Пепе проводит нас до «Кипойнта» и вернется обратно уже послезавтра.
– Вижу, вы обо всем подумали. И чего же вы этим хотите добиться? Рассчитываете кое-кому рассказать о наших планах и таким образом помешать их осуществлению?
Зеленые глаза Оливии были похожи на кинжалы, направленные на Лорен.
– Если я расскажу обо всем Руди, – Лорен намеренно сделала паузу, чтобы подчеркнуть названное ею имя, – это может поставить под удар его и его семью. А я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы повредить ему.
– Как мудро.
Лорен сделала вид, что не заметила прозвучавшего в ее голосе сарказма, и продолжала:
– Не думаю, что ваш варварский план когда-нибудь удастся, Оливия. Уверена, что Джеред не будет принимать в этом участие. Я уже достаточно хорошо его знаю, ложь и подлость претят его натуре. Я опасаюсь за вашу душу, Оливия, а не за душу Джереда.
Оливия рассмеялась с искренним удовольствием:
– Ну и дура же вы. Вы воображаете, что спасли Джереда. Даю вам слово, дорогая, что для любого миссионера мой сын оказался бы крепким орешком.
Оливия перестала смеяться, и ее холодное красивое лицо приняло прежнее надменное выражение.
– Не рассчитывайте на Джереда. Он принадлежит мне и всегда будет делать то, что я ему велю.
Лорен грациозно поднялась с кресла и совершенно спокойно вышла из комнаты.
Рассвет следующего дня был дождливым, холодным и мрачным, что полностью совпадало с настроением Лорен. Роза заливалась слезами, прощаясь с Еленой, но сама Елена не могла скрыть свою радость. С того момента, как Лорен сообщила ей, что берет ее с собой в «Кипойнт», к Карлосу, молодая женщина не знала, как выразить свою благодарность. Она не могла поверить, что это действительно возможно. Несмотря на ужасную погоду, Елена весело щебетала, пока они отъезжали от дома.
Поездка заняла больше времени, чем обычно, из-за дождя и раскисших дорог. Лорен сидела на козлах рядом с Пепе, а Елена укрылась внутри крытой брезентом повозки.
Когда уставшие, продрогшие и голодные путешественники наконец добрались до ранчо, был уже конец дня. Глория выбежала им навстречу и чуть не задушила Лорен в объятиях.
– Мы так по тебе скучали, Лорен! А где Джеред? Он приедет позже?
При упоминании имени мужа у Лорен подкатил комок к горлу, который она никак не могла проглотить. Однако ей удалось ответить довольно спокойно:
– Не думаю, что он приедет на этот раз. У него дела в Остине.
Глория была явно не удовлетворена таким ответом, но откровенное нежелание Лорен говорить о муже вынудило ее прекратить расспросы. Неужели эти двое так никогда и не помирятся?
– Глория, это Елена, – сказала Лорен, – жена Карлоса Риваса и мой друг. Я привезла ее с собой, чтобы она помогала тебе по дому. Надеюсь, Руди выделит им жилье? Как ты думаешь, это возможно?
– Мы с этим справимся. Добро пожаловать, Елена, – сказала Глория, обеими руками сжимая руку девушки.
– Карлос нам нравится, и я рада, что наконец познакомилась с его женой. Мы очень горевали о твоем ребенке. Поможешь мне с детьми? Я уже не справляюсь с ними.
Реакция Глории была как раз такой, какую ожидала Лорен. Елена будет здесь счастлива. Лорен вздохнула и пошла в дом поздороваться с детьми и Марией. Она по очереди перецеловала всех детей, и каждый старался рассказать ей все случившиеся за это время новости. Дети тараторили, не переставая. Лорен слушала их, завидуя их детской беззаботности. Они задавали массу вопросов о своем герое дяде Джереде, и Лорен рассказала о соревнованиях по стрельбе. Дети слушали, широко открыв рты и округлив глаза, особое впечатление произвел на них эпизод с поездкой на автомобиле.
Когда Глории наконец удалось разогнать их по комнатам, Мария вышла обнять Лорен. Хрупкая женщина внимательно посмотрела в печальные серые глаза:
– Мне кажется, ты несчастлива, Лорен, я права? Лорен опустила голову:
– Поговорим об этом позже.
Мария погладила ее по руке и с улыбкой повернулась к Елене.
Вечером появился Руди. Обнимая и целуя Лорен, он заметил предостерегающий знак Глории и не стал задавать вопросов о Джереде и о делах в Коронадо.
Сославшись на усталость, Лорен рано ушла в свою комнату, мучительно напоминавшую ей о Джереде. Там были его вещи, его одежда, она чувствовала запах его сигар.
Лорен знала, что Джеред не хотел ударить ее. Это произошло случайно. Не это ранило ее сердце, а те грубые, злые слова, которыми он бил ее, словно хлыстом. Неужели их мог сказать тот же человек, который с такой нежностью целовал ее? От одного воспоминания об этих поцелуях она и сейчас начинала дрожать.
