Наблюдатели решили прервать ожидание. Что ж, они об этом пожалеют.
Высоко воздев огненный посох, враад взял его за середину двумя руками и завертел со страшной скоростью. Когда посох стал сплошным огненным колесом, он начал разбрасывать огненные шарики. Деревья разом вспыхнули, как факелы, и начали осыпаться пеплом. Ну что, подумал он, где укроетесь теперь?
Прошло несколько секунд, но ожидаемых воплей боли или шума спасающихся летунов не послышалось. Огонь начал распространяться; еще немного, и он охватит весь лес. Ренделу на это было наплевать: его интересовали только невидимые наблюдатели.
Затем огонь начал затухать так же быстро, как вспыхнул. Волшебник наблюдал за тем, как одна за другой гасли вершины деревьев. Рендел выругался. Все должно было быть не так. Посох всегда был одним из его любимых и могущественных устройств. Магическое пламя должно быть сильнее, устойчивее к встречным заклинаниям и даже к естественным помехам, таким как ветер и вода. Оно не могло так легко затухнуть. Рендел недооценил своих врагов.
Избавившись от посоха — при этом два дерева слева от него мгновенно засохли, — Тезерени поднял руки и пристально всмотрелся в то место, откуда он слышал хлопанье крыльев. Он стоял неподвижно, впиваясь своей волей в этот мир и забирая из него то, что было нужно для этой атаки.
Поднялся ветер. Сперва это был легкий бриз, но Рендел раскачал его сильнее. Бриз превратился в бурю, сотрясшую даже самые толстые стволы в ближайшем лесу. Все еще неудовлетворенный, Рендел повернул ветер, заставив его круг за кругом гнаться за своим хвостом. Листья, грязь, все достаточно легкое и мелкое было затянуто в воронку. Смерч продолжал расти, сделавшись уже вдвое выше окружавших его зеленых и бурых гигантов.
Рендел все еще не был удовлетворен; ему нужен был неистовый тайфун, который вырвал бы с корнем весь лес с его тенями.
Невидимые наблюдатели не нападали, и, как думал Рендел, это означало, что они все еще скрываются в ветвях, дрожа за свои драгоценные жизни. Его мало интересовало, что они собой представляют, разве что возможность использовать их как рабов, но он был бы вполне доволен, если бы высвобожденные им силы выдрали их конечности и размазали их тела. Рендел никогда не сражался с врагом, который не был бы его родичем или, на худой конец, одним из враадов. Големы и другие конструкции, которые его клан использовал в шуточных битвах, не считались. А эти твари могут быть хоть крохотной, но реальной угрозой. Тезерени позволил себе довольную усмешку. Все шло как надо. Первое завоевание за ним. Враги пали перед его могуществом, как… как листья на ветру!
Тем временем созданный им смерч опал и затих. Вершины деревьев содрогнулись в какой-то странной конвульсии, словно протестуя, — и все замерло. Ни ветра, ни птиц, ни зверей. Рендел замер. Так кто же управляет ситуацией?
Молчание было нарушено звуком, уже знакомым врааду: хлопанье широких крыльев, словно взмыла в воздух стая огромных птиц. Грохот эхом отдался в голове.
Небо закрыла тень. Рендел поднял глаза.
В размахе крыльев они были не меньше, чем враады, и тела их напоминали враадские — руки, ноги, туловище. Как только крылья все это подымают, подумал мельком Рендел. Не иначе — колдовство. Летуны один за другим спускались на землю, окружая враада. Часть сознания Рендела исступленно вопрошала, чего ради он стоит как идиот и не нанесет первого удара. Но самосохранение было сильнее. Он уже понял, как был глуп, когда понадеялся покончить с ними одним ударом.
Одно из крылатых созданий приковыляло к Ренделу. Оно было почти во всем подобно Ренделу — движения, дыхание. Подойдя поближе, оно уставилось ему в глаза. Тезерени понял, что не в силах отвести взгляда. Птицечеловек разинул острый клюв и что-то квакнул. Рендел хотел было покачать головой, чтобы показать, что не понимает, но это было, по-видимому, излишне. Та же часть его, что так безрассудно требовала действий, теперь беспощадно указывала, что он под действием заклинания. Он, такой уверенный в собственной силе, схвачен не пойми кем! И ведь он даже не почувствовал магии.
Пернатый вожак — похоже, таково было звание его «собеседника» — приблизился еще и склонил голову, скосив круглый глаз. Нечеловеческий глаз вдруг напомнил Ренделу… отца. Впервые враады встретились с расой, чья надменность не уступала их собственной.
Вожак казался разочарованным. Он отвернулся… потом снова повернул голову, очень медленно.
Когтистая лапа рванулась к лицу Рендела. И мир, который он уже завоевал в своих мыслях, почернел.
— Съешь-ка это, девочка.
