На этот раз ведущая вниз дверь оказалась запертой, однако юноша не слишком огорчился. Акустика здесь была отличная, и он рассчитывал подслушать и подсмотреть за происходящим в церкви, спрятавшись на пустых хорах.
Ах, почему Илья не ослеп и не оглох в то утро?! Почему не свернул себе шею, свалившись с крутой каменной лестницы? Ибо в течение следующего часа он наблюдал такое, от чего волосы на голове шевелились. В Покровскую церковь сегодня прибыл не только великий князь, но ещё какие-то важные бояре и двое высокопоставленных священнослужителей. Илья не знал никого из них в лицо, но догадался об их чине по богатым ризам. Тут же находился и посланник «святейшего отца», с которым Андрей Ярославович встречался в прошлый раз.
Однако сегодня главную роль играл совсем другой человек. Это был странно одетый священник, который вёл службу на каком-то диком наречии, где многие слова оканчивались на «-ис» и «-ус», а привычное «аминь» звучало как «амэн». И хотя Илья долго не мог понять, что же творится там, внизу, постепенно ему открылась ужасная правда: странно одетый священник под наблюдением посланника «святейшего отца» произвёл над Андреем Ярославовичем, равно как и над прибывшими с ним боярами, священнослужителями-русичами и дьяконом Покровской церкви необычный обряд крещения.
Тогда послушник наконец догадался, кто такой «святейший отец»! Это восседающий в далёких землях сатанист, преданный в прошлые века анафеме, а теперь пославший войска, которые взяли штурмом далёкий Константинополь и выжили оттуда главу христианского мира, вселенского патриарха. А совсем недавно западные воины пытались захватить Новгород и, по слухам, наслали порчу на храброго витязя Александра Ярославовича. Выходит, его младший брат Андрей покорился грабителям, разорителям и убийцам!!!
Илья до сих пор не мог толком объяснить, как вновь очутился в кустах на берегу Нерли. Он лежал на спине, бессмысленно пялился в бездонное синее небо и всё пытался припомнить, досмотрел ли церемонию до конца. Наверное, нет, потому что кони приехавших всё ещё стояли у входа в церковь под присмотром одетых монахами здоровяков. Значит, сатанинское действо всё ещё продолжалось.
Послушник встал на четвереньки, подполз к реке, несколько раз погрузил в воду пылающую голову и лишь тогда пришёл в себя.
Теперь предстояло решить, что делать дальше. Илья стал обладателем страшной тайны, совладать с которой ему было не по плечу. Первым делом он подумал об игумене Антонии и монастырской братии. Казалось бы, это самое правильное решение.Но немного подумав, и приняв во внимание то обстоятельство, что поддавшийся сатане дьякон Покровской церкви только что заказывал Антонию список с Октоиха, называя его старым знакомым, Илья решил, что добрейший игумен наверняка состоит в сговоре с предателями. Но в таком случае, практически не оставалось человека, которому можно было рассказать о происшедшем! Он бессилен что-либо изменить!..
Как вдруг на самом пике отчаяния его посетила на удивление простая мысль: о величайшем прегрешении князя следует поведать только князю. Нужно поскорее добраться до его родного города, любыми правдами и неправдами увидеться с правившим там Борисом Васильковичем и сообщить ему об отступничестве Андрея Ярославовича. Так как последний приходится ростовскому князю двоюродным дядей, то пусть Борис Василькович и разбирается с выкрестом по-свойски, по-семейному!
Сказано – сделано. Воспользовавшись тем, что «монахи» не заметили его, Илья обогнул церковь, стараясь не высовываться из кустов, наконец пустился бежать прямо через лес и окольными тропками выбрался к селению, в котором останавливался по пути сюда. Здесь юноша совершил последний по счёту бесчестный поступок, украв у какого-то смерда его единственную лошадь. Неизвестно почему, но совесть больше всего мучила Илью именно из-за этой пегой клячи, которая всю свою многотрудную жизнь тянула телегу или дровни, соху или борону, а на старости лет вынуждена была везти на спине всадника, да ещё без седла. Но что поделаешь! Выбора у юноши не было, поскольку речь шла о спасении от власти сатаны целого княжества. Кроме того, он и так согрешил за эти восемь дней минимум трижды, поэтому прибавив воровство кобылы к неподчинению приказу дьякона и выведыванию чужих тайн, Илья лишь незначительно усугубил свою скорбную участь.
