Но она любила его, и потому его оскорбительное поведение уязвило ее особенно остро.
Однако та нежность, с которой он касался ее волос, прежде чем уйти, почти полностью оправдывала его. Ей невыносимо было видеть страдание и боль в глазах Джереда. Хотел ли он извиниться? Может быть, мужская гордость не позволила ему выразить свое раскаяние?
Когда рояль сняли с повозки, Лорен расплакалась. Это был щедрый и прекрасный подарок, но она предпочла бы вместо него одно доброе, нежное, ласковое слово.
После долгих размышлений Лорен пришла к выводу, что Джеред не знал, как просить у нее прощения. Она больше, чем кто бы то ни был, знала, насколько гордым был этот человек. Он никогда не смог бы облечь в слова свои извинения, поэтому, послав ей рояль, он как бы просил ее о примирении.
Теперь Лорен каждый день музицировала. Она не играла несколько месяцев и чувствовала, что пальцы утратили былую гибкость и легкость. Только через неделю ей удалось приблизиться к прежней технике.
Она как раз играла, когда Джеред въехал во двор верхом на Чарджере. Услышав музыку, он осадил коня, спешился и рассеянно кивнул Пепе, прибежавшему из конюшни.
Предоставив Пепе позаботиться о Чарджере, Джеред, неслышно ступая, направился к парадному крыльцу. С одной стороны, он не хотел помешать ее игре, а с другой – его беспокоило, как Лорен встретит его. Никогда в своих отношениях с женщинами ему не приходилось прибегать к насилию. И что же! Он пытался изнасиловать собственную жену! Боже всемогущий! Он был отвратителен сам себе. Что она сделает, когда увидит его? Возможно, испугается и убежит. И у него нет оснований осуждать ее.
Тихонько проскользнув в холл, Джеред на цыпочках двинулся в гостиную, высоко поднимая ноги, чтобы не звенеть шпорами.
Лорен увидела его, как только он показался в дверях. Он был одет почти так же, как в тот раз, когда впервые ворвался в ее спальню, – шляпа, кожаные штаны, сапоги. Другим было только поведение. Тогда он был ироничен и надменен, сейчас же походил на робкого маленького мальчика. Выражение его лица растопило сердце Лорен, изгнав из него обиду и страх.
– Джеред! – воскликнула Лорен. Она быстро встала из-за инструмента и, сияя улыбкой, пошла ему навстречу. – Благодарю вас за рояль. Не могу выразить, как я его полюбила. Спасибо.
Она встала на цыпочки и легко прикоснулась губами к его щеке.
Джеред был так смущен ее приемом, что стоял, молча глядя в ее сияющие серые глаза. В них не было ни упрека, ни гнева, ни отвращения. Он был совершенно сбит с толку.
Ел руки все еще лежали у него на плечах. На него веяло ароматом, который он привык связывать с ней. Ее кожа казалась теплой и розовой. Слегка приоткрытые губы были полны трепета и ожидания. Это оказалось свыше его сил.
Джеред осторожно привлек ее к себе, как бы опасаясь, что она оттолкнет его. Он застонал от нежности, когда Лорен с готовностью прижалась к нему. Его руки обвили ее тонкую талию, и он зарылся лицом в ее роскошные блестящие волосы.
Когда их губы встретились, Джеред почувствовал ответный трепет желания и уже смелее провел кончиком языка по ее нижней губе.
– Джеред, – успела выдохнуть Лорен, прежде чем он закрыл ей рот поцелуем. Он целовал ее отчаянно, как человек, приговоренный к смерти, которого внезапно помиловали. Он жадно пил ее дыхание. Наконец они неохотно разомкнули объятия.
– Почему бы вам не снять шляпу и не отдохнуть? – спросила Лорен дрожащим голосом. Подняв руку, она сняла шляпу с его головы и на несколько секунд прижала ее к груди, прежде чем отдать ему.
– Хотите выпить?
– Н-нет, благодарю вас, Лорен. Я не… хочу пить.
– Хотите, чтобы я что-нибудь сыграла для вас? Может быть, вы сочтете, что мои скромные таланты не заслуживают такого великолепного инструмента.
– Я слышал со двора, как вы играете. Это было… Вы играете очень хорошо.
– Сядьте и отдохните, – пригласила она мягко, возвращаясь к роялю.
Он сел на краешек дивана, чувствуя себя неуклюжим в насквозь пропыленной одежде. Что, черт возьми, с ним творилось? Лорен сыграла несколько отрывков, и Джеред как зачарованный смотрел на ее руки, летающие по клавишам. Спина ее была гордо выпрямлена, головка откинута назад, пряди черных локонов выбились из прически, когда они целовались, и теперь закрывали часть лица и шею.
Спазм сжал ему горло, и Джеред понял, что поведет себя как чертов дурак, если сейчас же не уйдет отсюда. Он резко вскочил и пробормотал:
– Прекрасно, Лорен. Вы играете лучше всех, кого мне только приходилось слышать. Сейчас мне надо подняться наверх. Привести себя в порядок и все такое. – И выбежал из комнаты.
