение! Звук! Вид! Клянусь отвратительной Пустотой, я снова свободен от этого! Свободен!
Несколько Тезерени нервно поежились, вполне представляя себе, что может сделать это могучее существо, если дать ему полную волю. Баракас и те из его сыновей, что ехали с колонной, сидели в седлах со спокойным видом, полностью уверенные во власти предводителя над вечноживущим.
Когда его первый восторг после освобождения из мучительного ящика пошел на убыль, Темный Конь воззрился на своего одетого в доспехи властелина. Даже Лохиван, стоящий теперь рядом с дрейком, на котором ехал его отец, и Риган поспешили найти себе другие занятия, вместо того чтобы смотреть в эти холодные глаза. Баракас, однако, встретил их взгляд с тем же повелительным безразличием, с каким встречал многое другое. Он очень хорошо знал, кто здесь хозяин, и пристальный взгляд вечно-живущего нисколько этого не менял.
— Чего ты хочешь от меня? — ревел призрачный скакун. Его передние копыта рыли борозды в земле. Шарисса не сомневалась: ему хотелось, чтобы под копытами оказался предводитель клана.
— У меня для тебя задание, которое должно оказаться простым — если учесть твои способности.
— Баракас, пожалуйста, не делайте это с ним! — обратилась к нему волшебница, забыв ввиду важности момента о своей гордости.
Тот повернулся и недолгое время разглядывал ее. Шлем в виде головы дракона почти полностью скрывал его лицо, но Шарисса услышала в его словах презрение.
— Не унижайтесь, госпожа моя Шарисса. Хороший воин использует любое оружие, доступное ему, и я проявил бы слабость, если бы не воспользовался одним из своих самых могучих. Его участие послужит ручательством, что никакой вред вам причинен не будет.
— Ей? — Темный Конь прекратил бить копытами. Он перевел взгляд с Баракаса на Шариссу. — А что ей угрожает?
— Ничего, Темный Конь! Он…
Рука в латной перчатке коснулась крышки ящика, заставив демонического коня застыть на месте, а Шариссу — почти немедленно умолкнуть.
— Она едет с нами в глубь этой громадной области. Если на нас нападут, я не могу гарантировать се безопасность. Ты знаешь силу существ, которые владеют этой местностью. Она ужасна — или ты думаешь иначе?
Темный Конь рассмеялся, но дерзости в нем осталось мало. Он был почти сломлен долгим пребыванием в ящике-тюрьме.
— Я, о чудовищный, уже оказал тебе подобную услугу! Я… я рассказал тебе об этих существах, об эльфах, — он указал на насторожившегося Фонона, — и где их можно было найти. Значит, твоего колдовства для этого было недостаточно! Я отдал тебе жизни, которые я не имел права отдавать!
Единственным подтверждением, которое он получил от повелителя Тезерени, был кивок головы.
— Тогда эта задача должна оказаться намного легче и гораздо приятнее. Это искатели, существа, которые напали на твоего старого товарища, Дру Зери, и пленили его. Эти существа готовы причинить вред его дочери. Они не делают никаких исключений; ее жизнь значит для них так же мало, как и моя собственная. Если на нас нападут, за Шариссой будет трудно присматривать.
— Я обладала собственной силой, достаточной, чтобы участвовать в битве против них, — напомнила она им двоим. — Если дойдет до сражения, я буду бороться с ними. Я не хочу напрасных смертей.
Вопреки ее уверениям, Темный Конь еще больше заколебался.
— Ты, в отличие от меня, не видела их. При моем могуществе они мало что значат, но ты… ты менее вынослива, чем я.
— Да, меньше, — согласился Лохиван, чтобы помочь отцу в деле Тезерени. Баракас слегка покачал головой, и Шарисса это заметила. Повелитель Тезерени не нуждался здесь ни в какой помощи, и она это знала. Баракас держал в руках все козыри.
— Я отдал тебе эльфов, потому что боялся за нее… и я боялся этой твоей проклятой вещи! Не проси меня, чтобы я умножил мои грехи! Если они нападут на вас, я ими займусь!
— Было время, когда ты занялся бы и Дру Зери. Ты помнишь это? — Рука повелителя Тезерени поигрывала крышкой ящика.
— Тогда я ничего не знал! — Темный Конь поник головой. Шарисса знала, о чем он вспомнил. Вечноживу-щий — простодушное, однако могучее существо, обитавшее в Пустоте, — не имел никакого понятия о жизни и смерти. То, что, путешествуя по необъятным просторам Пустоты, он поглотил несколько чуждых ему созданий, для него не означало ничего. Только после путешествий с ее отцом Темный Конь начал осознавать ценность чьего-либо существования. Если на него — или на тех, кто ему был дорог, — нападут, призрачный скакун будет биться. А вот убивать тех, кто даже не знает о нем…
— У тебя, конечно же, есть выбор. Я согласился бы оставить тебя на воле, если ты будешь действовать как должно; но если я не могу доверять тебе, даже когда нуждается в защите та, кто, как ты утверждаешь, тебе дорога, я не вижу никакой причины оставлять тебя на свободе. Кто знает, какое опустошение ты мог бы устроить. Да, возможно, вернув тебя в ящик до того дня, когда появится задача, которая оправдала бы усилия, необходимые для того, чтобы вызвать тебя снова…
Баракас начал наклонять открытый ящик в сторону Темного Коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97