— Валяй, — сказал он.
Девон обошлась без предисловий.
— Когда начался процесс по делу Грега, я попросила у своего редактора разрешения написать о нем серию очерков.
— Ты была с ним знакома до этого?
— Нет.
— И что же возбудило к нему твой интерес?
— Большинство преступников, от самых отъявленных убийц до мелких воришек, отличаются определенными стереотипами поведения, — пояснила она. — Преступники из служащих обычно ведут себя по отношению к обвинителям дерзко и снисходительно независимо от того, виновны они или нет.
— Продолжай дальше.
— Так вот. Грег почему-то стал исключением из правила. Он был трогательно серьезен, отрицая свою вину. Заинтригованная, я заручилась поддержкой редактора и получила разрешение на очерки у адвоката Грега и окружного прокурора. На все про все ушло несколько недель. Я согласилась на присутствие адвоката во время наших бесед. Прокурор поставил условие, чтобы до публикации работники прокуратуры прочитывали материал и выносили свою оценку. Видишь ли, статьи должны были быть полностью непредвзятыми.
Лаки кивнул.
— Когда все были удовлетворены, мне наконец разрешили взять первое интервью у Грега.
— Любовь с первого взгляда?
— Нет, но он весьма привлекателен.
— В физическом смысле?
— И в физическом тоже. Он находился на свободе, его выпустили под залог.
Во время той первой встречи в кабинете адвоката Девон и в голову бы не пришло заподозрить Грега даже в неоплаченном счете за телефонный разговор, не говоря уже о чем-то более серьезном. Он был безукоризненно одет в очень консервативный костюм-тройку темно-серого цвета, белую рубашку и спокойный галстук в полосочку. Каштановые волосы, аккуратно зачесанные назад, открывали высокий чистый лоб — он являл собой живое воплощение хороших манер!
— И что ты вынесла из этого первого свидания? — спросил Лаки.
— Узнала его прошлое.
— Ну и как?
— Вырос он в небольшом городе в Пенсильвании в очень религиозной семье. Впрочем, Грег покинул ее в свое время.
— Зачем? Я не представляю, как по собственной воле можно уйти из семьи…
Девон ничуть не удивилась. Видимо, в семье Тай-лер сильно развит коллективизм: то, что касалось одного из них, касалось и всех остальных; каждый принимал близко к сердцу проблемы других.
— Отношения в семье Грега, к несчастью, не были такими близкими, как в вашей, мистер Тайлер. Отец его всю свою жизнь служил в сталелитейной компании и, будучи не в состоянии понять принцип игры на бирже, высмеивал Грега за то, что тот никак не может удержаться на постоянной работе.
— Значит, ты никогда не встречалась с его родителями?
— Нет.
— А твои?.. Что они думают о своем зяте-арестанте?
— Мои родители умерли.
— О, извини. Боже, это ужасно, когда умирает кто-нибудь из родителей: мой отец умер два года назад… Значит, вскоре после этого первого свидания с Шелби вы начали встречаться?
— Да мы толком и не встречались.
На лице Лаки отразилось недоверие.
— Правда, правда. Адвокат не хотел, чтобы нас видели вдвоем: подследственному вряд ли пристало развлекаться в такой ситуации.
— Значит, ухаживание происходило под бдительным оком адвоката? Держу пари, он получил массу удовольствия, — едко заметил Лаки.
— Он не из тех, кто от этого получает удовольствие. Через пару свиданий он понял, что я не намерена злоупотреблять его разрешением, и оставил нас в покое.
— Как удобно!
— И в самом деле было удобно, — отрезала Девон. — Появилось время получше узнать друг друга.
— Не сомневаюсь.
— Я решила, что Грега осудили несправедливо. В фирме, где он работал, кто-то снабжал определенных клиентов ценной информацией, причем делал это с большим умом. Информатор подстроил все так, что подозрения пали именно на Шелби. Защита Грега основывалась только на том факте, что никакого материального вознаграждения он не получил. Если подследственный совершил преступление из корысти, то где же деньги?
— Послушай, — сказал Лаки, — я же не суд присяжных. К тому же он уже осужден. Меня больше интересуешь ты… Ну и Грег, соответственно.
— Шло время, и мы с Грегом стали испытывать симпатию друг к другу.
— Гм…
— Стало трудно быть объективной.
— Еще бы!
— Я хотела защищать его сама, поэтому с очерками пришлось покончить. Теперь в них угадывался конфликт интересов, чего не может себе позволить профессиональный журналист. Грег весьма и весьма расстроился, поскольку не хотел, чтобы наши отношения мешали моей работе.
— Публикации явно были ему на руку.
Замечание Лаки задело ее за живое.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего, ничего, — устало отмахнулся Лаки. — Итак, когда Шелби спросил, ты ответила «да».
— Верно. Он просил меня выйти за него замуж, как только окончится судебный процесс. Но я настояла, чтобы мы поженились немедленно.
— Зачем?
Вот именно, зачем? Что она хотела этим доказать? Что она была умнее, чем его обвинители? Что она в нем не ошиблась? Или корни надо искать еще в том времени, когда умирала ее мать? У нее в ушах до сих пор звучат стоны матери. Не их ли она слышала в заявлениях Грега относительно своей невиновности?
«Мне больно, Девон, правда больно. Это невыносимо, пожалуйста, помоги!»
«Я невиновен, Девон. Клянусь! Ты должна мне помочь».
Не могла же она остаться глухой к призывам несчастного, взывающего о помощи. Еще не оправившись после смерти матери, Девон хотела кого-нибудь спасти и заняла сторону Грега, хотя факты явно противоречили его уверениям в собственной невиновности.
Только гораздо позже ей стало ясно, что ее одурачили. Она обманулась, целиком заглотнула наживку, вела себя более чем простодушно. Казалось, Грег каким-то образом проник в ее мозг и услышал слабый голос матери, повторяющий слова, которые преследовали Девон. Шелби безошибочно умел вызывать в ней сострадание.
Однако Девон не собиралась признаваться в этом Лаки Тайлеру.
Отвечая на его вопросы, она продолжала развивать миф, который сама же создала.
— Я вышла за него замуж, чтобы дать всем понять, что верю в его невиновность. Гражданская церемония состоялась в офисе его адвоката.
— Сколько же времени прошло с момента заключения брака до вынесения приговора?
— Два дня. Адвокат никого не вызвал в качестве свидетеля защиты, кроме самого Грега, — объяснила Девон. — Шелби был красноречив и искренен. Я не поверила своим ушам, когда присяжные вынесли обвинительный приговор. — Она зажмурилась. — Так и стоит перед глазами — к нему подходят судебные исполнители, чтобы отвести в тюрьму. Грег выглядел потрясенным.
«…И обозленным», — добавила женщина про себя. Он пришел в ярость оттого, что не сумел склонить на свою сторону присяжных. Двенадцать человек не поверили в его искренность, и только она одна попалась на его удочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43