– Ты предательница. Как Искариот.
– Ты злишься из-за его самоуверенности?
– Чьей? Искариота? – съехидничала Блэр.
– Шона.
Блэр усмехнулась.
– Конечно, нет.
– Я просто так спросила, – бесцеремонно заметила Пэм. – Вот что я хочу сказать, – продолжала она, крутя кудряшки на головке своего малыша. – Ведь после Ко-ула у тебя не было мужчин?
– Не было.
Ни Пэм, ни кто другой не знал ничего определенного о связи Блэр с Коулом Слейтером. Никто и не узнает об этом. По молчаливой договоренности они с Пэм никогда не обсуждали эту тему. Конечно, Пэм хотела бы разузнать подробнее об этой истории, но, проявляя деликатность, она ничего не выведывала. За это Блэр была ей благодарна. Пэм и сейчас проявляла такт. Она просто пыталась помочь Блэр решить ее новые проблемы. Однако ей это не удалось.
– Просто Шон Гаррет – не мой тип мужчины. Вот и все.
Пэм засмеялась.
– Если ты женщина, то он – твой тип.
Блэр внимательно посмотрела на подругу, которая с рождением каждого ребенка все больше полнела, и теперь ее уже нельзя было назвать «милой пухляшкой».
– Если тебя так очаровал Шон Гаррет, почему же ты вышла замуж не за него, а за Джо? – ехидно спросила Блэр.
Пэм широко развела руками.
– Потому что Джо любит меня такой, какая я есть. – В ее глазах блеснуло счастье. – И будет любить всю жизнь, – добавила она, глубоко вздохнув.
Кожа Пэм, которую она старалась уберечь от жаркого солнца, была чистой и гладкой, но волосы, стянутые на макушке небрежным узлом, выдавали ее жизненную позицию. Не вызывало сомнений, что Пэм счастлива и имеет все, необходимое для этого. Блэр ощутила укол зависти.
– Понимаю, по-твоему, я ограничила свою жизнь кастрюлями и детскими горшками, – сказала Пэм с присущей ей прямотой. – Конечно, я стала толстой, как дирижабль, и ничем не напоминаю ту гибкую танцовщицу, которая не могла позволить себе ни грамма лишнего веса. Думаешь, я не зеленею от зависти, глядя на твою изящную фигурку? Зеленею. Упругие бедра, плоский живот, необвисшие груди – все это для меня ушло в прошлое. Но я счастлива, Блэр. У меня есть Джо, дети, и я люблю их. И своей судьбой ни с кем не поменялась бы, в том числе и с тобой, – независимо от того, ждет тебя блестящая карьера или нет.
Визг и крики, донесшиеся из гостиной, означали, что Эндрю не нравится, как Мэнди выполняет свое задание. Мэнди запищала в ответ, что пожалуется маме, если Эндрю не оставит ее в покое.
– Ябеда-корябеда! Ябеда-корябеда! – завопил Эндрю.
Но женщины не слышали детских голосов. Блэр сидела, опустив голову, а Пэм сочувственно смотрела на нее, видя затаенную боль на завидно моложавом лице подруги.
– Неудивительно, что ты не хочешь поменяться местами с тридцатилетней бродячей танцовщицей, повредившей колени, – тоскливо сказала Блэр, сознавая свое одиночество.
– Колени заживут. Не успеешь оглянуться, как снова начнешь танцевать.
– А если не заживут? Что тогда?
– Займешься чем-нибудь еще.
– Я больше ничего не умею, Пэм.
– Чему-нибудь научишься. Господи, Блэр! Ты красива и талантлива. Конечно, твой возраст уже не самый подходящий для артистической карьеры, но ведь на танцах свет клином не сошелся. В жизни есть многое, чего ты еще не изведала. Надеюсь, у тебя хватает ума понимать, что если тебе тридцать и ты не сможешь танцевать, то жизнь еще не кончена.
– Та жизнь, о которой я мечтаю, кончится.
– А что ты знаешь о своих желаниях? Что ты видела, кроме танцев? Может, судьба уже приготовила для тебя дар, а ты об этом и не ведаешь. Знаешь, я считаю Божьим промыслом то, что меня обокрали в парке и для составления протокола прибыл красивый кареглазый фараон по фамилии Дельгадо с таким заливистым смехом. Травма колена тоже может обернуться большой удачей.
Блэр знала, что спорить бесполезно. Она похлопала Пэм по пухленькой ручке.
– Может, и так, – согласилась она, хорошо понимая, что на самом деле это совсем не тот случай.
Благодаря помощи Пэм и несмотря на небольшой беспорядок, учиненный ее детишками, в течение следующего часа удалось распаковать все коробки. Пэм велела старшим отнести в подвал пустые коробки и сложить их в старые бочки, принадлежащие Шону.
– Можно нам зайти к Шону? – спросила Мэнди, старшая из девочек Пэм.
– Его, наверное, нет дома – где-нибудь работает.
– Его грузовик здесь. И легковая машина тоже, – возразил Эндрю, старший из ребятишек. Ему скоро должно было исполниться девять.
Пэм вздохнула.
– Ну зайдите на минутку.