Шарисса помотала головой: она не хотела ничего от женщины клана Тезерени. С тех самых пор, как три дня назад какой-то Геррод отыскал ее без сознания возле обрыва, она была «гостьей» племени дракона. Три дня она не произносила ни слова. За первые два патриарх успел запугать ее до полусмерти. От одного его взгляда Шариссу била дрожь. А отец исчез, с ним что-то случилось! Тезерени, конечно, хотели узнать, что именно, но откуда ей было знать об этом?
Геррод, тоже немало пугавший своим призрачным обличьем, объяснил, как именно он се нашел. Похоже, патриарх устрашал своего сына не менее, чем ее. Так или иначе, но Геррод все глубже кутался в плащ, пока не съежился так, словно плащ облегал пустоту.
Баракас был груб. Его госпожа — сладкоречива, даже заботлива. Но Шарисса молчала. Они не слишком настаивали: им еще нужна была помощь Зери-старшего. А главное, стоит им открыто повздорить, и могут попытаться восстать прочие кланы. Молчать было тяжело: ведь если кто в силах выручить отца из призрачной страны, то это патриарх Баракас. Он знает больше всех об этой земле…
Напряжение этих трех дней сделало свое дело. Она исхудала и, может быть, уже не смогла бы говорить, даже если бы захотела. Главное, ее ни на миг не оставляли одну. «Заботливый» (словечко Альции) клан следил за своей «подопечной» днем и ночью.
Ее потревожил нетерпеливый вздох ее последнего стражника.
— Эй, слабачка! Я оставлю это здесь. Когда перестанешь глотать слезы, можешь съесть это… хотя тот, кто сам не может наколдовать себе поесть…
Даже когда голос стих, Шарисса знала, что она не одна. Как большинство враадов, Тезерени не испытывали сочувствия к тем, кто не может самостоятельно прокормиться. Эту ехидную тетку вскоре сменит другая, так что надо радоваться и кратковременному уединению.
Они правы! Просто слабачка! Шарисса жестоко укоряла себя. Она поднялась, села и медленно пододвинула к себе еду. Аппетитный запах защекотал ноздри. Нельзя не согласиться с тем, что патриарх обращается с ней хорошо — на первый взгляд. Так что же ей теперь делать? Нет никакой возможности уйти из города, будучи под надзором пары десятков, если не больше, Тезерени, не говоря уже о самых подозрительных из все еще беснующихся на праздничных улицах враадов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Высоко воздев огненный посох, враад взял его за середину двумя руками и завертел со страшной скоростью. Когда посох стал сплошным огненным колесом, он начал разбрасывать огненные шарики. Деревья разом вспыхнули, как факелы, и начали осыпаться пеплом. Ну что, подумал он, где укроетесь теперь?
Прошло несколько секунд, но ожидаемых воплей боли или шума спасающихся летунов не послышалось. Огонь начал распространяться; еще немного, и он охватит весь лес. Ренделу на это было наплевать: его интересовали только невидимые наблюдатели.
Затем огонь начал затухать так же быстро, как вспыхнул. Волшебник наблюдал за тем, как одна за другой гасли вершины деревьев. Рендел выругался. Все должно было быть не так. Посох всегда был одним из его любимых и могущественных устройств. Магическое пламя должно быть сильнее, устойчивее к встречным заклинаниям и даже к естественным помехам, таким как ветер и вода. Оно не могло так легко затухнуть. Рендел недооценил своих врагов.
Избавившись от посоха — при этом два дерева слева от него мгновенно засохли, — Тезерени поднял руки и пристально всмотрелся в то место, откуда он слышал хлопанье крыльев. Он стоял неподвижно, впиваясь своей волей в этот мир и забирая из него то, что было нужно для этой атаки.
Поднялся ветер. Сперва это был легкий бриз, но Рендел раскачал его сильнее. Бриз превратился в бурю, сотрясшую даже самые толстые стволы в ближайшем лесу. Все еще неудовлетворенный, Рендел повернул ветер, заставив его круг за кругом гнаться за своим хвостом. Листья, грязь, все достаточно легкое и мелкое было затянуто в воронку. Смерч продолжал расти, сделавшись уже вдвое выше окружавших его зеленых и бурых гигантов.
Рендел все еще не был удовлетворен; ему нужен был неистовый тайфун, который вырвал бы с корнем весь лес с его тенями.
Невидимые наблюдатели не нападали, и, как думал Рендел, это означало, что они все еще скрываются в ветвях, дрожа за свои драгоценные жизни. Его мало интересовало, что они собой представляют, разве что возможность использовать их как рабов, но он был бы вполне доволен, если бы высвобожденные им силы выдрали их конечности и размазали их тела. Рендел никогда не сражался с врагом, который не был бы его родичем или, на худой конец, одним из враадов. Големы и другие конструкции, которые его клан использовал в шуточных битвах, не считались. А эти твари могут быть хоть крохотной, но реальной угрозой. Тезерени позволил себе довольную усмешку. Все шло как надо. Первое завоевание за ним. Враги пали перед его могуществом, как… как листья на ветру!