А между тем путь предстоял неблизкий, и быстро преодолеть его пешком было невозможно. От окрестностей Боголюбова до Великого Ростова не меньше сотни вёрст, послушник же чувствовал себя совершенно разбитым, пробежав лесом всего вёрст десять. Только это соображение и утешало юношу, когда он погонял пегую кобылку, неловко обняв обеими руками лошадиную шею и ударяя пятками в её худые бока.
Илья избегал больших дорог, справедливо опасаясь, что всадник в одежде послушника, восседающий на лошади без седла, должен выглядеть не только нелепо, но и подозрительно. А поскольку он бродяжничал по близлежащим княжествам целых три года, то вполне полагался на собственные знания местности.
Но всё же Илья сплоховал. Совершенно неожиданно дорогу ему преградило множество поваленных ветром деревьев. Произошло это на исходе дня, когда солнце уже клонилось к закату, и объезжая завал, юноша сбился с пути и заехал в глухую чащобу. А когда наконец выбрался из леса, то оказался на берегу Нерли совсем не там, где рассчитывал. Солнце уже давно село. Где находится брод, Илья не знал, а спросить было не у кого. Юноше оставалось пустить кобылу вплавь. Поскольку же вода в реке была студёная, а ночь холодная, Илья продрог в мокрой одежде. Все суставы и кости ломило, временами его познабливало, сильно кружилась голова.
Тем не менее, послушник упрямо гнал лошадь вперёд. От усталости и купания в холодной реке он вскоре занемог, его начало лихорадить, но он всё равно продолжал свой путь. Его последующие воспоминания были отрывочны и нечётки. Илья не помнил, как его угораздило миновать стороной Ростов и каким образом он оказался неподалёку Углича. Во время последнего проблеска сознания юноша обнаружил, что тяжело дышащая кобыла стоит посреди озарённого лунным сиянием луга, а сам он привалился к её тёплой шее и шепчет в настороженное лошадиное ухо:
– Ну, ми-лая, ну, роди-мая… вывози, негодница, меня отсюдова! Слышишь, ты…
Лошадь фыркнула и затрусила вперёд. Илья клюнул носом в её гриву, покачнулся, и мир окончательно померк в его глазах. Очнулся он уже в покоях углицкого князя.
Вот какую историю выслушал Владимир Константинович в то утро, когда знахарь с Никитой привели Илью в чувство. Дальше послушник принялся умолять князя найти управу на продавшегося сатане Андрея Ярославовича, жаловаться на судьбу-злодейку и перечислять совершённые за последнее время грехи, обливаясь горючими слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Ах, почему Илья не ослеп и не оглох в то утро?! Почему не свернул себе шею, свалившись с крутой каменной лестницы? Ибо в течение следующего часа он наблюдал такое, от чего волосы на голове шевелились. В Покровскую церковь сегодня прибыл не только великий князь, но ещё какие-то важные бояре и двое высокопоставленных священнослужителей. Илья не знал никого из них в лицо, но догадался об их чине по богатым ризам. Тут же находился и посланник «святейшего отца», с которым Андрей Ярославович встречался в прошлый раз.
Однако сегодня главную роль играл совсем другой человек. Это был странно одетый священник, который вёл службу на каком-то диком наречии, где многие слова оканчивались на «-ис» и «-ус», а привычное «аминь» звучало как «амэн». И хотя Илья долго не мог понять, что же творится там, внизу, постепенно ему открылась ужасная правда: странно одетый священник под наблюдением посланника «святейшего отца» произвёл над Андреем Ярославовичем, равно как и над прибывшими с ним боярами, священнослужителями-русичами и дьяконом Покровской церкви необычный обряд крещения.
Тогда послушник наконец догадался, кто такой «святейший отец»! Это восседающий в далёких землях сатанист, преданный в прошлые века анафеме, а теперь пославший войска, которые взяли штурмом далёкий Константинополь и выжили оттуда главу христианского мира, вселенского патриарха. А совсем недавно западные воины пытались захватить Новгород и, по слухам, наслали порчу на храброго витязя Александра Ярославовича. Выходит, его младший брат Андрей покорился грабителям, разорителям и убийцам!!!
Илья до сих пор не мог толком объяснить, как вновь очутился в кустах на берегу Нерли. Он лежал на спине, бессмысленно пялился в бездонное синее небо и всё пытался припомнить, досмотрел ли церемонию до конца. Наверное, нет, потому что кони приехавших всё ещё стояли у входа в церковь под присмотром одетых монахами здоровяков. Значит, сатанинское действо всё ещё продолжалось.
Послушник встал на четвереньки, подполз к реке, несколько раз погрузил в воду пылающую голову и лишь тогда пришёл в себя.
