Однако творческое начало:
– Ну, здесь не все так просто… – было безжалостно изничтожено:
– Даже и не пытайся. Может быть только одно из двух: либо Орден победит, либо нет. А хорошо это или плохо зависит от того, кто им будет руководить.
Волшебник чуть помедлил, а потом обезоруживающе развел руками:
– Ладно. Ты права.
– И все? Спасибо, я и так это знаю. Хотелось бы еще что-нибудь услышать.
– Например?
– Например, к чему ты теперь склоняешься?
– А-а… – протянул Бьорн тоном, в котором неожиданно тоже появилась язвительность. – Знаешь, ни к чему. В принципе сейчас я должен был бы начать дергать себя за бороду и сетовать, мол, сперва я позабыл, что Орден впоследствии обязан стать нашим союзником, но… Не получается. Я не знаю будущего и, более того, потихоньку убеждаюсь, что построение всяческих гипотез не дает хороших результатов. А коли так, то и строить их не надо.
– Уже неплохо, – одобрительно заметила ведьма. – К тому же на данный момент в гадании вообще нет нужды. Куда проще спросить меня.
– Действительно, – Бьорн продемонстрировал выдающееся количество сарказма на единицу речи. – От твоих ответов жизнь становится прозрачной, как водичка в роднике. Но, с другой стороны, почему бы и не спросить. Эдак тупо в лоб, чтобы могло быть только одно из двух. К примеру, как насчет того, суждено ли герою возглавить Орден Света и с его помощью изгнать Черного, а?..
Волшебник очень недолго делал вид, что ждет ответа.
– Ты молчишь? Что-то не так?.. Ах да, ты же не можешь раскрывать мне тайны будущего. Досадно. Надо спрашивать о том, что могло бы, да не случится. М-да, отрицательный результат тоже, в общем-то, результат… Ну-с, попробуем хоть с чем-то определиться. Значит, говоришь, если бы парнишка сегодня умер, то Орден Света уделал бы всех. Отлично, простой вопрос: суждено ли мне было попасть в разряд всех, то есть противостоять Ордену и погибнуть в борьбе с ним?
– Да.
– Вот видишь… Что???
Издав сей сдавленный всхлип, Бьорн заткнулся. Впервые за долгие-долгие годы он по-настоящему оказался в смятении. В такое просто невозможно было поверить. Не то чтобы волшебник считал себя непогрешимым или бессмертным, просто он привык побеждать, ибо поражение означало не только прискорбную личную неудачу, но и опровержение фундаментальных законов мироздания. Трудно сказать, каким способом Бьорн стал бы преодолевать столь тяжелый жизненный кризис, однако тут до него вдруг дошло нечто, заставившее отвлечься.
– Знаешь, а я понял, зачем ты все это затеяла, – мягко, где-то даже задушевно сказал он. – Ты всего лишь хочешь донести до меня мысль, что на этот раз игра идет не по правилам и мне не следует слепо полагаться на предыдущий опыт. И самое смешное: я готов тебе поверить. Действительно, с самого начала во всем происходящем чувствуется какая-то неправильность, и, видимо, пора признать, что это не цепочка случайностей. Это очень неудобно, в какой-то степени страшно, но надо смотреть правде в глаза. Ты довольна?
– Да. Ты все понял верно, волшебник. Я ведь с самого начала сказала об этом, да ты не воспринял мои слова всерьез. Теперь повторю еще раз: твои трудности неразрешимы, ибо ты хочешь, чтобы история очередной раз повторилась, а произойти это не может.
Из тона Элинор явно следовало, что разговор завершен, и волшебник явно обрадовался этому обстоятельству.
– Что ж, беседа и впрямь оказалась очень содержательной. Спасибо.
– Не за что, – ведьма кивнула ему, развернулась и даже подошла к двери, но у порога остановилась. – Кстати, а что ты собираешься делать?
Бьорн не без усилия рассмеялся.
– Бороться с комплексом неудачника, который ты с успехом пыталась мне привить.
– А потом?
– Я как раз намеревался подумать над этим, когда ты появилась. В свете новых веяний уж и не знаю, стоит ли… А может, ты мне скажешь? Все равно придется поступать так, как предназначено судьбой, или кто там еще у нас будущим заведует. Хотя нет, передо мной наверняка наиважнейший выбор, и ты не вправе на него влиять. Так?
– Да нет. Выбора у тебя нет. Пока.
– Чудесненько. Тогда скажи же мне скорее, что я должен делать?
