– Если этого мало или портной не годится, я сошью еще. Но когда какой надевать, должны мне подсказывать вы.
– Конечно... Но портной хороший и костюмов достаточно. А где вы остановились, господин Арзнев?
– В гостинице Ветцеля. Первый этаж, четвертый номер.
– Да, знаю... В этом номере месяц тому назад жил месье Дорнье – французский богач и нефтепромышленник. Удобный номер, ничего не скажешь... С чего же мы начнем, Арзнев-батоно?
– Это вам решать, Ираклий-батоно,– улыбнулся Мускиа.– Видите, я с самого начала подчиняюсь вам, и так будет всегда.
Мы провели вместе всего недели две, после чего он исчез.
Но он прошел через мою душу, и след от него – как борозда. Этот человек был рожден для того, чтобы порабощать, покорять людей, которых встречал на своем пути. Странно, но до сих пор живо во мне то давнее чувство – смесь острого, смутного, так и не удовлетворенного любопытства, жгучего интереса, которые он вызвал в первый день нашего знакомства.
А сейчас я,– вы видите,– глубокий старик, хотя всевышний не лишил меня памяти... Да, я помню все, но не стану рассказывать вам об этом. Потому что у меня есть, тетради... Вот, откройте тот ящик... Да, этот... Там тетради разного, цвета, старые тетради, тонкие... Да-да! Благодарю вас, молодой человек! Эти тетради лучше меня помнят то, что было когда-то. Конечно, я писал не для того, чтобы печатать... Нет. Я писал для себя, и мне доставляло радость вспоминать то время и того человека, наверно, потому, что я вспоминал свою молодость, а молодость, всегда приятно вспомнить... Садитесь и читайте. Если нужно, перепишите... А я... Э-эх! Старость не радость, так, во всяком случае, принято говорить.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ
Итак, наш договор вступил в силу, и мне надо было придумать программу развлечений для Арзнева Мускиа. Сам он сидел передо мной в кресле и ждал моих слов. По правде сказать, для меня это не составило бы труда, но мешала неестественность наших отношений. Согласитесь, все-таки это странное дело. Ведь Арзнев Мускиа заказчик, покупатель, и если он тратит деньги, то должен тратить их с пользой, должен быть доволен результатом, доволен своим поверенным в делах, новыми встречами и новыми впечатлениями. Это с одной стороны... А с другой...
Секретарь открыл дверь и, пройдя мимо Арзнева Мускиа, положил мне на стол визитную карточку. Я был так погружен в свои мысли, что сначала ее не заметил.
...Да, с другой стороны... С другой стороны,– и я это понимал,– этот человек притягивал меня как магнит, мне хотелось стать его другом, просто другом, погружаясь вместе с ним и в развлечения и в приключения, и я не знал, чего он ждет от меня, каких ищет особых ощущений и сможет ли получить их в моем обществе. И значит, как клиент он может в конце концов остаться недовольным мною.
– Ираклий-батоно,– Арзнев Мускиа будто подслушал мои мысли,– не надо ломать себе голову. Скажите, куда вы собираетесь идти вечером? Я тоже пойду туда, если, конечно, вы не будете против. Мне будет приятнее, если все пойдет само собой, специально не надо ничего придумывать.
– Вот и хорошо,– с облегчением вздохнул я. – Я об этом как раз и думал, и я согласен с тобой... Видишь? Я говорю тебе – ты. Мы ведь близкие друзья, не так ли?
– Так, так,– смеясь, подтвердил Мускиа. – А теперь я пойду. Ты ведь занят... Только надо условиться – когда мы встретимся?
Пока он говорил, я машинально взглянул на визитную карточку. Странное дело... Не подозревал, что у женщин могут быть визитные карточки, никогда их не видел. И эта фамилия – откуда я ее знаю... Я вертел перед собой эту карточку, не отвечая на вопрос гостя.
– Подожди, Арзнев, не уходи,– сказал я.
И вызвал секретаря.
– Какого возраста эта дама, ну, приблизительно, конечно?
– Я знаю, что ей лет тридцать пять, но выглядит моложе.
– Можешь идти. Я тебя позову.
Уходя, он унес бутылку от шампанского и бокалы.
У меня на полке стояла конторская книга – список клиентов, не только бывших клиентов, но и, возможно, будущих. Тут были разные сведения: адреса, движимое и недвижимое имущество, сфера деятельности, капитал... Я раскрыл эту книгу на именах Ширер, Тавкелишвили, Нано Парнаозовна Тавкелишвили-Ширер.
Не потому, что я забыл ее имя, нет, просто чтобы проверить свою память. Ведь Нано Тавкелишвили я знал еще в детстве. А в прошлом году я получил от нее приглашение, но почему-то не пошел и послал извинение.
Я протянул визитную карточку Арзневу Мускиа:
– Посмотри.