Хотя Пэм и просила их осторожнее спускаться по лестнице с коробками, они, конечно же, помчались бегом.
– Эндрю от тебя без ума, – заметила Пэм. – Он на днях спросил, считаю ли я, как и он, что ты прелестна. До сих пор он презирал всех женщин.
– Я считала, что первой любовью у мальчишек обычно бывают их учительницы.
– Да, но сейчас каникулы, – пошутила Пэм, и они расхохотались.
Через некоторое время двое старших детей вернулись, посасывая мороженое на палочке.
– Это нам Шон дал. Он и вам прислал, – уточнил Эндрю, оделяя мороженым троих младших детей и мать.
– О, нам, пожалуй, пора домой, а то мы тут закапаем весь пол, – сказала Пэм, быстро подхватывая младенца, сумочку и ключи от машины.
– Ах, чуть не забыл, – сказал Эндрю, обернувшись к Блэр в тот момент, когда мать подталкивала его к двери. – Шон просил передать вам, чтобы вы не наряжались к сегодняшнему вечеру.
При этих словах Пэм остановилась и взглянула через плечо на Блэр.
– К сегодняшнему вечеру? – изумленно спросила она.
– Он вбил себе в голову идиотскую мысль, будто я собираюсь с ним пообедать, – проговорила Блэр.
– А это не так?
– Нет.
– Хочешь пари? – спросила Пэм, подмигнув подруге, и тут же повернулась к трехлетнему Полю, чтобы помочь ему спуститься.
Когда Пэм впервые рассказала ей о квартире над гаражом, Блэр сразу спросила ее о ванне – доктор рекомендовал ей почаще парить колени. Пэм заверила, что ванна там есть. И вот сейчас Блэр впервые погрузилась в старомодную, глубокую ванну, ножки которой походили на лапы неведомого зверя. Блэр чувствовала себя превосходно. От горячей воды поднимался пар, и напряжение после необычного визита Шона Гаррета постепенно исчезало.
Когда вода начала остывать, Блэр, слегка покачиваясь, вышла из ванны и внезапно сообразила, что целый день ничего не ела. Она вытерлась, отметив, что ее гладкая кожа все еще сохраняет аромат масла, которым при массаже пользовался Шон. Начав облачаться в свой старый любимый домашний костюм, Блэр вдруг остановилась. А вдруг Шон выполнит свою угрозу и придет за ней, удостоверившись, что Блэр нет у задней двери его дома в назначенное время? Проклиная его, а заодно и себя, она натянула джинсы и рубашку, тоже, впрочем, не новые и почти столь же удобные, как и домашний костюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Ты злишься из-за его самоуверенности?
– Чьей? Искариота? – съехидничала Блэр.
– Шона.
Блэр усмехнулась.
– Конечно, нет.
– Я просто так спросила, – бесцеремонно заметила Пэм. – Вот что я хочу сказать, – продолжала она, крутя кудряшки на головке своего малыша. – Ведь после Ко-ула у тебя не было мужчин?
– Не было.
Ни Пэм, ни кто другой не знал ничего определенного о связи Блэр с Коулом Слейтером. Никто и не узнает об этом. По молчаливой договоренности они с Пэм никогда не обсуждали эту тему. Конечно, Пэм хотела бы разузнать подробнее об этой истории, но, проявляя деликатность, она ничего не выведывала. За это Блэр была ей благодарна. Пэм и сейчас проявляла такт. Она просто пыталась помочь Блэр решить ее новые проблемы. Однако ей это не удалось.
– Просто Шон Гаррет – не мой тип мужчины. Вот и все.
Пэм засмеялась.
– Если ты женщина, то он – твой тип.
Блэр внимательно посмотрела на подругу, которая с рождением каждого ребенка все больше полнела, и теперь ее уже нельзя было назвать «милой пухляшкой».
– Если тебя так очаровал Шон Гаррет, почему же ты вышла замуж не за него, а за Джо? – ехидно спросила Блэр.
Пэм широко развела руками.
– Потому что Джо любит меня такой, какая я есть. – В ее глазах блеснуло счастье. – И будет любить всю жизнь, – добавила она, глубоко вздохнув.
Кожа Пэм, которую она старалась уберечь от жаркого солнца, была чистой и гладкой, но волосы, стянутые на макушке небрежным узлом, выдавали ее жизненную позицию. Не вызывало сомнений, что Пэм счастлива и имеет все, необходимое для этого. Блэр ощутила укол зависти.
– Понимаю, по-твоему, я ограничила свою жизнь кастрюлями и детскими горшками, – сказала Пэм с присущей ей прямотой. – Конечно, я стала толстой, как дирижабль, и ничем не напоминаю ту гибкую танцовщицу, которая не могла позволить себе ни грамма лишнего веса. Думаешь, я не зеленею от зависти, глядя на твою изящную фигурку? Зеленею. Упругие бедра, плоский живот, необвисшие груди – все это для меня ушло в прошлое. Но я счастлива, Блэр. У меня есть Джо, дети, и я люблю их. И своей судьбой ни с кем не поменялась бы, в том числе и с тобой, – независимо от того, ждет тебя блестящая карьера или нет.