– Лечиться. В первую очередь я бы посоветовала легкое средство, снимающее раздражительность, но можно и сразу что-нибудь покрепче…
– Слушай, ведьма…
– Нет, это ты послушай! Чего ты ерничаешь? Зло срываешь за то, что слова мои не по душе пришлись? Ну, извини тогда. Только все это я не придумала и, представь себе, говорила не за тем, чтобы тебя позлить. Мир в опасности, в настоящей опасности, и для всех, кому он дорог, было бы очень неплохо, если бы один волшебник, от которого многое зависит, продрал наконец глаза и внимательно посмотрел вокруг, а не повторял про себя: «Ах, опять придется с Черным воевать, вот скука-то какая…» Ты способен это усвоить, или с тобой вообще бессмысленно разговаривать?
От Бьорна потребовалось значительное усилие, чтобы удержать себя в руках, но он справился.
– Все я могу усвоить, – проворчал Бьорн. – Даже столь новую информацию, что ведьмы на голову превосходят волшебников в понимании мироустройства, и последние должны внимать их словам как откровениям Светлого…
Элинор молча взялась за ручку двери, но уйти не успела.
– Да погоди ты! Ну злюсь я, злюсь, признаю. А что тут, скажи мне, удивительного? Думаешь, приятно так вот запросто услышать, будто ты идиот, который не видит дальше собственного носа? И ведь, заметь, в былые-то времена этот идиот как-то ухитрялся добиваться своих целей без посторонних подсказок и помощи… Но по большому счету дело не в этом. Я мог бы тихонько, без злобы и раздражения, наплевать на все твои заявления и лечь спать в прекрасном настроении, если бы на полном серьезе не чувствовал в твоих словах правоты. И ты ошибаешься, полагая, будто мне теперь совершенно необходимо сказать тебе парочку гадостей для восстановления попранного самолюбия. Отнюдь. Просто если я и раньше не очень-то знал, что делать, то теперь и подавно. И меня это злит. Злит и пугает, если уж быть совсем откровенным.
Бьорн ожидал, что ведьма как-то прокомментирует его тираду, однако она молчала. Правда, и попыток уйти больше не предпринимала.
– Значит, никаких конкретных подсказок так и не будет, – усмехнулся волшебник. – Но на это, ты опять же права, обижаться просто нелепо. Я не так уж беспомощен. Или, точнее, не настолько беспомощен, чтобы заламывать в отчаянии руки и молить о помощи. Бывало, честно говоря, и такое в моей жизни, но сейчас еще явно не пора.
– Поздно уже, спать пора. Давай ближе к делу.
– Хорошо, – легко согласился Бьорн. – Если я чему-то и научился в прежних битвах за спасение мира, так это тому, что суетиться и дергаться не надо. Все запуталось, не знаешь, что предпринять? Так ничего и не делай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Ну, здесь не все так просто… – было безжалостно изничтожено:
– Даже и не пытайся. Может быть только одно из двух: либо Орден победит, либо нет. А хорошо это или плохо зависит от того, кто им будет руководить.
Волшебник чуть помедлил, а потом обезоруживающе развел руками:
– Ладно. Ты права.
– И все? Спасибо, я и так это знаю. Хотелось бы еще что-нибудь услышать.
– Например?
– Например, к чему ты теперь склоняешься?
– А-а… – протянул Бьорн тоном, в котором неожиданно тоже появилась язвительность. – Знаешь, ни к чему. В принципе сейчас я должен был бы начать дергать себя за бороду и сетовать, мол, сперва я позабыл, что Орден впоследствии обязан стать нашим союзником, но… Не получается. Я не знаю будущего и, более того, потихоньку убеждаюсь, что построение всяческих гипотез не дает хороших результатов. А коли так, то и строить их не надо.
– Уже неплохо, – одобрительно заметила ведьма. – К тому же на данный момент в гадании вообще нет нужды. Куда проще спросить меня.
– Действительно, – Бьорн продемонстрировал выдающееся количество сарказма на единицу речи. – От твоих ответов жизнь становится прозрачной, как водичка в роднике. Но, с другой стороны, почему бы и не спросить. Эдак тупо в лоб, чтобы могло быть только одно из двух. К примеру, как насчет того, суждено ли герою возглавить Орден Света и с его помощью изгнать Черного, а?..
Волшебник очень недолго делал вид, что ждет ответа.
– Ты молчишь? Что-то не так?.. Ах да, ты же не можешь раскрывать мне тайны будущего. Досадно. Надо спрашивать о том, что могло бы, да не случится. М-да, отрицательный результат тоже, в общем-то, результат… Ну-с, попробуем хоть с чем-то определиться. Значит, говоришь, если бы парнишка сегодня умер, то Орден Света уделал бы всех. Отлично, простой вопрос: суждено ли мне было попасть в разряд всех, то есть противостоять Ордену и погибнуть в борьбе с ним?
– Да.
– Вот видишь… Что???
Издав сей сдавленный всхлип, Бьорн заткнулся. Впервые за долгие-долгие годы он по-настоящему оказался в смятении. В такое просто невозможно было поверить. Не то чтобы волшебник считал себя непогрешимым или бессмертным, просто он привык побеждать, ибо поражение означало не только прискорбную личную неудачу, но и опровержение фундаментальных законов мироздания. Трудно сказать, каким способом Бьорн стал бы преодолевать столь тяжелый жизненный кризис, однако тут до него вдруг дошло нечто, заставившее отвлечься.