Он взял ее в руки и прочитал вслух то, что было написано. Я удивился, что человек, живший в Турции, так свободно читает по-русски. Я и раньше заметил, что грузинский акцент в его русской речи чувствовался меньше, чем в моей.
– Где ты научился так хорошо говорить по-русски?
– Учили в детстве. А потом я долго был на Кубани и там говорил по-русски. И русские книги читаю иногда, хотя в гимназии мне не пришлось учиться.
Я был смущен: Арзнев Мускиа производил впечатление образованного, воспитанного на аристократический лад человека. Правда, два дня слишком короткий срок, но первое впечатление не бывает обманчивым.
– Кто эта женщина? – спросил он.
– Как тебе сказать... В детстве наши семьи были близки. Мы с ней ровесники, часто играли вместе. Окончив гимназию, она убежала из дому, вышла, вероятно, замуж за этого Ширера. Об этом Ширере я узнал только несколько лет назад. Не знаю, может быть, сначала она ушла с другим, а потом встретилась с ним? В общем, вернулась в Тифлис она с ним. Ширер иностранец, владеющий достаточно крупным капиталом. Тогда ему было года тридцать два, тридцать три. Он повез эту девочку в Европу, дал ей высшее образование, кажется, она окончила Женевский университет. Они жили за границей, и в Тифлисе о них долго ничего не было слышно. Вернулись они четыре года назад. Ширер купил большие леса в окрестностях Закатала, Кахи и Кобахчо. Все орех и дуб. Забыл сказать, что Ширер лесопромышленник. В Закатала они выстроили дом. Здесь, в Сололаки, купили у армянина другой дом. Оба прекрасно обставили. Детей у них нет. Эта женщина шесть месяцев в году живет в Тифлисе. Остальное время проводит в Закатала и в путешествиях. Да... Теперь, круг... – я заглянул в книгу,– она вращается в узком кругу, избегает знатных семей, а купчишек к себе на пушечный выстрел не подпускает. Хорошо, что мы еще знаем об этой даме?! У нее два лакея, два дворника, две горничные, один повар... Повар по имени Катран! Ее муж редко, приезжает в Тифлис. Видно, она одна в таком большом доме! Их дела ведет юридическая контора Шахпарунова... Тем более странно, что она пожаловала ко мне!
– Пожалуй, мне лучше уйти... – сказал Мускиа, возвращает мне визитную карточку.
– Нет, если у тебя нет ничего срочного, подожди, Арзнев. Тебе может быть интересно – по нашему договору, ты можешь присутствовать на приеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Конечно... Но портной хороший и костюмов достаточно. А где вы остановились, господин Арзнев?
– В гостинице Ветцеля. Первый этаж, четвертый номер.
– Да, знаю... В этом номере месяц тому назад жил месье Дорнье – французский богач и нефтепромышленник. Удобный номер, ничего не скажешь... С чего же мы начнем, Арзнев-батоно?
– Это вам решать, Ираклий-батоно,– улыбнулся Мускиа.– Видите, я с самого начала подчиняюсь вам, и так будет всегда.
Мы провели вместе всего недели две, после чего он исчез.
Но он прошел через мою душу, и след от него – как борозда. Этот человек был рожден для того, чтобы порабощать, покорять людей, которых встречал на своем пути. Странно, но до сих пор живо во мне то давнее чувство – смесь острого, смутного, так и не удовлетворенного любопытства, жгучего интереса, которые он вызвал в первый день нашего знакомства.
А сейчас я,– вы видите,– глубокий старик, хотя всевышний не лишил меня памяти... Да, я помню все, но не стану рассказывать вам об этом. Потому что у меня есть, тетради... Вот, откройте тот ящик... Да, этот... Там тетради разного, цвета, старые тетради, тонкие... Да-да! Благодарю вас, молодой человек! Эти тетради лучше меня помнят то, что было когда-то. Конечно, я писал не для того, чтобы печатать... Нет. Я писал для себя, и мне доставляло радость вспоминать то время и того человека, наверно, потому, что я вспоминал свою молодость, а молодость, всегда приятно вспомнить... Садитесь и читайте. Если нужно, перепишите... А я... Э-эх! Старость не радость, так, во всяком случае, принято говорить.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ
Итак, наш договор вступил в силу, и мне надо было придумать программу развлечений для Арзнева Мускиа. Сам он сидел передо мной в кресле и ждал моих слов. По правде сказать, для меня это не составило бы труда, но мешала неестественность наших отношений. Согласитесь, все-таки это странное дело. Ведь Арзнев Мускиа заказчик, покупатель, и если он тратит деньги, то должен тратить их с пользой, должен быть доволен результатом, доволен своим поверенным в делах, новыми встречами и новыми впечатлениями. Это с одной стороны... А с другой...
Секретарь открыл дверь и, пройдя мимо Арзнева Мускиа, положил мне на стол визитную карточку. Я был так погружен в свои мысли, что сначала ее не заметил.