Визг и крики, донесшиеся из гостиной, означали, что Эндрю не нравится, как Мэнди выполняет свое задание. Мэнди запищала в ответ, что пожалуется маме, если Эндрю не оставит ее в покое.
– Ябеда-корябеда! Ябеда-корябеда! – завопил Эндрю.
Но женщины не слышали детских голосов. Блэр сидела, опустив голову, а Пэм сочувственно смотрела на нее, видя затаенную боль на завидно моложавом лице подруги.
– Неудивительно, что ты не хочешь поменяться местами с тридцатилетней бродячей танцовщицей, повредившей колени, – тоскливо сказала Блэр, сознавая свое одиночество.
– Колени заживут. Не успеешь оглянуться, как снова начнешь танцевать.
– А если не заживут? Что тогда?
– Займешься чем-нибудь еще.
– Я больше ничего не умею, Пэм.
– Чему-нибудь научишься. Господи, Блэр! Ты красива и талантлива. Конечно, твой возраст уже не самый подходящий для артистической карьеры, но ведь на танцах свет клином не сошелся. В жизни есть многое, чего ты еще не изведала. Надеюсь, у тебя хватает ума понимать, что если тебе тридцать и ты не сможешь танцевать, то жизнь еще не кончена.
– Та жизнь, о которой я мечтаю, кончится.
– А что ты знаешь о своих желаниях? Что ты видела, кроме танцев? Может, судьба уже приготовила для тебя дар, а ты об этом и не ведаешь. Знаешь, я считаю Божьим промыслом то, что меня обокрали в парке и для составления протокола прибыл красивый кареглазый фараон по фамилии Дельгадо с таким заливистым смехом. Травма колена тоже может обернуться большой удачей.
Блэр знала, что спорить бесполезно. Она похлопала Пэм по пухленькой ручке.
– Может, и так, – согласилась она, хорошо понимая, что на самом деле это совсем не тот случай.
Благодаря помощи Пэм и несмотря на небольшой беспорядок, учиненный ее детишками, в течение следующего часа удалось распаковать все коробки. Пэм велела старшим отнести в подвал пустые коробки и сложить их в старые бочки, принадлежащие Шону.
– Можно нам зайти к Шону? – спросила Мэнди, старшая из девочек Пэм.
– Его, наверное, нет дома – где-нибудь работает.
– Его грузовик здесь. И легковая машина тоже, – возразил Эндрю, старший из ребятишек. Ему скоро должно было исполниться девять.
Пэм вздохнула.
– Ну зайдите на минутку.
Хотя Пэм и просила их осторожнее спускаться по лестнице с коробками, они, конечно же, помчались бегом.
– Эндрю от тебя без ума, – заметила Пэм. – Он на днях спросил, считаю ли я, как и он, что ты прелестна. До сих пор он презирал всех женщин.
– Я считала, что первой любовью у мальчишек обычно бывают их учительницы.
– Да, но сейчас каникулы, – пошутила Пэм, и они расхохотались.
Через некоторое время двое старших детей вернулись, посасывая мороженое на палочке.
– Это нам Шон дал. Он и вам прислал, – уточнил Эндрю, оделяя мороженым троих младших детей и мать.
– О, нам, пожалуй, пора домой, а то мы тут закапаем весь пол, – сказала Пэм, быстро подхватывая младенца, сумочку и ключи от машины.
– Ах, чуть не забыл, – сказал Эндрю, обернувшись к Блэр в тот момент, когда мать подталкивала его к двери. – Шон просил передать вам, чтобы вы не наряжались к сегодняшнему вечеру.
При этих словах Пэм остановилась и взглянула через плечо на Блэр.
– К сегодняшнему вечеру? – изумленно спросила она.
– Он вбил себе в голову идиотскую мысль, будто я собираюсь с ним пообедать, – проговорила Блэр.
– А это не так?
– Нет.
– Хочешь пари? – спросила Пэм, подмигнув подруге, и тут же повернулась к трехлетнему Полю, чтобы помочь ему спуститься.
Когда Пэм впервые рассказала ей о квартире над гаражом, Блэр сразу спросила ее о ванне – доктор рекомендовал ей почаще парить колени. Пэм заверила, что ванна там есть. И вот сейчас Блэр впервые погрузилась в старомодную, глубокую ванну, ножки которой походили на лапы неведомого зверя. Блэр чувствовала себя превосходно. От горячей воды поднимался пар, и напряжение после необычного визита Шона Гаррета постепенно исчезало.
Когда вода начала остывать, Блэр, слегка покачиваясь, вышла из ванны и внезапно сообразила, что целый день ничего не ела. Она вытерлась, отметив, что ее гладкая кожа все еще сохраняет аромат масла, которым при массаже пользовался Шон. Начав облачаться в свой старый любимый домашний костюм, Блэр вдруг остановилась. А вдруг Шон выполнит свою угрозу и придет за ней, удостоверившись, что Блэр нет у задней двери его дома в назначенное время? Проклиная его, а заодно и себя, она натянула джинсы и рубашку, тоже, впрочем, не новые и почти столь же удобные, как и домашний костюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42