Тем временем созданный им смерч опал и затих. Вершины деревьев содрогнулись в какой-то странной конвульсии, словно протестуя, — и все замерло. Ни ветра, ни птиц, ни зверей. Рендел замер. Так кто же управляет ситуацией?
Молчание было нарушено звуком, уже знакомым врааду: хлопанье широких крыльев, словно взмыла в воздух стая огромных птиц. Грохот эхом отдался в голове.
Небо закрыла тень. Рендел поднял глаза.
В размахе крыльев они были не меньше, чем враады, и тела их напоминали враадские — руки, ноги, туловище. Как только крылья все это подымают, подумал мельком Рендел. Не иначе — колдовство. Летуны один за другим спускались на землю, окружая враада. Часть сознания Рендела исступленно вопрошала, чего ради он стоит как идиот и не нанесет первого удара. Но самосохранение было сильнее. Он уже понял, как был глуп, когда понадеялся покончить с ними одним ударом.
Одно из крылатых созданий приковыляло к Ренделу. Оно было почти во всем подобно Ренделу — движения, дыхание. Подойдя поближе, оно уставилось ему в глаза. Тезерени понял, что не в силах отвести взгляда. Птицечеловек разинул острый клюв и что-то квакнул. Рендел хотел было покачать головой, чтобы показать, что не понимает, но это было, по-видимому, излишне. Та же часть его, что так безрассудно требовала действий, теперь беспощадно указывала, что он под действием заклинания. Он, такой уверенный в собственной силе, схвачен не пойми кем! И ведь он даже не почувствовал магии.
Пернатый вожак — похоже, таково было звание его «собеседника» — приблизился еще и склонил голову, скосив круглый глаз. Нечеловеческий глаз вдруг напомнил Ренделу… отца. Впервые враады встретились с расой, чья надменность не уступала их собственной.
Вожак казался разочарованным. Он отвернулся… потом снова повернул голову, очень медленно.
Когтистая лапа рванулась к лицу Рендела. И мир, который он уже завоевал в своих мыслях, почернел.
— Съешь-ка это, девочка.
Шарисса помотала головой: она не хотела ничего от женщины клана Тезерени. С тех самых пор, как три дня назад какой-то Геррод отыскал ее без сознания возле обрыва, она была «гостьей» племени дракона. Три дня она не произносила ни слова. За первые два патриарх успел запугать ее до полусмерти. От одного его взгляда Шариссу била дрожь. А отец исчез, с ним что-то случилось! Тезерени, конечно, хотели узнать, что именно, но откуда ей было знать об этом?
Геррод, тоже немало пугавший своим призрачным обличьем, объяснил, как именно он се нашел. Похоже, патриарх устрашал своего сына не менее, чем ее. Так или иначе, но Геррод все глубже кутался в плащ, пока не съежился так, словно плащ облегал пустоту.
Баракас был груб. Его госпожа — сладкоречива, даже заботлива. Но Шарисса молчала. Они не слишком настаивали: им еще нужна была помощь Зери-старшего. А главное, стоит им открыто повздорить, и могут попытаться восстать прочие кланы. Молчать было тяжело: ведь если кто в силах выручить отца из призрачной страны, то это патриарх Баракас. Он знает больше всех об этой земле…
Напряжение этих трех дней сделало свое дело. Она исхудала и, может быть, уже не смогла бы говорить, даже если бы захотела. Главное, ее ни на миг не оставляли одну. «Заботливый» (словечко Альции) клан следил за своей «подопечной» днем и ночью.
Ее потревожил нетерпеливый вздох ее последнего стражника.
— Эй, слабачка! Я оставлю это здесь. Когда перестанешь глотать слезы, можешь съесть это… хотя тот, кто сам не может наколдовать себе поесть…
Даже когда голос стих, Шарисса знала, что она не одна. Как большинство враадов, Тезерени не испытывали сочувствия к тем, кто не может самостоятельно прокормиться. Эту ехидную тетку вскоре сменит другая, так что надо радоваться и кратковременному уединению.
Они правы! Просто слабачка! Шарисса жестоко укоряла себя. Она поднялась, села и медленно пододвинула к себе еду. Аппетитный запах защекотал ноздри. Нельзя не согласиться с тем, что патриарх обращается с ней хорошо — на первый взгляд. Так что же ей теперь делать? Нет никакой возможности уйти из города, будучи под надзором пары десятков, если не больше, Тезерени, не говоря уже о самых подозрительных из все еще беснующихся на праздничных улицах враадов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68