...Да, с другой стороны... С другой стороны,– и я это понимал,– этот человек притягивал меня как магнит, мне хотелось стать его другом, просто другом, погружаясь вместе с ним и в развлечения и в приключения, и я не знал, чего он ждет от меня, каких ищет особых ощущений и сможет ли получить их в моем обществе. И значит, как клиент он может в конце концов остаться недовольным мною.
– Ираклий-батоно,– Арзнев Мускиа будто подслушал мои мысли,– не надо ломать себе голову. Скажите, куда вы собираетесь идти вечером? Я тоже пойду туда, если, конечно, вы не будете против. Мне будет приятнее, если все пойдет само собой, специально не надо ничего придумывать.
– Вот и хорошо,– с облегчением вздохнул я. – Я об этом как раз и думал, и я согласен с тобой... Видишь? Я говорю тебе – ты. Мы ведь близкие друзья, не так ли?
– Так, так,– смеясь, подтвердил Мускиа. – А теперь я пойду. Ты ведь занят... Только надо условиться – когда мы встретимся?
Пока он говорил, я машинально взглянул на визитную карточку. Странное дело... Не подозревал, что у женщин могут быть визитные карточки, никогда их не видел. И эта фамилия – откуда я ее знаю... Я вертел перед собой эту карточку, не отвечая на вопрос гостя.
– Подожди, Арзнев, не уходи,– сказал я.
И вызвал секретаря.
– Какого возраста эта дама, ну, приблизительно, конечно?
– Я знаю, что ей лет тридцать пять, но выглядит моложе.
– Можешь идти. Я тебя позову.
Уходя, он унес бутылку от шампанского и бокалы.
У меня на полке стояла конторская книга – список клиентов, не только бывших клиентов, но и, возможно, будущих. Тут были разные сведения: адреса, движимое и недвижимое имущество, сфера деятельности, капитал... Я раскрыл эту книгу на именах Ширер, Тавкелишвили, Нано Парнаозовна Тавкелишвили-Ширер.
Не потому, что я забыл ее имя, нет, просто чтобы проверить свою память. Ведь Нано Тавкелишвили я знал еще в детстве. А в прошлом году я получил от нее приглашение, но почему-то не пошел и послал извинение.
Я протянул визитную карточку Арзневу Мускиа:
– Посмотри.
Он взял ее в руки и прочитал вслух то, что было написано. Я удивился, что человек, живший в Турции, так свободно читает по-русски. Я и раньше заметил, что грузинский акцент в его русской речи чувствовался меньше, чем в моей.
– Где ты научился так хорошо говорить по-русски?
– Учили в детстве. А потом я долго был на Кубани и там говорил по-русски. И русские книги читаю иногда, хотя в гимназии мне не пришлось учиться.
Я был смущен: Арзнев Мускиа производил впечатление образованного, воспитанного на аристократический лад человека. Правда, два дня слишком короткий срок, но первое впечатление не бывает обманчивым.
– Кто эта женщина? – спросил он.
– Как тебе сказать... В детстве наши семьи были близки. Мы с ней ровесники, часто играли вместе. Окончив гимназию, она убежала из дому, вышла, вероятно, замуж за этого Ширера. Об этом Ширере я узнал только несколько лет назад. Не знаю, может быть, сначала она ушла с другим, а потом встретилась с ним? В общем, вернулась в Тифлис она с ним. Ширер иностранец, владеющий достаточно крупным капиталом. Тогда ему было года тридцать два, тридцать три. Он повез эту девочку в Европу, дал ей высшее образование, кажется, она окончила Женевский университет. Они жили за границей, и в Тифлисе о них долго ничего не было слышно. Вернулись они четыре года назад. Ширер купил большие леса в окрестностях Закатала, Кахи и Кобахчо. Все орех и дуб. Забыл сказать, что Ширер лесопромышленник. В Закатала они выстроили дом. Здесь, в Сололаки, купили у армянина другой дом. Оба прекрасно обставили. Детей у них нет. Эта женщина шесть месяцев в году живет в Тифлисе. Остальное время проводит в Закатала и в путешествиях. Да... Теперь, круг... – я заглянул в книгу,– она вращается в узком кругу, избегает знатных семей, а купчишек к себе на пушечный выстрел не подпускает. Хорошо, что мы еще знаем об этой даме?! У нее два лакея, два дворника, две горничные, один повар... Повар по имени Катран! Ее муж редко, приезжает в Тифлис. Видно, она одна в таком большом доме! Их дела ведет юридическая контора Шахпарунова... Тем более странно, что она пожаловала ко мне!
– Пожалуй, мне лучше уйти... – сказал Мускиа, возвращает мне визитную карточку.
– Нет, если у тебя нет ничего срочного, подожди, Арзнев. Тебе может быть интересно – по нашему договору, ты можешь присутствовать на приеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60