Его побег был настолько внезапным, что пальцы Лорен так и остались в воздухе над клавиатурой. В задумчивости она начала снова играть, и, пока Джеред поднимался по лестнице в свою комнату, его преследовала музыка.
Лорен часто слышала, как жители Техаса говорили, что, если и есть что-то предсказуемое в техасской погоде, так это то, что она непредсказуема. День 15 декабря выдался в Коронадо слегка морозным, ясным и как нельзя лучше подходящим для запланированного праздника. Лорен порадовалась за Карсона. Он вложил столько сил в его организацию и так волновался, что Лорен начала опасаться за его здоровье.
Все собрались в этот день в столовой за весьма обильным завтраком.
Джеред выглядел ослепительно в черных бриджах, заправленных в высокие черные сапоги, в черном пиджаке, белой рубашке и кожаном жилете цвета сливочного масла. Его вычищенная черная шляпа висела на вешалке в холле. Оливия вскользь заметила, что его наряд не слишком подходит для дневного времени, но он не обратил на ее слова ни малейшего внимания.
На Лорен был шерстяной костюм темно-вишневого цвета с кремовой кружевной блузкой. Высокий корсаж юбки еще больше подчеркивал красоту ее груди. Джеред с трудом отводил от нее глаза, втайне мечтая о том, чтобы она сняла жакет.
Карсон явно нервничал, ронял приборы, передвигал бокалы, пока Оливия не сказала ему, что он создает слишком много шума. Карсон униженно извинился и затих. Лорен надела шляпу с вуалью, закрепив ее булавкой. После небольшой суматохи, вызванной укладыванием дополнительных перчаток, плащей и других теплых вещей на случай, если вдруг подует северный ветер, а также пледов, фляжек и, по настоянию Розы, корзинки с сандвичами, они наконец выехали.
Лорен, Оливия и Карсон разместились в кабриолете. Джеред сел на своего Чарджера, тщательно вычищенного Пепе рано утром.
– Почему бы тебе не поехать с нами в кабриолете, Джеред?
– И лишить Чарджера удовольствия участвовать в церемонии? Нет, благодарю, мама.
Встретившись глазами с Джередом, Лорен поняла его тайную цель. Он хотел показать всем, что, несмотря на новое дело, Джеред Локетт, как и его отец, прежде всего фермер, владелец ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Однако та нежность, с которой он касался ее волос, прежде чем уйти, почти полностью оправдывала его. Ей невыносимо было видеть страдание и боль в глазах Джереда. Хотел ли он извиниться? Может быть, мужская гордость не позволила ему выразить свое раскаяние?
Когда рояль сняли с повозки, Лорен расплакалась. Это был щедрый и прекрасный подарок, но она предпочла бы вместо него одно доброе, нежное, ласковое слово.
После долгих размышлений Лорен пришла к выводу, что Джеред не знал, как просить у нее прощения. Она больше, чем кто бы то ни был, знала, насколько гордым был этот человек. Он никогда не смог бы облечь в слова свои извинения, поэтому, послав ей рояль, он как бы просил ее о примирении.
Теперь Лорен каждый день музицировала. Она не играла несколько месяцев и чувствовала, что пальцы утратили былую гибкость и легкость. Только через неделю ей удалось приблизиться к прежней технике.
Она как раз играла, когда Джеред въехал во двор верхом на Чарджере. Услышав музыку, он осадил коня, спешился и рассеянно кивнул Пепе, прибежавшему из конюшни.
Предоставив Пепе позаботиться о Чарджере, Джеред, неслышно ступая, направился к парадному крыльцу. С одной стороны, он не хотел помешать ее игре, а с другой – его беспокоило, как Лорен встретит его. Никогда в своих отношениях с женщинами ему не приходилось прибегать к насилию. И что же! Он пытался изнасиловать собственную жену! Боже всемогущий! Он был отвратителен сам себе. Что она сделает, когда увидит его? Возможно, испугается и убежит. И у него нет оснований осуждать ее.
Тихонько проскользнув в холл, Джеред на цыпочках двинулся в гостиную, высоко поднимая ноги, чтобы не звенеть шпорами.
Лорен увидела его, как только он показался в дверях. Он был одет почти так же, как в тот раз, когда впервые ворвался в ее спальню, – шляпа, кожаные штаны, сапоги. Другим было только поведение. Тогда он был ироничен и надменен, сейчас же походил на робкого маленького мальчика. Выражение его лица растопило сердце Лорен, изгнав из него обиду и страх.
– Джеред! – воскликнула Лорен. Она быстро встала из-за инструмента и, сияя улыбкой, пошла ему навстречу. – Благодарю вас за рояль. Не могу выразить, как я его полюбила. Спасибо.