Было бессмысленно отрицать, что, когда они занимались с Джередом любовью, все ее существо оказывалось во власти особенных ощущений. Тело ее, казалось, плавилось, таяло, как масло. Лорен вспоминала его руки, губы и то, как он умел возбудить ее, заставить ее испытать наслаждение.
Он открыл ей тайны ее тела, она узнала истинного Джереда, без маски, которую он всегда носил. И все-таки она хотела узнать больше, хотела снова ощутить этот ни с чем не сравнимый восторг, который охватывал ее, когда его мужское естество входило в нее: это приносило с собой чувство завершенности.
Лорен вспоминались нежные слова, которые он шептал ей на ухо, эти слова преследовали ее, словно насмехались, и она беспокойно металась по подушке, уже влажной от слез.
Руди отвел Карлосу и Елене хижину примерно в миле от большого дома. Он даже разрешил Карлосу один день не выходить на работу и посвятить его домашним делам. Они успели сделать очень мало, но на следующее утро, когда Карлос подвез Елену к большому дому, она вся светилась от счастья. Она прекрасно выполняла каждодневную работу на кухне и занималась с детьми с терпением опытной няньки или учительницы. Дети обожали ее и слушались лучше, чем свою мать, или нежную и снисходительную тетю Лорен, или бабушку, которой они безжалостно командовали.
У Лорен было не самое лучшее настроение для встречи Рождества, но все равно праздник наступил. В рождественское утро Джеймсу и Джону преподнесли по паре подтяжек и по игрушечному пистолету в кобуре.
Девочки визжали от восторга, обнаружив в своих сундучках нижние юбки и ленты от тети Лорен.
Во всей этой кутерьме с подарками никто не заметил, как тетя Лорен ускользнула обратно в свою комнату.
Какая-то сила, названия которой Лорен не знала, гнала ее обратно в комнату, к платяному шкафу. Она медленно отворила дверцу. Вот, одежда Джереда: пара старых сапог, небрежно брошенных на пол, кожаный жилет, висевший за дверцей на гвозде.
– Джеред, – застонала она и прижалась лицом к одной из его рубашек, сохранившей слабый запах табака и кожи. Несколько минут она рыдала, уткнувшись лицом в мягкую ткань, пока не почувствовала, как на плечи ей легли чьи-то нежные руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Вижу, вы обо всем подумали. И чего же вы этим хотите добиться? Рассчитываете кое-кому рассказать о наших планах и таким образом помешать их осуществлению?
Зеленые глаза Оливии были похожи на кинжалы, направленные на Лорен.
– Если я расскажу обо всем Руди, – Лорен намеренно сделала паузу, чтобы подчеркнуть названное ею имя, – это может поставить под удар его и его семью. А я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы повредить ему.
– Как мудро.
Лорен сделала вид, что не заметила прозвучавшего в ее голосе сарказма, и продолжала:
– Не думаю, что ваш варварский план когда-нибудь удастся, Оливия. Уверена, что Джеред не будет принимать в этом участие. Я уже достаточно хорошо его знаю, ложь и подлость претят его натуре. Я опасаюсь за вашу душу, Оливия, а не за душу Джереда.
Оливия рассмеялась с искренним удовольствием:
– Ну и дура же вы. Вы воображаете, что спасли Джереда. Даю вам слово, дорогая, что для любого миссионера мой сын оказался бы крепким орешком.
Оливия перестала смеяться, и ее холодное красивое лицо приняло прежнее надменное выражение.
– Не рассчитывайте на Джереда. Он принадлежит мне и всегда будет делать то, что я ему велю.
Лорен грациозно поднялась с кресла и совершенно спокойно вышла из комнаты.
Рассвет следующего дня был дождливым, холодным и мрачным, что полностью совпадало с настроением Лорен. Роза заливалась слезами, прощаясь с Еленой, но сама Елена не могла скрыть свою радость. С того момента, как Лорен сообщила ей, что берет ее с собой в «Кипойнт», к Карлосу, молодая женщина не знала, как выразить свою благодарность. Она не могла поверить, что это действительно возможно. Несмотря на ужасную погоду, Елена весело щебетала, пока они отъезжали от дома.
Поездка заняла больше времени, чем обычно, из-за дождя и раскисших дорог. Лорен сидела на козлах рядом с Пепе, а Елена укрылась внутри крытой брезентом повозки.
Когда уставшие, продрогшие и голодные путешественники наконец добрались до ранчо, был уже конец дня. Глория выбежала им навстречу и чуть не задушила Лорен в объятиях.
– Мы так по тебе скучали, Лорен! А где Джеред? Он приедет позже?