Теперь предстояло решить, что делать дальше. Илья стал обладателем страшной тайны, совладать с которой ему было не по плечу. Первым делом он подумал об игумене Антонии и монастырской братии. Казалось бы, это самое правильное решение.Но немного подумав, и приняв во внимание то обстоятельство, что поддавшийся сатане дьякон Покровской церкви только что заказывал Антонию список с Октоиха, называя его старым знакомым, Илья решил, что добрейший игумен наверняка состоит в сговоре с предателями. Но в таком случае, практически не оставалось человека, которому можно было рассказать о происшедшем! Он бессилен что-либо изменить!..
Как вдруг на самом пике отчаяния его посетила на удивление простая мысль: о величайшем прегрешении князя следует поведать только князю. Нужно поскорее добраться до его родного города, любыми правдами и неправдами увидеться с правившим там Борисом Васильковичем и сообщить ему об отступничестве Андрея Ярославовича. Так как последний приходится ростовскому князю двоюродным дядей, то пусть Борис Василькович и разбирается с выкрестом по-свойски, по-семейному!
Сказано – сделано. Воспользовавшись тем, что «монахи» не заметили его, Илья обогнул церковь, стараясь не высовываться из кустов, наконец пустился бежать прямо через лес и окольными тропками выбрался к селению, в котором останавливался по пути сюда. Здесь юноша совершил последний по счёту бесчестный поступок, украв у какого-то смерда его единственную лошадь. Неизвестно почему, но совесть больше всего мучила Илью именно из-за этой пегой клячи, которая всю свою многотрудную жизнь тянула телегу или дровни, соху или борону, а на старости лет вынуждена была везти на спине всадника, да ещё без седла. Но что поделаешь! Выбора у юноши не было, поскольку речь шла о спасении от власти сатаны целого княжества. Кроме того, он и так согрешил за эти восемь дней минимум трижды, поэтому прибавив воровство кобылы к неподчинению приказу дьякона и выведыванию чужих тайн, Илья лишь незначительно усугубил свою скорбную участь.
А между тем путь предстоял неблизкий, и быстро преодолеть его пешком было невозможно. От окрестностей Боголюбова до Великого Ростова не меньше сотни вёрст, послушник же чувствовал себя совершенно разбитым, пробежав лесом всего вёрст десять. Только это соображение и утешало юношу, когда он погонял пегую кобылку, неловко обняв обеими руками лошадиную шею и ударяя пятками в её худые бока.
Илья избегал больших дорог, справедливо опасаясь, что всадник в одежде послушника, восседающий на лошади без седла, должен выглядеть не только нелепо, но и подозрительно. А поскольку он бродяжничал по близлежащим княжествам целых три года, то вполне полагался на собственные знания местности.
Но всё же Илья сплоховал. Совершенно неожиданно дорогу ему преградило множество поваленных ветром деревьев. Произошло это на исходе дня, когда солнце уже клонилось к закату, и объезжая завал, юноша сбился с пути и заехал в глухую чащобу. А когда наконец выбрался из леса, то оказался на берегу Нерли совсем не там, где рассчитывал. Солнце уже давно село. Где находится брод, Илья не знал, а спросить было не у кого. Юноше оставалось пустить кобылу вплавь. Поскольку же вода в реке была студёная, а ночь холодная, Илья продрог в мокрой одежде. Все суставы и кости ломило, временами его познабливало, сильно кружилась голова.
Тем не менее, послушник упрямо гнал лошадь вперёд. От усталости и купания в холодной реке он вскоре занемог, его начало лихорадить, но он всё равно продолжал свой путь. Его последующие воспоминания были отрывочны и нечётки. Илья не помнил, как его угораздило миновать стороной Ростов и каким образом он оказался неподалёку Углича. Во время последнего проблеска сознания юноша обнаружил, что тяжело дышащая кобыла стоит посреди озарённого лунным сиянием луга, а сам он привалился к её тёплой шее и шепчет в настороженное лошадиное ухо:
– Ну, ми-лая, ну, роди-мая… вывози, негодница, меня отсюдова! Слышишь, ты…
Лошадь фыркнула и затрусила вперёд. Илья клюнул носом в её гриву, покачнулся, и мир окончательно померк в его глазах. Очнулся он уже в покоях углицкого князя.
Вот какую историю выслушал Владимир Константинович в то утро, когда знахарь с Никитой привели Илью в чувство. Дальше послушник принялся умолять князя найти управу на продавшегося сатане Андрея Ярославовича, жаловаться на судьбу-злодейку и перечислять совершённые за последнее время грехи, обливаясь горючими слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109