– Знаешь, а я понял, зачем ты все это затеяла, – мягко, где-то даже задушевно сказал он. – Ты всего лишь хочешь донести до меня мысль, что на этот раз игра идет не по правилам и мне не следует слепо полагаться на предыдущий опыт. И самое смешное: я готов тебе поверить. Действительно, с самого начала во всем происходящем чувствуется какая-то неправильность, и, видимо, пора признать, что это не цепочка случайностей. Это очень неудобно, в какой-то степени страшно, но надо смотреть правде в глаза. Ты довольна?
– Да. Ты все понял верно, волшебник. Я ведь с самого начала сказала об этом, да ты не воспринял мои слова всерьез. Теперь повторю еще раз: твои трудности неразрешимы, ибо ты хочешь, чтобы история очередной раз повторилась, а произойти это не может.
Из тона Элинор явно следовало, что разговор завершен, и волшебник явно обрадовался этому обстоятельству.
– Что ж, беседа и впрямь оказалась очень содержательной. Спасибо.
– Не за что, – ведьма кивнула ему, развернулась и даже подошла к двери, но у порога остановилась. – Кстати, а что ты собираешься делать?
Бьорн не без усилия рассмеялся.
– Бороться с комплексом неудачника, который ты с успехом пыталась мне привить.
– А потом?
– Я как раз намеревался подумать над этим, когда ты появилась. В свете новых веяний уж и не знаю, стоит ли… А может, ты мне скажешь? Все равно придется поступать так, как предназначено судьбой, или кто там еще у нас будущим заведует. Хотя нет, передо мной наверняка наиважнейший выбор, и ты не вправе на него влиять. Так?
– Да нет. Выбора у тебя нет. Пока.
– Чудесненько. Тогда скажи же мне скорее, что я должен делать?
– Лечиться. В первую очередь я бы посоветовала легкое средство, снимающее раздражительность, но можно и сразу что-нибудь покрепче…
– Слушай, ведьма…
– Нет, это ты послушай! Чего ты ерничаешь? Зло срываешь за то, что слова мои не по душе пришлись? Ну, извини тогда. Только все это я не придумала и, представь себе, говорила не за тем, чтобы тебя позлить. Мир в опасности, в настоящей опасности, и для всех, кому он дорог, было бы очень неплохо, если бы один волшебник, от которого многое зависит, продрал наконец глаза и внимательно посмотрел вокруг, а не повторял про себя: «Ах, опять придется с Черным воевать, вот скука-то какая…» Ты способен это усвоить, или с тобой вообще бессмысленно разговаривать?
От Бьорна потребовалось значительное усилие, чтобы удержать себя в руках, но он справился.
– Все я могу усвоить, – проворчал Бьорн. – Даже столь новую информацию, что ведьмы на голову превосходят волшебников в понимании мироустройства, и последние должны внимать их словам как откровениям Светлого…
Элинор молча взялась за ручку двери, но уйти не успела.
– Да погоди ты! Ну злюсь я, злюсь, признаю. А что тут, скажи мне, удивительного? Думаешь, приятно так вот запросто услышать, будто ты идиот, который не видит дальше собственного носа? И ведь, заметь, в былые-то времена этот идиот как-то ухитрялся добиваться своих целей без посторонних подсказок и помощи… Но по большому счету дело не в этом. Я мог бы тихонько, без злобы и раздражения, наплевать на все твои заявления и лечь спать в прекрасном настроении, если бы на полном серьезе не чувствовал в твоих словах правоты. И ты ошибаешься, полагая, будто мне теперь совершенно необходимо сказать тебе парочку гадостей для восстановления попранного самолюбия. Отнюдь. Просто если я и раньше не очень-то знал, что делать, то теперь и подавно. И меня это злит. Злит и пугает, если уж быть совсем откровенным.
Бьорн ожидал, что ведьма как-то прокомментирует его тираду, однако она молчала. Правда, и попыток уйти больше не предпринимала.
– Значит, никаких конкретных подсказок так и не будет, – усмехнулся волшебник. – Но на это, ты опять же права, обижаться просто нелепо. Я не так уж беспомощен. Или, точнее, не настолько беспомощен, чтобы заламывать в отчаянии руки и молить о помощи. Бывало, честно говоря, и такое в моей жизни, но сейчас еще явно не пора.
– Поздно уже, спать пора. Давай ближе к делу.
– Хорошо, – легко согласился Бьорн. – Если я чему-то и научился в прежних битвах за спасение мира, так это тому, что суетиться и дергаться не надо. Все запуталось, не знаешь, что предпринять? Так ничего и не делай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91