При упоминании имени мужа у Лорен подкатил комок к горлу, который она никак не могла проглотить. Однако ей удалось ответить довольно спокойно:
– Не думаю, что он приедет на этот раз. У него дела в Остине.
Глория была явно не удовлетворена таким ответом, но откровенное нежелание Лорен говорить о муже вынудило ее прекратить расспросы. Неужели эти двое так никогда и не помирятся?
– Глория, это Елена, – сказала Лорен, – жена Карлоса Риваса и мой друг. Я привезла ее с собой, чтобы она помогала тебе по дому. Надеюсь, Руди выделит им жилье? Как ты думаешь, это возможно?
– Мы с этим справимся. Добро пожаловать, Елена, – сказала Глория, обеими руками сжимая руку девушки.
– Карлос нам нравится, и я рада, что наконец познакомилась с его женой. Мы очень горевали о твоем ребенке. Поможешь мне с детьми? Я уже не справляюсь с ними.
Реакция Глории была как раз такой, какую ожидала Лорен. Елена будет здесь счастлива. Лорен вздохнула и пошла в дом поздороваться с детьми и Марией. Она по очереди перецеловала всех детей, и каждый старался рассказать ей все случившиеся за это время новости. Дети тараторили, не переставая. Лорен слушала их, завидуя их детской беззаботности. Они задавали массу вопросов о своем герое дяде Джереде, и Лорен рассказала о соревнованиях по стрельбе. Дети слушали, широко открыв рты и округлив глаза, особое впечатление произвел на них эпизод с поездкой на автомобиле.
Когда Глории наконец удалось разогнать их по комнатам, Мария вышла обнять Лорен. Хрупкая женщина внимательно посмотрела в печальные серые глаза:
– Мне кажется, ты несчастлива, Лорен, я права? Лорен опустила голову:
– Поговорим об этом позже.
Мария погладила ее по руке и с улыбкой повернулась к Елене.
Вечером появился Руди. Обнимая и целуя Лорен, он заметил предостерегающий знак Глории и не стал задавать вопросов о Джереде и о делах в Коронадо.
Сославшись на усталость, Лорен рано ушла в свою комнату, мучительно напоминавшую ей о Джереде. Там были его вещи, его одежда, она чувствовала запах его сигар.
Лорен знала, что Джеред не хотел ударить ее. Это произошло случайно. Не это ранило ее сердце, а те грубые, злые слова, которыми он бил ее, словно хлыстом. Неужели их мог сказать тот же человек, который с такой нежностью целовал ее? От одного воспоминания об этих поцелуях она и сейчас начинала дрожать.
Было бессмысленно отрицать, что, когда они занимались с Джередом любовью, все ее существо оказывалось во власти особенных ощущений. Тело ее, казалось, плавилось, таяло, как масло. Лорен вспоминала его руки, губы и то, как он умел возбудить ее, заставить ее испытать наслаждение.
Он открыл ей тайны ее тела, она узнала истинного Джереда, без маски, которую он всегда носил. И все-таки она хотела узнать больше, хотела снова ощутить этот ни с чем не сравнимый восторг, который охватывал ее, когда его мужское естество входило в нее: это приносило с собой чувство завершенности.
Лорен вспоминались нежные слова, которые он шептал ей на ухо, эти слова преследовали ее, словно насмехались, и она беспокойно металась по подушке, уже влажной от слез.
Руди отвел Карлосу и Елене хижину примерно в миле от большого дома. Он даже разрешил Карлосу один день не выходить на работу и посвятить его домашним делам. Они успели сделать очень мало, но на следующее утро, когда Карлос подвез Елену к большому дому, она вся светилась от счастья. Она прекрасно выполняла каждодневную работу на кухне и занималась с детьми с терпением опытной няньки или учительницы. Дети обожали ее и слушались лучше, чем свою мать, или нежную и снисходительную тетю Лорен, или бабушку, которой они безжалостно командовали.
У Лорен было не самое лучшее настроение для встречи Рождества, но все равно праздник наступил. В рождественское утро Джеймсу и Джону преподнесли по паре подтяжек и по игрушечному пистолету в кобуре.
Девочки визжали от восторга, обнаружив в своих сундучках нижние юбки и ленты от тети Лорен.
Во всей этой кутерьме с подарками никто не заметил, как тетя Лорен ускользнула обратно в свою комнату.
Какая-то сила, названия которой Лорен не знала, гнала ее обратно в комнату, к платяному шкафу. Она медленно отворила дверцу. Вот, одежда Джереда: пара старых сапог, небрежно брошенных на пол, кожаный жилет, висевший за дверцей на гвозде.
– Джеред, – застонала она и прижалась лицом к одной из его рубашек, сохранившей слабый запах табака и кожи. Несколько минут она рыдала, уткнувшись лицом в мягкую ткань, пока не почувствовала, как на плечи ей легли чьи-то нежные руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96