Она встала на цыпочки и легко прикоснулась губами к его щеке.
Джеред был так смущен ее приемом, что стоял, молча глядя в ее сияющие серые глаза. В них не было ни упрека, ни гнева, ни отвращения. Он был совершенно сбит с толку.
Ел руки все еще лежали у него на плечах. На него веяло ароматом, который он привык связывать с ней. Ее кожа казалась теплой и розовой. Слегка приоткрытые губы были полны трепета и ожидания. Это оказалось свыше его сил.
Джеред осторожно привлек ее к себе, как бы опасаясь, что она оттолкнет его. Он застонал от нежности, когда Лорен с готовностью прижалась к нему. Его руки обвили ее тонкую талию, и он зарылся лицом в ее роскошные блестящие волосы.
Когда их губы встретились, Джеред почувствовал ответный трепет желания и уже смелее провел кончиком языка по ее нижней губе.
– Джеред, – успела выдохнуть Лорен, прежде чем он закрыл ей рот поцелуем. Он целовал ее отчаянно, как человек, приговоренный к смерти, которого внезапно помиловали. Он жадно пил ее дыхание. Наконец они неохотно разомкнули объятия.
– Почему бы вам не снять шляпу и не отдохнуть? – спросила Лорен дрожащим голосом. Подняв руку, она сняла шляпу с его головы и на несколько секунд прижала ее к груди, прежде чем отдать ему.
– Хотите выпить?
– Н-нет, благодарю вас, Лорен. Я не… хочу пить.
– Хотите, чтобы я что-нибудь сыграла для вас? Может быть, вы сочтете, что мои скромные таланты не заслуживают такого великолепного инструмента.
– Я слышал со двора, как вы играете. Это было… Вы играете очень хорошо.
– Сядьте и отдохните, – пригласила она мягко, возвращаясь к роялю.
Он сел на краешек дивана, чувствуя себя неуклюжим в насквозь пропыленной одежде. Что, черт возьми, с ним творилось? Лорен сыграла несколько отрывков, и Джеред как зачарованный смотрел на ее руки, летающие по клавишам. Спина ее была гордо выпрямлена, головка откинута назад, пряди черных локонов выбились из прически, когда они целовались, и теперь закрывали часть лица и шею.
Спазм сжал ему горло, и Джеред понял, что поведет себя как чертов дурак, если сейчас же не уйдет отсюда. Он резко вскочил и пробормотал:
– Прекрасно, Лорен. Вы играете лучше всех, кого мне только приходилось слышать. Сейчас мне надо подняться наверх. Привести себя в порядок и все такое. – И выбежал из комнаты.
Его побег был настолько внезапным, что пальцы Лорен так и остались в воздухе над клавиатурой. В задумчивости она начала снова играть, и, пока Джеред поднимался по лестнице в свою комнату, его преследовала музыка.
Лорен часто слышала, как жители Техаса говорили, что, если и есть что-то предсказуемое в техасской погоде, так это то, что она непредсказуема. День 15 декабря выдался в Коронадо слегка морозным, ясным и как нельзя лучше подходящим для запланированного праздника. Лорен порадовалась за Карсона. Он вложил столько сил в его организацию и так волновался, что Лорен начала опасаться за его здоровье.
Все собрались в этот день в столовой за весьма обильным завтраком.
Джеред выглядел ослепительно в черных бриджах, заправленных в высокие черные сапоги, в черном пиджаке, белой рубашке и кожаном жилете цвета сливочного масла. Его вычищенная черная шляпа висела на вешалке в холле. Оливия вскользь заметила, что его наряд не слишком подходит для дневного времени, но он не обратил на ее слова ни малейшего внимания.
На Лорен был шерстяной костюм темно-вишневого цвета с кремовой кружевной блузкой. Высокий корсаж юбки еще больше подчеркивал красоту ее груди. Джеред с трудом отводил от нее глаза, втайне мечтая о том, чтобы она сняла жакет.
Карсон явно нервничал, ронял приборы, передвигал бокалы, пока Оливия не сказала ему, что он создает слишком много шума. Карсон униженно извинился и затих. Лорен надела шляпу с вуалью, закрепив ее булавкой. После небольшой суматохи, вызванной укладыванием дополнительных перчаток, плащей и других теплых вещей на случай, если вдруг подует северный ветер, а также пледов, фляжек и, по настоянию Розы, корзинки с сандвичами, они наконец выехали.
Лорен, Оливия и Карсон разместились в кабриолете. Джеред сел на своего Чарджера, тщательно вычищенного Пепе рано утром.
– Почему бы тебе не поехать с нами в кабриолете, Джеред?
– И лишить Чарджера удовольствия участвовать в церемонии? Нет, благодарю, мама.
Встретившись глазами с Джередом, Лорен поняла его тайную цель. Он хотел показать всем, что, несмотря на новое дело, Джеред Локетт, как и его отец, прежде всего фермер, владелец ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96